«Мне глубоко все равно. Все равно, и точка», — отогнала грустные мысли от себя я и подхватила с тарелки самый большой кусок пирога с вишней и меренгой. Но в ушах по-прежнему стоял шум и приглушенные голоса за дверью его кабинета. Где-то глубоко внутри они больно ранили. Он же знал, что я в офисе. Мог бы перенести свои развлечения в другое место. Но нет. Ему на меня наплевать. До сих пор не могу понять, почему он ринулся за мной в подвал? Бравада? Глупость? Но он не похож на глупого человека.

Я давилась пирогом, и ни одна дельная мысль не лезла мне в голову.

Завибрировал телефон. Это был звонок от папы, и я, забросив кусок пирога обратно на тарелку, приготовилась слушать.

— Ты представляешь, Маша, долг аннулировали, — озадаченно начал отец.

— Что значит, аннулировали? Волков, скорее всего, долг погасил.

— Нет. Он вообще в банк не обращался и никакой долг не погашал.

— Этот урод блефовал?

— Естественно. Его задело, что мать сломала ногу, и он решил отомстить. Но сегодня в обед долг аннулировали вместе со всеми задолженностями.

— Нет, пап. Чудес не бывает. Банк частный. Скорее всего, Волков положил средства на счет в пятницу, а сегодня они дошли.

— Долг погасила какая-то компания в рамках благотворительной акции. И это беспокоит меня больше всего.

— Какая компания? И что это за акция такая? — вконец растерялась я.

— Я сам ничего не понимаю. Какая-то очередная махинация. Никогда больше не буду оформлять кредиты в сомнительных частных банках! Сотрудники мямлят, сами ничего не понимают! Не банк, а шарашкина контора!

— Позвони мне, как что-нибудь выяснишь, па.

— Хорошо. Давай, береги себя.

— И ты.

В голове шумело после таких новостей. Неужели Волков действительно блефовал? Никакой долг он не выкупал у коллекторов? Просто сыграл на моей наивности? И что за акции такие в банке? То нас со света сжить собирались за просрочку, а теперь долг аннулировали!

— Хочешь вишневой наливки? — заговорщицки прошептала Жаннетта и достала из-под стола поллитровую бутылку домашней наливки.

— Мне же на работу завтра… А, впрочем, давай.

— Смотри, она крепкая. Почти сорок градусов. Но пьется на ура.

Я поднялась из-за стола и достала из буфета две хрустальных стопочки на тонких ножках.

Наливка действительно была крепкой. А еще очень сладкой. И мы с Жаннеттой не заметили, как выпили на двоих всю имеющуюся в наличии ароматную жидкость.

— Надин меня убьет, — рассматривая пустую бутылку, сокрушалась Жаннетта. — Я обещала оставить ей попробовать…

Мне же внезапно стало очень хорошо. Тревоги отступили. Я переживала из-за Облонского? Да кому он интересен! Михаил намного привлекательнее. И таких, как Михаил, много. Тех, кто с радостью угостит кофе и мороженым, и кому понравятся мои глаза.

— Покурим? — извлекая из сумки пачку дамских сигарет с ментолом, предложила Жаннетта.

Я не курю. Но наливка была такой расслабляющей, а сигареты так ароматно пахли мятой, что я согласилась.

Мы с Жаннеттой выбрались на небольшой балкон, и она браво щелкнула зажигалкой. Моя сигарета бодро задымилась, а вот ее никак не хотела прикуриваться.

— Пойду за спичками! Вечно эти зажигалки ломаются! — раздраженно буркнула подруга и нырнула обратно в комнату. — Маш! Тут телефон твой разрывается!

На свою бравую голову именно в этот момент я почему-то решила затянуться сигаретой, и у меня плохо получилось. Дым пошел в нос, в горле запершило, а из глаз брызнули слезы. Сигарета выпала из рук. Пролетев пятнадцать этажей, упала в скупой палисадник.

— Принеси, — пьяно качнувшись, попросила я.

Взяла новую сигарету, щелкнула зажигалкой — и о, чудо — та заработала. От дыма и ментола новой сигареты сразу закружилась голова, и стало так хорошо, что мне казалось — у меня выросли крылья.

На экране высвечивались четыре крупные буквы «БОСС». Я икнула, качнулась обратно, вглубь балкона, и чуть не выронила вторую сигарету. Что ему нужно? Сказать, что я не вымыла чашки?

— Алло! — хотела сказать по-деловому, а получилось как-то смешно.

— Маша, это Владимир Николаевич. Добрый вечер.

— Добрый…

Я уставилась на сигарету и попыталась собраться с мыслями.

— Маш, ты пьяная, что ли? — фыркнул босс.

— Ага, — решила не кривить душой. — А как вы догадались?

— Это не сложно.

— Подруга привезла вишневую наливку из дома, а наливка оказалась слишком крепкой.

— Я люблю домашние наливки. Моя тетя всегда делала вишневую и сливовую, — по-доброму усмехнулся Облонский. Так же, как и тогда, на озере, где он был нормальным человеком, называл меня принцессой и делал мне сладкий чай. Радость от опьянения пошла на спад.

— Маша, я хотел тебе сказать, пусть твой папа не пугается. Банк разрешил нашей компании списать его долг. У нас накопились проценты по вкладам, и они покрыли все издержки.

— Нет! — испуганно икнула я. — Так не надо было делать! Мы… мы бы сами погасили… папа дом на продажу выставил…

— А кроме дома у него что-нибудь есть, Маша?

— Нет… но ведь на остаток суммы можно будет купить квартиру! Не такую большую, конечно…

— Маша, перестань тараторить и послушай меня внимательно. Теперь никто не сможет вас шантажировать этой суммой. А Волков пойдет по статье Незаконная организация и проведение азартных игр. Если не сядет на два года, то штраф приличный заплатит. К тебе он больше точно не сунется, его уже предупредили, чтобы не смел соваться.

— Зачем вы… все это делаете? — беспомощно пробормотала я.

— Потому что ты мне не безразлична.

— Не верю.

— А ты поверь.

Я опустилась на табуретку и понуро уставилась на тлеющую сигарету.

— Вы странный.

— Это мне говорит девушка, которую чуть не проиграли в карты в нелегальном казино?

— Я попала в нехорошую историю из-за чужого долга. Здесь нет моей вины. И вы оплатили не мой долг, а долг моего отца. Надеюсь, вы понимаете, что я вам ничем не обязана за ваш порыв?

— Ты всегда так благодаришь за помощь? — бросил Облонский. Прозвучало слишком резко, и я поняла, то он обижен. Видимо, ждал, что я буду прыгать от радости и рассыпаться в благодарностях. А я заупрямилась.

— В общем, жду тебя завтра на рабочем месте. Надеюсь, без похмельного синдрома, — помолчав несколько мгновений, добавил он.

— До встречи, Владимир Николаевич.

— До встречи.

Он отключился, а я все продолжала сидеть на потертой балконной табуретке и пялиться на угасшую сигарету.

Мне снова было больно. Почему некоторые мужчины так западают в душу, что причиняют страдания одним своим голосом? Повозился со своей Ирой за закрытой дверью кабинета, а потом позвонил, и благородно сообщил, что я ему не безразлична. Только мне его подачки не нужны.

«Тебе нужен он сам, да?» — услужливо подкинуло мысль пьяное подсознание.

«У него есть другая!» — слушая, как громко ругается из-за отсутствия спичек на кухне Жаннетта, нахмурилась я.

Утро пятого мая было не очень добрым. Кофе не хотел бодрить, и даже осознание того, что сегодня короткий день, а потом снова выходные, никак не добавляло оптимизма. Все мои мысли были о боссе, о его Ире, о дурацком благородстве, и идти на работу совсем не хотелось.

Распахнула шкаф и достала оттуда приталенные серые брючки-капри в тонкую полоску. С белой офисной блузкой и коротким пиджаком самое то. На выходе быстро скользнула в черные лодочки, подхватила свою черную сумку и заспешила вниз, где меня ожидало такси.

Облонского с утра не было. Я заказала упаковку минеральной воды, ланч, и принялась разбирать корпоративную почту.

Он ворвался в приемную в начале одиннадцатого.

— Маша, найди договора по «Стеле», — без приветствия навис над моим столом босс. — Все, которые проходили за последние полгода. Перекинь их на флешку, а потом удали из компьютера все, что найдешь.