Алексеев не устраивал Гринева. Михаилу казалось — он сам мог бы сделать для города намного больше, чем слаженная работа мусороуборочных машин. Будь он, Гринев, а не Алексеев, у руля, — город бы процветал.

Он всегда гордился тем, что является независимым финансовым аналитиком. Что не связан никакими рамками и обязательствами. А еще ему очень нравилась новая секретарша Облонского. Милая девушка, которая боится лишний раз вздохнуть в присутствии своего босса.

«Маша могла бы стать идеальной женой нового сити-менеджера Михаила Гринева, — заводя машину, размышлял он. — Она такая милая и так располагает к себе! Мне бы все завидовали с такой супругой. А вот Ира прекрасно подойдет на роль любовницы. В постели она — ох, как хороша. Что ни говори, а женщин Облонский выбирать умеет».

Да. Однозначно, Марию надо вызволять из рабства, в которое она попала с этой работой у Облонского. Ну, ничего, еще немного, и Гринев будет на коне. Надо-то всего лишь подбросить нечто противозаконное в кабинет Облонского. Нечто, связанное с Алексеевым. Тогда их песенка будет спета. У города появится новая кандидатура. У Гринева достаточно сбережений, чтобы получить поддержку городской администрации. А главное — у него есть поддержка мецената Абрамова, которого тоже по какой-то причине не устраивают Облонский и сити-менеджер Алексеев. Михаил не вдавался в подробности внезапной ненависти мецената, но его очень устраивала позиция Абрамова — ведь тот был готов вкладываться в программу развития города, разработанную Гриневым. А значит — еще немного, и Михаил получит вожделенную должность.

Михаил вышел из переговорной.

— Еще увидимся, фея, — подмигнул он мне.

— Обязательно, — натянуто улыбнулась я, и Михаил хлопнул дверью.

Следом вышел Облонский. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, и я уткнулась в компьютер. Видимо, что-то у них там не сложилось, раз финансовый аналитик быстро покинул нашу приемную. Если не понимать глаз, возможно, Владимир Николаевич пройдет мимо меня и захлопнет дверь кабинета до самого окончания рабочего дня.

Но вместо того, чтобы закрыться в своем кабинете, босс подошел к моему рабочему месту и уперся ладонями в стол.

— Где они? — впившись в меня испепеляющим взглядом, спросил он.

— К-кто? — заикнулась от неожиданности я.

— Не кто. Что. Где цветы, Маша?

— Нет никаких цветов.

— Что значит, нет? Куда ты их дела?

Отодвинул меня вместе с рабочим креслом, как мешающую мебель, и выдвинул ящик стола.

Пусто. Во втором тоже пусто.

— Вы меня пугаете, Владимир Николаевич!

Я отступала, он наступал. Вернее, я откатывалась назад в кресле. Ровно до тех пор, пока не врезалась спинкой кресла в стену.

— Владимир Николаевич, у вас все в порядке? — оказавшись в ловушке, промямлила я. — Может, вам сделать успокаивающий чай?

— Значит, от меня тебе цветы совсем не нужны, а от этого проходимца ты с радостью готова их принять? Чем я хуже него, скажи?!

Он уперся ладонями в ручки кресла, и его губы и глаза оказались так близко, что я перестала дышать.

— Вы… вы не хуже… просто… вы мне никогда не дарили цветов, только и всего… — опешив от неожиданной атаки, сбивчиво забормотала я.

— Как я могу их подарить, если ты сказала, что не нуждаешься в них?

— А как я могу в них нуждаться, если у вас серьезные отношения с другой?

— Это с кем у меня отношения? — удивленно вскинул брови он.

— Вы прекрасно знаете, с кем.

— Где цветы, Маша?

— Нет здесь никаких цветов!

— Послушай, в них может быть жучок. Такой маленький, нехороший жучок, который позволит слушать все, что говорится в этом помещении.

Сглотнув, я вжалась в кресло.

— Я отнесла их в отдел кадров, к Божене Брониславовне.

Облонский фыркнул и, наконец, отпустил подлокотники моего кресла.

— Надо было догадаться! — рыкнул он и двинулся в сторону двери.

Спустя пару мгновений я бежала за ним следом по коридору. Мои щеки пылали, а волосы шевелились на голове от творящегося безобразия.

— Какая прелесть, Настя! — ворковала у вазы на окне королева Божена.

Возникший на пороге Облонский и я следом заставили ее удивленно приподнять тщательно прокрашенную бровь.

— Владимир Николаевич! Какой сюрприз! Кофе будете? — заулыбалась она. — Мы как раз обсуждали предстоящий банкет в честь моего дня рождения. Вы же разрешите нам устроить праздник?..

Настя мельком взглянула на меня и поняла, что появление Облонского ничем хорошим не закончится.

Он пропустил мимо ушей болтовню Божены и стремительно подошел к окну. Начал выхватывать из стеклянной вазы цветы, один за другим, и безжалостно комкать бутоны роскошных розовых пионов.

Я зажмурилась. Цветы было до боли жалко.

— Владимир Николаевич! Да что вы… что вы себе позволяете?! — взвизгнула Божена. — Не смейте так обращаться с пионами!

Ничего не найдя в цветах, Облонский с силой швырнул их на подоконник. Надо ли говорить, что букет превратился в веник?

— Удалите их из помещения. Через полчаса вам принесут новые.

— Ну, знаете, Владимир Николаевич… — бросила испепеляющий взгляд в его сторону Божена. — Начинайте принимать успокоительные препараты! Иначе так недолго в дурке оказаться!

Он презрительно усмехнулся и обернулся к Насте.

— Вы не слышите? Цветы в урну! Немедленно!

Миновал меня и громко хлопнул дверью отдела кадров.

— Маша… купите себе пистолет, — медленно повернулась ко мне Божена. — Рано или поздно он вам пригодится. Другого способа усмирить ревнующего мужчину я не вижу.

— Ревнующего? — жалобно переспросила я.

— А разве можно назвать по-другому безобразие, которое здесь творится? Он влюбился в вас, как мальчишка!

— И что мне теперь делать?

— Попробуйте его приручить, — задумчиво посмотрев на растерзанные цветы, подмигнула мне королева. И тут же добавила: — Если сможете. Кстати, скажите, у вас в роду дворян, графьев там, никогда не водилось?

— Не знаю… — вконец растерялась я. — А какое это имеет значение?

— Ну, если сможете приручить нашего босса, я вам расскажу.

Настя опустила глаза. Я посмотрела на нее, на Божену, и поспешила покинуть отдел кадров. Они все здесь немного того?

Вернулась в приемную, села за стол, придвинула к себе чашку с остатками холодного кофе и понуро взглянула на дверь Облонского. Что ж, пришло время вскрыть коробку марципана, оставшуюся в наследство от прежней секретарши, и начинать заедать напряжение.

Отпила глоток кофе, поморщилась — пить холодный кофе то еще удовольствие.

Что-то заставило меня приоткрыть ящик стола, в котором я прятала пионы от босса.

Внимательно осмотрела ящик. Ничего. И вдруг, на полу под столом заметила серебристую таблетку диаметром около четырех миллиметров. Она бы запросто уместилась в бутоне пиона. Видимо, выпала, когда я со скоростью света прятала цветы в ящик.

Позабыв про кофе, я наклонилась и подхватила непонятную серебристую штучку.

Оказывается, мой босс не совсем параноик и психопат.

— Владимир Николаевич… — осторожно приоткрыла дверь кабинета я.

Облонский сидел за своим рабочим столом, уставившись в экран компьютера.

— Что еще, Маша? — поднял на меня глаза он.

— Я, кажется, его нашла…

Подошла к столу и положила находку на стол.

— Он выпал под стол, когда я… пыталась спрятать от вас цветы…

Облонский взял жучок, повертел его в красивых пальцах, а потом резко встал со своего места и подошел к окну. Распахнув окно настежь, швырнул находку куда-то в сторону мусорных баков.

— Вы теперь меня уволите? — встала за его спиной я.

Босс повернулся ко мне. Он был так близко, что сердце снова заныло от неясной тоски.

— До тебя у меня в приемной работало три секретарши, — усмехнулся он. — Ни одной из них никто не дарил цветов. Никогда.