Со всей присущей ей еврейской смекалкой Божена шла к поставленной цели. Николай Сергеевич Оболонский в последние годы начал сдавать. Он тосковал по старшему сыну. Звонил Божене раз в две недели, осторожно интересовался жизнью неугодного отпрыска.

«Смешные они! Что Владимир, что отец его… Этот молодой да глупый, паспорт поменял, а старый сказать боится, что хочет сына видеть… Нет, чтобы просто поговорить…» — давалась диву Божена Брониславовна.

Она подговорила среднего брата Николая поманить Владимира домой предложением стать крестным отцом его новорожденному сыну.

Тщетно. Владимир уперся, что семьи у него больше нет.

«Глупец! Не знаешь, что один из твоих псевдо друзей тебе яму уже вырыл! — злилась Божена. — Кто тебя кроме меня и семьи спасать будет, если ты в тюрьму попадешь из-за махинаций сити менеджера? Он-то лапки умоет и свалит под шумок, а ты расхлебывать останешься».

Не удержалась, сыграла на чувствах вечно гордо пыхтящего в трубку старого Оболонского. Проговорилась, что опасность над Владимиром нависла. Что копают под него неясно из-за чего. Дорогу перешел кому-то нехорошему.

Она не прогадала. Оболонский-старший разволновался. И тут-то треснула вся его показная гордыня.

«Вернуть домой его надо, Боженочка! Пока дел не наворотил таких, что не откупишься потом!»

«Так возвращайте, Николай Сергеевич».

«Но как?»

«А я вам на мой юбилей приглашение вышлю».

И тут — надо же — Владимир влюбился в собственную секретаршу, которую ему подыскала она сама. Да не просто влюбился, жениться надумал.

«У нее должны быть благородные корни!» — упорно копала в родословную Грачевых Божена.

Увы, отец Марии ничего дельного не сказал. Его, не очень успешного адвоката среднего звена, вообще никогда не интересовали вопросы родословной.

И тогда Божена решила эту родословную для Маши купить. Благо — денег у нее было очень много, а вот детей Бог ей не послал.

«И когда этот старый самодур Николай Сергеевич появится на пороге ресторана, я ткну в его упрямую… упрямое лицо документами, подтверждающими, что невеста у его любимого и ненавистного одновременно старшего сына — самая настоящая. Ну, из обнищавшего дворянского рода, да. А что такого? Мало их, что ли, таких замуж выдавали, чтобы поправить положение дел?» — отпив вина из бокала, весело хмыкнула Божена.

А отец упрямого негодника Владимира сегодня появится. Приглашение на юбилей Божены никто не смеет игнорировать, и он это знает. Да его брат в гробу перевернется, если он посмеет не явиться!

«И что, что на самолете до нашего города лететь четыре часа? На собственном самолете можно и сутки лететь, ничего не случится», — продолжала размышлять она.

Раздался звонок в дверь. Следом охранник мягким голосом сообщил о курьере.

— Возьмите у него пакет, Елисей, — приказала именинница и одним махом допила остатки благородного вина из Мишкинской винодельни.

— Божена Брониславовна, к вам посетители. Оболонский Николай Сергеевич.

— Пусть заходит.

Кажется, праздник начинается.



Божена Брониславовна достала из стенки второй хрустальный бокал, изящным движением руки поправила прическу и принялась ждать брата своего покойного мужа.

Ждать пришлось недолго — Николай Сергеевич уже мерил тяжелыми широкими шагами просторный холл ее дома. Внешне — все такой же привлекательный, как и раньше — лишь седина на висках противно намекала на возраст. Да и в карих глазах поселилась горечь.

— Божена! Дорогая, с днем рождения! — увидев именинницу в платье цвета свежей мяты, расцвел он и протянул ей роскошную корзину пионов.

— Пионы! Какая красота! Как же я их люблю… — счастливо выдохнула королева, и они с Николаем Сергеевичем обнялись.

— Хорошо, что ты решил навестить меня до банкета, — провожая гостя в свою гостиную с камином, улыбалась Божена. — Сейчас пропустим по бокальчику Зининого вина, пообедаем. Кстати, где Николай и Марк? Неужели поехали к брату?

— Коля остался в гостинице. Он плохо переносит длительные перелеты. Марк отправился исследовать город. Знаешь же, какой он непоседа. К Владимиру ни тот, ни другой до вечера решили не соваться. На всякий случай, чтобы не спугнуть.

— Вот еще! Гостиница! Выдумали! Я бы хотела, чтобы вы остановились у меня. Такой просторный дом, и совершенно пустой. Надеюсь, после бокала вина ты перестанешь стесняться, и вы поселитесь у меня. Хоть на пару дней. Вы же останетесь?

— Мы останемся здесь до тех пор, пока не убедим Владимира вернуться домой, — наблюдая за тем, как золовка разливает Мишкинское вино в хрустальные бокалы, нахмурился Николай Сергеевич.

— Прекрасно! Тогда вы здесь надолго. Потому что пары дней не хватит. Я прикажу подать обед на две персоны в столовую.

После пары бокалов вина Николай Сергеевич расслабился и стал смелее говорить о цели своего визита в город.

— Божена, дорогая, я хочу знать, что здесь происходит.

— Начнем с того, что твой Владимир вляпался в серьезные неприятности, которые ему устроил некто Абрамов. Меценат со связями отчего-то решил отправить за решетку твоего сына. Владимира бы уже арестовали, да я выкрала планшет со всеми данными у протеже Абрамова. Некто Михаил Гринев, поверенное лицо и финансовый советник Владимира, продал всю информацию об их сотрудничестве Абрамову.

— Есть ли способ заставить Абрамова отозвать свои обвинения?

— Нет… разве что доказать, что он имеет склонность удерживать у себя дома юных и красивых девиц, принуждая их к сексуальным связям.

— Фи, — передернул плечами Николай Сергеевич.

— Вот тебе и «фи». А еще Вова наш жениться собрался.

— Как, жениться?! Опять?!.. — побледнел Оболонский-старший.

— На этот раз девушка стоящая.

Божена подняла указательный палец вверх и поднялась из-за стола. Скоро она принесла в столовую пакет документов, полученный от курьера.

— Мать ее имела очень хорошую родословную. Дворянскую! Правда, богатств никаких не осталось, промотали свое наследство ее предки. По отцу девушка Грачева, а у матери фамилия Платова. Граф Платов, слышал о таком? В Новочеркасском соборе хранятся его останки.

Николай Сергеевич хмуро взглянул на золовку и принялся читать заверенный печатью документ.

— А Владимир знает, что невеста у него благородная? — спустя пару минут поинтересовался он.

— Не знает! И знать ничего не хочет… Так что — не спугнуть надо его намерение, Николай Сергеевич. Ни слова Владимиру о том, что я тебе документ этот показала! Береженого Бог бережет.

И тут что-то сверкнуло у нее в голове.

— Боже Святый… — пробормотала она. — Так вот из-за чего этот Абрамов на Вову взъелся! Из-за невесты! Он девчонку эту как увидел, так и вожделеет ее с тех пор! В свой плен желает забрать! А Владимир ей предложение сделал! Вот оно, Николаша! Теперь мне ясно все. Как же я раньше-то факты не сопоставила?!

— Так. Девчонку надо сторожить! Чтобы не выкрали ненароком. А с Абрамовым этим, я подумаю, как нам лучше поступить. Николай хорошо в таких вещах разбирается, — взглянул на Божену тяжелым взглядом Оболонский-старший.

Подумал еще немного и усмехнулся.

— Имя-то у нее какое приятное. Мария. Будет у меня любимая невестка.

— Это ты ее еще не видел, — хихкнула Божена. — Как увидишь, сразу поймешь, отчего Абрамов свой покой потерял.

— А что, если Владимир снова упрямиться станет?

— Ну, тогда мы с тобой, Николаша, что-нибудь сообразим. На двоих. Планшет-то от этого Гринева у меня, а значит, и все козыри, — торжественно улыбнулась королева.

В пять часов вечера я стояла в гостиной и с ожиданием следила за реакцией будущего мужа. Он же ходил вокруг меня, озадаченно потирал подбородок, и мне уже хотелось стукнуть его клатчем, потому что, по-моему, придраться было не к чему.