Он подарил короткий поцелуй и оставил лежать на простынях.

Я не могла шевелиться. Я расплавилась, растеклась по прохладной простыни, и лишилась способности двигаться.

Облонский нежно коснулся моей истерзанной поцелуями кожи.

— Маш, тебе вина принести? — опалил шею его горячий шепот.

— Да… принеси… — едва шевельнувшись, прошептала в ответ я. — Потому что, кажется, я потеряла способность двигаться.

Он заглянул в мои глаза и тихо рассмеялся.

— Ничего, привыкнешь.



Он принес бутылку прохладного вина, бокал и принялся отпаивать меня вином.

Очень скоро я ожила. Устроилась в подушках в позе лотоса, совершенно не стесняясь полного отсутствия одежды, и медленно пила вино из бокала. Мои темные волосы рассыпались по обнаженной спине беспорядочными прядями, глаза горели страстью, вино подогревало чувственность, и я была совершенно не похожа на ту Марию, которую Владимир Николаевич Облонский имел честь знать до этого.

Он устроился рядом в одних джинсах и плеснул вина во второй бокал.

— Хочу наблюдать эту картину каждый вечер, — остановив затуманенный взгляд на моей обнаженной груди с бесстыдно заостренными сосками, произнес Облонский

— Для этого тебе придется на мне жениться, — хрипло усмехнулась я.

— Да ты, я смотрю, смелая, когда выпьешь, — хмыкнул он, и по его губам скользнула хищная улыбка.

Отобрал у меня бокал и снова толкнул в подушки.

— Эй… — возмутилась я.

Но он, вместо того, чтобы отпустить, развел мне колени и впился в мои губы дразнящим поцелуем. Его рука ласкала мои бедра, оглаживала их изнутри, сжимала нежную плоть, скользила выше, обжигала низ живота и вызывала ответное желание.

Он расстегнул джинсы, и скоро вторгался в меня бессовестно и дерзко, заполнял собой без остатка, насаживал на свой член, с силой сжимая мои ягодицы, обжигал поцелуями мою шею и плечи, а я снова сдавалась в его сладкий плен. Перед глазами плыл полумрак спальни, и время теряло счет. Нас уносило в какой-то совершенно другой мир. Туда, где нет стрелок часов, и где на первом месте обжигающая чувственность. Где нет жизни без поцелуев и прикосновений. В этом мире было место только для нас двоих.

За окном начало светать, а нам совершенно не хотелось спать. От ночного безумия остались только слабые искорки, и мы просто тихо лежали под мягким одеялом, переплетая пальцы рук и изредка целуясь.

— Ты права, этот дом создавал не я, — тихо проговорил Облонский. — Кажется, нам с тобой надо будет подыскать другое жилье.

— Нам с тобой? — недоверчиво переспросила я.

— Да. Нам с тобой. Разве я не сказал тебе, что отныне в твоей жизни буду только я?.. И, знаешь, наверное, будет лучше, если мы выберем просторную квартиру. Дом меня очень тяготит.

Что-то кольнуло глубоко в груди, и я с силой впилась Облонскому в руку ногтями.

— А можно, там будет широкая лоджия, и я сделаю на ней зимний сад?

— Для этого вовсе не обязательно протыкать мою ладонь своими коготками, — отдернул руку он, и окинул меня проницательным взглядом.

— А почему именно зимний сад?

— У нас дома всегда был зимний сад, — вздохнула я. — А потом мама умерла. Папа женился на Тамаре, я съехала, и сад пропал. Без должного ухода цветы начали болеть, да и Тамара требовала отдать помещение ей под кондитерскую. Вот сада и не стало. Некоторые цветы папа увез к себе в контору, а остальные Тамара выбросила. Как будто выбросили мою маму…

Я отвернулась и быстро смахнула непрошенные слезы.

— Будет тебе сад, — ласково погладил меня по спине Облонский и улыбнулся. — Поищем что-нибудь подходящее после праздников. А пока займемся более приятными делами.

Его губы нежно прошлись по моему затылку, коснулись плеча, а рука властно легла на низ живота. Пальцы скользнули еще ниже, но теперь действовали нежно. Они ласкали, играли и мягко массировали меня внутри.

По коже волшебными мурашками рассыпалось желание.

Непристойное и страстное, оно закручивалось тугим клубком под его ладонью, растекалось горячей лавой, пронизывало острыми покалываниями горошинку клитора, и я снова трепетала в предвкушении.

Почувствовала, как его твердый член упирается в мои бедра. В следующий миг он уложил меня на живот и прижал к простыням. Запустил пальцы мне в волосы, осторожно потянул их на себя, и скоро вошел в меня сзади. Я всхлипнула и судорожно впилась ногтями в подушку. Нет, больше не было безумия и грубых рывков. Но его член, твердый и упругий, скользил во мне и дарил ни с чем несравнимое наслаждение. Руки гладили мою спину, оглаживали бедра и ягодицы, вызывали ворох мурашек, и я вся горела под его ласками. Я вспыхивала и угасала, снова вспыхивала, подавалась ему навстречу, ровно до тех пор, пока солнечный свет не заполнил спальню, и только после этого глаза закрылись сами собой от изнеможения. Я заснула в объятиях босса.

Я разлепила глаза, когда время давно перевалило за полдень. Попыталась шевельнуться, но все тело ныло так, будто по мне проехались самосвалом. Надо же было так расслабиться ночью, да еще и с собственным боссом! Кажется, он теперь больше, чем босс. Намного больше.

Облонского рядом не обнаружила. Но в ванной комнате рядом со спальней шумела вода, означающая, что мой ночной герой никуда не делся. Да и куда ему деться, если мы у него дома?

Я не прогадала. Очень скоро Облонский показался в спальне, гладковыбритый и свежий, в одном набедренном полотенце и с обворожительной улыбочкой на губах.

— Проснулась, принцесса?

Я попыталась перевернуться на живот и поморщилась от противной боли в мышцах.

— Мне кажется, мы вчера слегка увлеклись…

Он сел на край кровати и погладил меня по обнаженной спине.

— Контрастный душ быстро приведет тебя в чувство. Кофе принести?

При мысли о кофе что-то засосало под ложечной.

— О, да…

— Тогда иди в ванную, а я что-нибудь приготовлю. Для завтрака, конечно, поздно, но в холодильнике есть стейки. Погода стоит чудесная. Как соберешься, приходи во двор, приготовим их на огне. Тебе прожаривать, или будешь с кровью?

— Прожаривать.

— Заказ принят. Не задерживайся в ванной, а то у меня возникнет соблазн к тебе присоединиться.

— Нет, лучше пока не стоит… — простонала я.

Он усмехнулся, провел ладонью по моей спине, коснулся ягодиц собственническим жестом, после чего поднялся с постели, натянул на себя джинсы, футболку и отправился восвояси.

Я вдруг почувствовала себя дико голодной и немедленно отправилась в ванную комнату.

Под горячими струями в просторной душевой кабинке я постепенно оживала. Перед глазами проплывали сцены ночного секса, и я чувствовала себя бессовестно счастливой. Хотелось завернуться в халат, взять чашечку ароматного кофе, забраться с ногами на мягкий диван и никуда не спешить. Просто наслаждаться приятным послевкусием, которое оставила после себя страстная ночь.

Халата я не нашла, просто завернулась в полотенце и спустилась на первый этаж. Вчерашнюю гостиную заполнил аромат свежесваренного кофе.

Поднос с чашкой кофе и вазочкой шоколадных конфет ждал меня на барной стойке.

Я выглянула в окно. Облонский в джинсах и футболке возился у гриля. Огонь полыхал яркими всполохами, а стейки ждали своего часа на подносе.

Улыбка против воли коснулась губ. Он ведь совсем не злой. И не похож на того Владимира Николаевича, которого я знала. Он другой. Совсем другой.

Достала из пакета комплект розового белья, подхватила с дивана аккуратно разложенное лиловое платье, и скоро была готова присоединиться к боссу.

Взяла свою чашку кофе, натянула новые туфли (эх, где мои кеды и джинсы), и двинулась на свежий воздух.

Несмотря на дым, во дворе было чудесно. Солнышко пригревало так, будто сейчас не весна, а разгар лета. Деревья распускались, трава зеленела, весело щебетали птички. И я, влюбленная до одури в своего босса, с чашкой кофе в руках, в роскошном платье и туфлях, нерешительно застыла на пороге его дома.