Кто остается?! У кого есть такие связи, что вопросы и проблемы решаются по щелчку.

Лекс. Он. Отец моего малыша…

Но…

Как достать его номер, да и будет ли он меня слушать?! Не дозвониться до подобных людей. В лучшем случае меня свяжут с его секретарем, да даже если и с ним.

Он уверен, что я спала с деканом, невестой была другого мужчины в его глазах, золотоискательницей, которая и с ним переспала только чтобы богатого мужчину себе захомутать.

Голова начинает болеть от мыслей.

— Он мне не поверит…

Выдыхаю с шумом. Чтобы поверил, нужно с ним лично встретится, знать где он. И я бы сделала ради сына, но… мне даже с кровати вставать пока запрещено. Не дойду я до столицы, не доеду. А если умру по пути, кто же спасет моего сынишку?!

Горючие слезы безысходности опять струятся по щекам, как вдруг меня оглушает вспышкой.

Диана…

Диана может помочь. Она невестка ректора. У нее есть муж, а у мужа связи…

Открываю телефон и захожу в контакты. Я так и не удалила ее номер. Рука дрогнула и сейчас я нажимаю на контакт и молюсь, чтобы бывшая подруга не поменяла свой номер.

Гудки идут долго, мучительное ожидание и когда я уже отчаиваюсь, то слышу ее удивленный голос:

— Алина?!

— Привет, Диан.

Молчание, а затем короткое.

— Я отойду. Извините.

Отчетливо слышу шорох и цокот каблучков, хлопок двери и только после этого она произносит.

— Здравствуй, Вишневская. Сколько лет, сколько зим, как говориться.

Прикрываю глаза. Я любое унижение снесу. Все вынесу и если сейчас бывшая подруга начнет потешаться надо мной и моей сломанной жизнью, я ей и это позволю, только бы она Владу помогла.

— Помоги мне, Диан, я прошу. Очень, — всхлипываю.

— Вишневская, ты плачешь?! Где ты? Что произошло?!

— Долго рассказывать, Диан. Я в больнице. У моего сына ателектаз легких. Нужно оборудование. Все плохо. Нам надо в столицу. Ждать очереди равносильно получить инвалидность на всю жизнь. Помоги… прошу тебя… все отдам. Сейчас у меня денег нет, но есть недвижимость, мы с мамой продадим…

— Алло! Вишневская. — слышу задумчивый голос бывшей подруги, — Ателектаз… он ведь у навороженных бывает… Сына…?!

А затем в телефоне виснет гробовое молчание. Проверяю не отключилась ли, но она на линии. Секунды летят и наконец я слышу задумчивый голос.

— Родила значит…

— Да.

— А он…? — пресекаю возможный вопрос:

— Это мой сын, Диана, только мой. Слышишь?!

Выдох. Глубокий. Тяжелый.

— Слышу, Вишневская, слышу. Я тебе жизнь сломала. Сука я. Может поэтому и… замолкает, всхлипывает.

— Диан, ты плачешь, что ли, Диана?! Что у тебя?!

— Ничего, Вишневская, ничего. Правду говорят, что всем воздается по делам… потеряла я своего ребенка, Алин. Выкидыш случился. И я знаю за что мне это…

От этих слов, от горечи, которую слышу у меня сердце сжимается. Все эти распри, вся обида на подругу давно уже прошла. Теперь, когда у меня в жизни появился мой малыш, я так остро сопереживаю ее утрате…

— Мне так жаль, Диан… так жаль…

Слезы текут по щекам. Горючие. Болезненные. Нет больше обиды. Нет больше стены, которая воздвинулась между нами и вдруг я словно переношусь в прошлое. Застываю в прохожей бабы Нюры и слышу ее напутствие:

— Иди Алина. Иди. Как будет, так будет. Тот, кто всю эту кашу заварил, ложку горечи сам съест… вину искупит… а тебе… идти надо. Простить. Время…

Дрожащий голос Дианы развеивает воспоминание, и я слышу горечь в ее вопросе:

— Алина… ты простишь меня?… простишь… за все…

Улыбаюсь сквозь слезы и говорю со всей искренностью.

— Простила. Диан. Давно простила…

Пауза длится мгновение, а затем я слышу четкий командной голос подруги:

— Я помогу. Жди. Перезвоню.

Александр Ставров

— Никогда бы не подумал, что у тебя все получится Лекс. Твоя победа равносильна выигрышу в лотерею с соотношением миллион к одному.

Заглядываю в глаза бизнес — партнера. Умаров собственной персоной. Один из немногих, кто был в курсе реального положения дел. Партнер по бизнесу.

Откладываю документы. Контракт заключен. Месяцы игры на грани фола наконец-то увенчались успехом.

— Эта победа, Баграт, слишком дорого стоила. На кон было поставлено не чуть не менее, чем все.

Кивает в знак согласия. Умаров не тот человек, кто любит поболтать.

— Что у нас по вопросу моей ликвидации? — улыбаюсь, чуть сильнее сжимаю ручку, Друг медлит с ответом, но наконец отвечает.

— Ты думаешь, что это был последний заказ?

— Договор. Подписан. Меня нужно было убирать до этого. После уже задача теряет свою значимость.

— Три покушения предотвращено, Лекс, три. Ты был прав, когда решил искать мразь в ближнем кругу. Сегодня я получил окончательную информацию. Заказчик — Васнецов.

Не могу сказать, что слова Баграта для меня стали откровением. Я подозревал. Поэтому и играл в свою параллельную игру.

— Ты не удивлен… — вскидывает бровь Баграт, читает по моим глазам.

— Скажем так, мой контракт был невыгоден определенному кругу лиц. Как внешних врагов, так и внутренних. Давненько не было заварухи подобного уровня. Чтобы проблемы сыпались. Но я все же…

Не договариваю, но Умарову и не нужны мои ответы, человек его опыта умеет читать между строк.

— Я посмотрел биографию Васнецова, но ты знаешь, Лекс, предает тот, кто близок, тот кто рядом, так удобнее нож под ребра вставить.

Сжимаю кулак. Пальцы хрустят. Пока у меня земля под ногами горела из-за проблем с японцами, мою корпорацию хотели разорвать на куски и в этом ключевую роль играл именно Васнецов.

Человек, который был другом отца. Войну с ним прошел.

— О чем задумался, Ставр?

— Десять лет назад он пришел ко мне и просил помочь с проблемами в бизнесе, я приблизил его, отдал под контроль определенную часть рынка, не уничтожил, не перекупил акции, позволил выкарабкаться из финансового дна.

Баграт заканчивает фразу за меня:

— А спустя годы именно этот червь, стал тем, кто хотел сокрушить тебя. Добить. — Умаров раздвигает губы в ухмылке. — У моего народа есть присказка брат, “за какое мое добро?”. Не ты первый, не ты последний. Я тоже однажды доверился и огреб мама не горюй. Урок усвоен. Больше не повторится.

Рассматриваю Биг Босса. Так за глаза называют Умарова. Что-то странное проскальзывает в его взгляде, а я вспоминаю, что три года назад он конкретно слетел с катушек.

Наконец один из не многих моих товарищей вытаскивает папку и бросает на стол передо мной.

— Здесь вся информация по Васнецову. Все закрытые счета. Все махинации. Он боялся, брат. Боялся, что ты вскроешь его аферы, его увод лямов за рубеж. Слияние с Японцами не просто лишает Петра Алексеевича кормушки. Все его аферы вскроются. Так что у него был один шанс, Лекс, грохнуть тебя, чтобы ты не успел подписать договора, либо…

Ухмыляюсь:

— Либо породниться…

Я чувствовал, что крыса — он с самого начала. Не было фактов, не было доказательств. Но было четкое ощущение, что тот, кто копает под меня владеет достаточной информацией.

— В этой папке инфы хватит на пожизненное, — выговаривает в задумчивости Умаров, — но может ты захочешь решить вопрос иначе, кардинально?

Баграт многозначительно вскидывает бровь, а я вглядываюсь в его холодное волевое лицо. Умаров не простой бизнесмен. С военным прошлым. Со связями на высшем уровне. У него скажем так “охранное агентство”. Лучшее. В него вербуется элита, которая может выполнять задачи по всему миру. Его клиентами могут быть даже страны.

— Я займусь. Баграт. Пора Васнецову вспомнить на каком именно дне он находился. Верну все как было…

Откладываю документы и облокачиваюсь в кресле, расслабляю галстук. Старый друг поднимается во весь свой исполинский рост, разминает бычью шею. Смотрит вниз с верхнего этажа моего небоскреба. Здесь город как на ладони.

Неожиданно задает вопрос: