— Ну так вот, — Саша продолжает беседу, которая, видимо, началась до меня. — Выбираем мы, значит, вчера с Ароном в магазине техники подарок сыну, и, пока я зависаю, рассматривая смарт-часы, Арон где-то теряется. Оглядываюсь, а его нет рядом, — скептически цокает она. — Прохожусь по рядам и нахожу его, мило беседующего со шваброй.

— С кем? — усмехается Милана.

— Девушка высокая, худая и плоская. Ну я решила не мешать им. Стою, наблюдаю. А они так увлечены, что не замечают меня. И если этот гад, который мой муж, просто улыбается, то швабра постоянно его касается: то воротник поправит, то невидимые пылинки стряхнёт. И в рот ему заглядывает, как преданная собака. Глазки блестят. В общем, поплыла швабра, — язвительно выдает Саша, а я прыскаю от смеха.

— Ну, ее можно понять, — говорит Милана и смазывает утку своим фирменным апельсиновым соусом.

— Ее-то я как раз поняла, — смеется Саша. — Этому мерзавцу и делать ничего не нужно, чтобы бабы вокруг него кружили. Но не думаю, что он этого не понимает.

— И? Все живы? — интересуется Милка.

— Ну за кого вы меня принимаете? Я подошла к ним с самой милой улыбкой, которую могла выдать.

— Да не поверю, что все этим и закончилось, — говорю я. Это непохоже на Сашу.

— Правда. Мы просто мило побеседовали, — отмахивается Сашка. — Я представилась, пожала швабре руку и спросила у мужа, не забыл ли он купить мне тампоны.

Не удерживаюсь, начинаю смеяться, сгибаясь пополам.

— А он что?

— А что он? Не растерялся, сказал, что купил самые лучшие. Я поблагодарила его поцелуем в щеку, похвалила маникюр его собеседницы, которая краснела и бледнела, наблюдая за нами. Ну я еще сказала, что если швабра хочет и дальше баловать себя маникюром, то лучше ей не прикасаться к моему мужу, иначе я оторву ей руки, и маникюр станет неактуален.

— Саша! — возмущённо, но с улыбкой ужасается Милана.

— Зачет. Дай пять, — хлопаю Сашу по ладони.

— На том и разошлись. Но с Ароном я пока не разговариваю. Слишком много себе позволяет, — фыркает Сашка.

— Я предпочитаю сразу все выяснять и не дуться, копя обиды, — говорит Милана.

— Ну ты не сравнивай. Мирон никогда не позволит себе флиртовать со швабрами.

— Ой, не поверю, что Арон прям всерьез флиртовал, — отмахивается Милана.

— Я все, — Лерка привлекает к себе внимание, закончив чистить яйца.

— Умница, мой ручки и можешь идти, — отпускает ее Милана. А я кусаю губы. Сейчас они спровадят ребенка и начнут допрашивать меня.

Лерка убегает. Я принимаюсь резать овощи на оливье, делая вид, что очень занята. Но когда Саша закрывает дверь, понимаю, что просто так мне от них не отделаться.

— В общем, не майтесь дурью, — говорит Мила, обращаясь к Саше. — Миритесь. Новый год всё-таки.

— Нее, чем сильнее я подогрею Арона, тем фееричнее будет наше примирение, — хитро щурясь, заявляет Сашка и хрустит соленым огурцом. Смеемся.

— Все в вашем духе.

— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спрашивает меня Милана, приобнимая за плечи.

— Хорошо.

Я не дура и прекрасно понимаю, к чему все эти вопросы. И смотрят они на меня сейчас во все глаза не просто так.

— Да что вы все заладили, все со мной хорошо. Я даже к врачу успела сходить. Вам справку, что ли, предоставить? — возмущаюсь.

— К врачу? Что-то не так? — распахивает глаза Милана.

— О боже! — закатываю глаза. — Все со мной так. Платону было это важно.

— Ммм, какой заботливый, — усмехается Саша. — Ну рассказывай.

— Что? Подробности? — краснею. Они всерьёз?!

— Ты счастлива? — уже серьезно спрашивает Милана.

— Да. Я так его люблю, — признаюсь я.

— Ну еще бы, — Сашка чмокает меня в щеку.

Эта ночь действительно перевернула все мое представление о любви. Нет, я не стала любить его больше. Сильнее просто уже некуда. Я стала более трепетна и чувствительна. Будто и правда моя детская любовь переросла во взрослую. Теперь от каждого его взгляда у меня все внутри переворачивается и горит. Это просто близость, а мне кажется, что именно этой ночью он показал мне, насколько я ему дорога. Я почувствовала, что меня любят. Пусть этих слов от него не прозвучало, но… Я впервые почувствовала, что меня любят. Бабочки в животе сошли с ума, они порхают весь день и все никак не угомонятся. Мне бы еще справиться со стеснительностью перед Платоном…

— Я надеюсь, он тебя не обидит и ты не пожалеешь, — говорит мне Милана и улыбается.

— Да ну прекратите вы, — фыркает Сашка. — Мне кажется, Платон самый ответственный и правильный из братьев. И вообще они просто созданы друг для друга.

— Спасибо, — киваю, немного расслабляясь. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю у Миланы, отвлекая от себя внимания. Щеки уже горят от их любопытства.

— Да, все хорошо. Токсикоз, правда, ужасный, но, слава богу, только по утрам. Переживу.

Милка у нас ждет ребенка. Они хотят девочку. Особенно Мирон.

— Всем привет, — в кухню неожиданно входит Платон, и я опять теряюсь, как школьница. Никогда так не волновалась в его присутствии, даже в детстве. А сейчас сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, ладошки потеют, и ноги подкашиваются. Будто этой ночью он опоил меня дурманом.

Девочки кивают и переглядываться. Платон усмехается, посматривая на меня.

Что? Я ничего не рассказывала, они сами догадались.

— Можно я у вас ненадолго украду девочку? — подхватывает меня за талию и уводит, не дожидаясь ответа.

— А мы куда? — спрашиваю, повисая у Платона на руке. А сама как ненормальная вдыхаю его запах. Голова кругом. Мне кажется, последние сутки я никак не могу отрезветь от нашей близости.

— Нам нужно поговорить с Леркой и объяснить ей, что наш статус поменялся.

— Что, прямо сейчас? — пытаюсь притормозить. — Может, после праздника?

— Нет, Алиса, сейчас, — решительно говорит он и тянет меня наверх.

Лерка крутится возле зеркала, примеряя разные заколки в виде корон, и надувает губы, словно маленькая кокетка. Оглядывается на нас, улыбается, хватает расчёску и тянет мне.

— Заплети меня красиво, — просит она.

— Немного позже, мы хотим с тобой поговорить, — Лера прищуривается, осматривая нас.

— На музыку больше не пойду, — вдруг заявляет она.

— Нет, — усмехается Платон, — мы не об этом.

— И телефон сломала не я. Это Яшка!

— Все интереснее и интереснее, — смеется Платон. — Будут еще признания?

Лерка сжимает губы и молчит.

— Нет? Тогда присядь. — Девочка садится в кресло, а я сжимаю руку Платона еще сильнее. — Мы с Алисой теперь вместе. — Лера хмурится, не понимая. — Мы будем жить вместе.

— Мы теперь всегда будем жить здесь? — опять не понимает она.

— Нет, мы купим новую квартиру и в будущем поженимся с Алисой.

Лерка округляет глаза, а я вспыхиваю, утыкаясь носом в плечо Платона.

— Вы любите друг друга?! — с каким-то неподдельным восторгом спрашивает она. Ждет ответа, и я вместе с ней.

— Да, Лера.

Улыбаюсь в его плечо.

— Она будет моей мамой?

— Нет, Лерочка. У тебя есть мама, она ей и останется.

— Ясно, — бегает по нам заинтересованным взглядом. — А вы будете целоваться и обниматься? — хитрая.

Смеемся с Платоном. И, словно в подтверждение, он целует меня в висок, глубоко вдыхая. Выдыхаем. Лерка нормально восприняла эту новость, даже рада. Все у нас получится. А в моей голове звенят слова Платона: мы поженимся и мы любим друг друга.

— Чур мы с Алисой спим в одной комнате, — выдает Лера.

— Нет, комнаты у нас будут разные, — отрезает Платон, а Лерка надувается.

Платон

Праздник прошел тихо, спокойно, по-семейному. Девочки накрыли шикарный стол, дети радовались подаркам, а мы хорошо провели вечер. Не зря наш отец всегда хотел видеть нас вместе, семейными людьми. По факту он сделал все, чтобы Мирон, ярый противник брака, женился. Отец хотел, чтобы наш род продолжался. И он продолжается, наша семья растет. Надеюсь, отец доволен. Я все больше убеждаюсь, что он был прав. Семья — не просто слово. Семья — это огромная сила. Это поддержка и тыл.