Механический сад, творение футуриста Фиорелло Де Баццанно, открылся в двадцатые. Во времена коммунистов он продолжал функционировать, хотя и пришел в упадок. Сад в стиле футурист-деко напоминал о времени, когда эстетику определяли машины. Парк на дальнем берегу реки занимал огромную территорию, ее наполняли механические люди, деревья, цветы и животные; некоторые из них, вроде блестящего тираннозавра, были поистине чудовищны. Главное место в парке занимала громадная радостно улыбающаяся голова из автомобильных запчастей; она закатывала глаза и одобрительно кивала. Все приводилось в движение системой шестеренок, рычагов, ремней и колес. Большинство аттракционов работало на электричестве, хотя имелись и паровые. Парк напоминал замысловатую ярмарку с чертовым колесом, каруселями, автодромом и всевозможными горками, хотя они и не являлись главными развлечениями. Все здесь было механическим, включая старомодные автоматы, кофейню и сувенирную лавку, где большие роботы-продавцы разговаривали с покупателями с помощью готовых записей и выдавали сдачу после того, как им в рот вкладывали купюры.
На фоне старинных шпилей, куполов, крыш и башен Миренбурга мир шестеренок, рычагов и двигателей в стиле ар-деко, представленный в Механическом саду, выглядел необычайно эксцентрично. Огромные шестерни, похожие на лица, вспыхивали и улыбались. Гигантские руки из железных прутьев и поршней махали над головой. Прозрачный солнечный свет отражался от стали, бронзы и жести, механический орган играл польки и вальсы Штрауса.
В этот час в парке в основном прогуливались парочки – они выглядели так, словно приходят сюда уже много лет. У Стального фонтана Элрик купил чашку кофе с молоком и ромовое пирожное и направился к зеленым столикам с видом на лужайку, которая спускалась к реке. Вскоре появился Клостергейм в черном тренче и шляпе с широкими полями. Руки он держал в карманах. Гейнор пришел следом, облаченный в пальто-реглан в «елочку» и тирольскую шляпу с пером. Из-под пальто выглядывал темно-зеленый твидовый костюм. Мужчины подошли к автомату и вернулись с кофе. Длинная костлявая рука Клостергейма потянулась к сахарнице и начала бросать в стаканчик кубики рафинада. Фон Минкт пил кофе без сахара.
– Это место, похоже, совсем не меняется. Я помню, как впервые побывал здесь. Сад только открылся. Муссолини как раз тогда завершил поход на Рим, и король попросил его стать премьер-министром. Чудесные дни, полные оптимизма. Быстро проходят золотые годы! Как вам пирожное, князь Элрик?
Элрик положил тонкую белую руку с длинными пальцами на металлическую решетку стола.
– Вы, кажется, намекали, что хотели поговорить о пропавшей девочке, – ответил он.
– Мой дорогой князь, вы определенно любите сразу переходить к делу. Мне это нравится.
– Полагаю, вы не нашли ее. – Алые глаза сузились, полуприкрытые веками. – Думаете, она где-то здесь?
– Вы слишком много полагаете, мой дорогой князь, – сказал Клостергейм. – А что, если и мы тоже заботимся лишь о безопасности юной дамы? Учитывая то, что она, без сомнения, доверяет вам, мы подумали, что она может найтись, поскольку…
– В самом деле? – Элрик откинулся на спинку стула. Потер подбородок. Все это его, похоже, забавляло. – Значит, вы гнались за ней по Миддлмаршу, чтобы обеспечить ее безопасность? И вы думаете, я на это поведусь?
– Гнались? – воскликнул Клостергейм. – Это слишком сильно сказано!
– Я пришел сюда предупредить вас, чтобы вы перестали ее преследовать.
Фон Минкт неожиданно встрепенулся:
– Вы несправедливы к нам, князь Элрик.
– Возможно. – Элрик не собирался делиться с ними информацией. – Значит, вы надеялись найти ее здесь. И хотели использовать меня как наживку, чтобы выманить ее из убежища!
– Нам сообщили, что мы можем найти ее в отеле «Распациан», вот и все. Но стало ясно, что она никогда не появлялась в этом месте. Он сказал, что девочка у лиса.
– Он? Кто вас информировал?
– Один тип в черно-желтых доспехах. Имени он не сообщил.
– И где вы с ним встретились?
– Мы заблудились на лунных дорогах – мы не слишком сильны в подобных путешествиях, – и он помог нам.
Элрик знал о Воине из гагата-и-золота. Их пути пересекались раз или два к взаимной пользе. Но почему Воин поделился информацией с врагами Элрика?
– А он не сообщил, где ее точно можно найти?
– Сказал искать ее на колесе. – Клостергейм указал на колесо обозрения. – Вы не знаете, что она там может делать? Мы по очереди следили за колесом почти все последнее время.
Элрик им не поверил. Фон Минкт и Клостергейм наверняка лгали ему. Он ничего не ответил. Надеялся выудить у них еще что-нибудь. Вне всяких сомнений, они так же надеялись на него. Не доев пирожное, Элрик допил кофе и встал.
– Желаю приятного вечера, господа.
Они растерялись. Они ожидали извлечь выгоду из этой встречи.
Элрик оставил их перешептываться. Из Механического сада он выходил расстроенным. Неужели он упустил какие-то важные подсказки о местонахождении девочки? Оглянувшись, он с удивлением увидел, как Клостергейм и фон Минкт платят и проходят через турникет колеса обозрения. Неужели думают найти Унну в одной из кабинок, после того как прождали столько часов? Может, ему все-таки следует пойти за ними?
Нет. Они явно в таком же отчаянии, как и он. Но все-таки Элрик немного подождал, наблюдая за ними. Через какое-то время они показались у выхода. Одни.
Элрик призвал на помощь свое чародейское зрение и вгляделся в пространство вокруг колеса. Воздух дрожал. Элрику показалось, что он видит какие-то фигуры, возможно, даже очертания иных городов. Оглядевшись, он понял, что только колесо обозрения обладало таким необычным свойством. Наверняка оно играло некую роль в этой загадке. Но неужели оно настолько завладеет его умом, что Элрик, как и его враги, станет следить за ним неделями?
Парк закрывался в пять, работники в форме и на велосипедах дули в свистки и выпроваживали посетителей. Вечером парк снова откроется: в старом кинотеатре будут крутить кино.
Элрик вернулся в пансион. Он неосознанно чувствовал, что случилось с Унной и почему Клостергейм с фон Минктом находятся здесь. Ничего конкретного, но интуиция подсказывала ему: что-то тут не так.
Что-то, что не спасет Унну, потому что эти двое действуют исходя из ошибочной идеи. Она все еще в смертельной опасности. Проблема с тем, чтобы найти ее и доставить в безопасное место, так и не решилась. Переодеваясь к ужину, Элрик признался, что задача оказалась сложной, и внутренне усмехнулся. Он повязал галстук-бабочку, расправил его, подтянул рукава и снова стал тем денди, что когда-то, в Прекрасную эпоху, одарял своим присутствием бульвары Миренбурга и Парижа. Он был знаком с половиной величайших поэтов и художников тех времен. Все живописцы мечтали написать его портрет, но он позволил это лишь Сардженту. Теперь картина висела в неких апартаментах на площади Спортинг-клаб в Лондоне и никогда не выставлялась публично. Однажды она мелькнула в «Татлере» за 18 июля 1902 года, на фото студии художника. С портрета смотрел мужчина ничуть не старше сегодняшнего Элрика, да и одет он был почти точно так же – в вечерний костюм изумительного кроя.
В этом костюме он однажды отправился в город. Но его нельзя было найти ни на вечерах, где собирались самые богатые и могущественные люди, ни в многочисленных бульварных кафе, которыми славился Миренбург, пока война не прервала его вечную погоню за удовольствиями. Иногда его видели на мощеных улочках Глубокого города, а порой даже замечали, как он карабкается в узком простенке меж стоящими рядом домами, чтобы легко и привычно пробраться по крышам.
Но те славные деньки миновали, подумал Элрик, усмехнувшись над самим собой. Сегодня вечером он будет ужинать как обычный человек, у «Лессора» на Иеронимусгассе.
А затем, возможно, снова посетит Механический сад – после закрытия.
Ему снился сон. На этот раз он руководил армией, воюющей против могущественного врага. Все создания Гранбретани собрались идти на него войной, но он в своем зеркальном шлеме послал отряды в атаку. И он был Корумом, чужаком Корумом из Вадхага, который восстал против мерзких Фой Миоре – холодного народа из лимба… И он был Эрикёзе, бедным Эрикёзе, который вел элдренов, чтобы они победили его народ, людей… И он был Улриком Скарсолом, князем Южного льда, который в отчаянии рыдал над своей судьбой – владеть Черным мечом, защищать или уничтожать Космическое Равновесие. Ах, где же Танелорн, милый Танелорн? Разве он не побывал там хотя бы раз? Разве он не помнит то ощущение полной умиротворенности, целостности духа и счастья, что посещает лишь тех, кто претерпел много страданий?
