Пугающее ощущение близости чуждого существа становится все сильнее. ЧТО-ТО было настолько близко, что это кажется невозможным.

Он снова пытается пошевелиться, все мышцы напрягаются от усилий, тело взмокло от пота.

Ничего! Не! Получается! Все! Это конец…

Если это существо доберется до него, то он умрет. Он знает это точно. Он открывает рот, чтобы закричать, но вместо крика, изо рта вырывается лишь сдавленный хрип. Оно совсем рядом, оно ПОГЛОЩАЕТ его…

Максим вздрогнул и открыл глаза.

Вокруг было темно. Все еще не до конца отойдя от жутких ощущений ночного кошмара, он попытался определить, где находится. Глаза понемногу приспособились, и он понял, что в комнате не настолько темно, как ему сначала показалось.

Максим огляделся. Справа от кровати, на которой он лежал, мелькая огоньками, находилась система жизнеобеспечения человека. Дальше было окно, сквозь жалюзи которого пробивался тусклый свет.

Максим перевел взгляд налево и увидел дверь. Комната была какая-то пустая и безликая. Максим пошевелил рукой. На сгибе локтя левой руки протянулась капельница.

Больница. Он находится в больнице.

Максим попытался сообразить, как он здесь оказался. Единственное, что он помнил, так это то, что он ехал на машине, чтобы забрать Лену, а дальше все находилось будто в какой-то дымке. Он видел какое-то мельтешение. В голове царил сумбур.

Максим попытался сконцентрироваться и проследить за цепочкой событий. Так, вот он проезжает по объездной трассе до поворота. А дальше…

Максим снова ощутил подступающую панику, которая только что его отпустила.

Там было что-то… Здесь! Здесь было что-то. Он снова ощутил чужое присутствие того, что было с ним на трассе. Оно здесь!

Максим, пытаясь подняться, резко сел на кровати, но тут голова закружилась, и он потерял сознание.

Лучи полуденного солнца проникали сквозь ветви яблони. Легкий ветерок играл с волосами Максима, приятно освежая лицо. В этом году весна была довольно прохладная, и никак не хотела уходить. Но, наконец, наступило лето и быстро вошло в свои права. Июнь выдался жарким, безветренным и солнечным.

Прошла неделя с тех пор, как Максима выписали из больницы. Решив позволить себе незапланированный отпуск, он проводил время в своем загородном доме, подальше от городской суеты. Врачи рекомендовали отдохнуть хотя бы пару недель. И, честно говоря, он был этому рад. Когда еще он мог позволить себе отдохнуть, ни о чем не думая и не заботясь? Да и последствия аварии все еще сказывались: быстрой утомляемостью и малоподвижностью тела.

Как он узнал от врачей и родных, ему крупно повезло. Его машина, по-видимому, сбив на дороге какое-то животное, вылетела с трассы в кювет, и перевернулась. От удара он потерял сознание. Но в целом, за исключением легкой черепно-мозговой травмы и множественных ушибов, не пострадал. Люди, которые его обнаружили, сразу же вызвали скорую помощь, которая и доставила его в клинику.

На следующее утро после аварии он кратковременно приходил в себя, но вел себя очень возбужденно, так, будто что-то его напугало. Говорил врачам, что на его машину напало какое-то существо, и оно все еще рядом. И продолжал бормотать об этом до тех пор, пока врачи не ввели ему успокоительное. После чего он не приходил в сознание два дня. Врачи уже собирались поставить неутешительный диагноз, но на третий день Максим пришел в себя, выглядев при этом вполне сносно, для человека, только что очнувшегося от кратковременной комы.

Врачи выискивали в нем признаки стресса, но он был достаточно стабилен. По крайней мере, внешне.

Максим казался таким же собранным и спокойным, как раньше. Он ел, пил, улыбался Лене, подбадривал и успокаивал своих родителей, шутил с Виталиком и Лешей, которые приходили его навестить. И все вроде бы было нормально… Если кто и замечал за ним некоторую нарочитость и странность, то списывал это все на последствия аварии, которые скоро пройдут. Иногда Максим вдруг настороженно замирал, как будто слыша что-то. Иногда, зябко поводив плечами, вдруг резко прерывал сам себя, или говорившего в данный момент, а затем начинал совершенно другую тему, как будто что-то его отвлекало.

В настоящий момент Максим лежал в гамаке и пытался заставить себя не думать о произошедшем. Но мысли назойливо вертелись вокруг очень опасной темы.

Он медленно сходил с ума.

Не так, как сходят с ума многие молодые люди, которые вдруг резко изменяли внешность или стиль, либо начинали заниматься чем-то, что современное общество расценивает, как странность. Нет. Максим сходил с ума по-настоящему. Вероятно, это было какое-то психическое заболевание, которое нуждалось в квалифицированном лечении.

Дело в том, что с момента аварии он периодически чувствовал чье-то присутствие, ощущал пристальное наблюдение и оценку всему, что он делал. Он чувствовал себя бабочкой под пристальным вниманием изучающего ее ученого-энтомолога, прежде чем вышеназванный поймает ее и пришпилит на стекло, чтобы для большего удобства продолжить изучать под микроскопом.

И ощущал Максим данное присутствие не со стороны, оно шло изнутри. Словно, кроме Максима в его теле кто-то жил, тот, кто наблюдал за ним.

Даже сами мысли отдавали тихим бредом. Максим понимал, что необходимо обратиться к врачу, понимал, что может стать еще хуже. Но не мог заставить себя сделать это.

Он боялся. Боялся того, что его признают в лучшем случае тихим параноиком. В худшем — объявят недееспособным. Об этом даже думать не хотелось. Пока Максим старался подавлять все эти мысли. И у него вроде бы получалось.

До сегодняшнего дня. Теперь же он понял, что его болезнь прогрессирует.

Сегодня он не просто ощущал кого-то, но и… услышал.

Впервые это произошло ранним утром. Максим только начал пробуждаться, когда услышал женский голос, который что-то тихо говорил. На рубеже между сном и явью, он потянулся к левому краю кровати, чтобы привычно притянуть к себе Лену, но рука нащупала только простыни. Максим открыл глаза. Никого.

Так и должно быть, ведь Лена улетела три дня назад в командировку в Вашингтон, на пару месяцев. Сам же еще отвозил ее в аэропорт и выслушивал наставления по поводу распорядка дня.

Считая услышанный женский голос отзвуком сна, Максим, встав с кровати, выкинул это из головы.

Но по прошествии двух часов, он понял, что все не так просто. Заканчивая завтракать, он взял в руки кофейник, как вдруг снова ощутил чье-то присутствие. Максим напряженно выпрямился, настораживаясь, и тут послышался голос.

«Т…ы… м…м…е…н…я… слы-ы…шиш-шь?»

Голос звучал очень тихо, немного искаженно, как будто говоривший с трудом подбирал слова. И звучал прямо в голове Максима.

Черт! Максим, выронив кофейник, судорожно огляделся по сторонам. Комната была пуста. Через коридор виднелась входная дверь, которая была закрыта.

«Ты м…еня-я слы-ы…ш-шишь?…нима…ш, что я го-о…во-орю?»

Максим стремительно выскочил из-за стола.

«С-с-слыш… шишь?»… «м…ме…н…я?»

Пробежав все комнаты на первом и втором этаже, и, на всякий случай, выглянув на террасу, он убедился, что находится дома один.

Тогда, что это? Чей-то дурацкий розыгрыш? Может, сейчас из комнаты выскочит съемочная группа и ведущая с охапкой цветов? И потом его покажут в какой-нибудь малобюджетной вечерней телепередаче, а-ля «Внимание! Розыгрыш!»? Или друзья, в сговоре с Леной, начинили его дом колонками и видеокамерами и сейчас, посмеиваясь, наблюдают за его метаниями?

Мысли продолжали мелькать, но в то же время, он понимал, что хватается за соломинку. Пытается выдумать наиболее подходящий для себя вариант ответа, отбрасывая неприглядную вероятность того, что у него начались галлюцинации. Слуховые галлюцинации.

Голос продолжал допытываться, с каждым словом звуча все понятнее и отчетливее.

«Э-эй! Ты меня слы-ышишь? Понима-а…ешь, что я говорю?»

Максим потряс головой, прогоняя подступающую панику. Так, это просто временные последствия сотрясения мозга. С ним все будет нормально.