— Илс отослал всадников, — мне еле удалось скрыть свою радость, что немец, которому я поверил, не оказался предателем.
— А если это ловушка? — Баск дрожал от нетерпения. — Мы нападем на охрану пушек, а всадники вылетят из кустов и ударят нам в спину?
Об этом я не подумал, но, как говорится, инициатива наказуема.
— Баск, прокрадись по кустам, пройди по следам всадников, убедись, что они реально ускакали, а не прячутся среди кустов. Будь осторожен, — напутствовал потомка Зика, скользнувшего между кустов.
Илс ходил между соплеменников, останавливаясь возле каждой группы. Несколько раз, он оглядывался, устремляя взгляд на группу кустов, за которыми мы напряженно ожидали возвращения Баска. Между тем похоже, что привал немцев подошел к концу: волов подняли на ноги, и на поляне царило оживление. Илс несколько раз пристально всматривался в кусты, мне даже казалось, что я вижу его мимику, хотя на таком расстоянии это было невозможно.
— Приготовиться к атаке! — Богдан передал мои слова остальной группе.
Прошло не меньше десяти минут. За это время немецкие всадники должны удалиться на большое расстояние, если только это не ловушка. Один из немецких погонщиков хлестнул вола хворостиной, заставляя животных начать движение.
— Следы есть, но всадников не видно, они далеко отсюда, — вынырнул из-за кустов запыхавшийся Баск.
— В атаку! Не дайте никому уйти! — пришпорив своего жеребца, вылетел из-за кустов.
Атака была стремительной: в первые несколько секунд немцы приняли нас за своих, не ожидая увидеть неприятеля в таком глубоком тылу. Двести метров до неприятеля горячий жеребец преодолел за какие-то десять секунд. Ужас отразился на лицах немецких воинов, понявших, что их атакуют. Двое схватились за луки, Илс набросился на ближайшего, и они покатились по земле. Второй успел выстрелить: стрела прошла совсем рядом, издав противный посвист. Трое остальных воинов побежали нам навстречу, вытаскивая короткие мечи из ножен.
Первого убил я, опередив его на долю секунду: меч из ослабевших рук немца царапнул седло и упал на траву. Богдан второму буквально раскроил череп ударом своего огромного топора. Подоспевшие всадники буквально затоптали лучника, а Гуран прямо из седла кошкой прыгнул на последнего немца. Вспомнив про Илса, я соскочил на землю: Илс убил своего противника, его правая рука и маленький нож были в крови. Погонщики тоже оказались не робкого десятка: один из них, вооружившись длинной суковатой палкой, удачно отбивался от двоих моих мечников из окружения Гурана. Ещё двое были убиты сразу, а оставшиеся бросились в кусты, спасаясь бегством.
Вся битва заняла меньше пары минут: убедившись, что всё кончено, бросился к огромной пушке. Вблизи она оказалась ещё больше, лафет был выше моего роста на добрых десять сантиметров. Вскарабкавшись наверх, я приуныл: не представлял себе, как привести пушку в негодность. Толстый ствол без малейшего вреда выдержал несколько сильных ударов топором. Усевшись на ствол, прополз до жерла, присвистнув при виде толщины стенок: около трех сантиметров.
— Богдан, лезь сюда, — позвал гиганта, отползая назад к лафету. Когда гигант добрался до жерла, спросил:
— Как нам их испортить, чтобы они не могли стрелять?
Богдан встал на широком стволе и, размахнувшись, с силой обрушил свой топор на край пушечного жерла. Сделав около десяти ударов, гигант отозвался:
— Только топор испортил! Может, наглухо вогнать внутрь кусок дерева?
— Не знаю, давай попробуем, — согласился с предложением. Уже собираясь спрыгнуть вниз, заметил запальное отверстие, куда обычно подносят горящий фитиль. Откуда-то из памяти, при виде запального отверстия, всплыла фраза: «Заклепали захваченные пушки и отступили, пока неприятель не подоспел с подмогой».
— Баск дай копье, нож, — что-нибудь железное!
Баск подбросил копье, ловко схватив его, вставил наконечник в запальное отверстие. Глубина составляла всего пару сантиметров, расширяющийся наконечник копья дальше не шел.
— Богдан, сюда, — позвал гиганта.
Дождавшись старшего Лутова, пояснил:
— Надо сломать наконечник копья и забить его внутрь, расплющивая, чтобы он прилип намертво.
Наконечник немецкого копья сломался не сразу, пришлось его гнуть не меньше пяти минут. Поручил Гурану и Баску сломать остальные наконечники, чтобы заклепать вторую пушку. Обухом своего топора Богдан вогнал наконечник максимально глубоко в запальное отверстие. Поймав второй, брошенный мне Баском, передал его гиганту:
— Теперь этот, попробуй вогнать его рядом. Чем больше вгоним, тем тяжелее будет немцам их вытащить.
В итоге в запальное отверстие поместилось три наконечника с тонкими остриями. После того как Богдан закончил, место запального отверстия оказалось запаянным наглухо. Вытащив из своего рюкзачка воду, постарался влить ее в микроскопические трещинки — ржавчина сделает работу по вытаскиванию заклепок нереальной.
Со второй пушкой было проще, там поместилось всего два наконечника. Топор Богдана безнадежно испортили, но две маленькие пушки поддались под его бешеным ударами, треснув в продольной оси.
Только закончив с пушками, проверил содержимое повозок. В одной — четыре ядра гигантского размера: видимо, Дитрих рассчитывал всего на пару выстрелов. Во второй повозке нашли двадцать мешков с порохом. Отложив в сторону щепотку, поджег. Порох вспыхнул с большим количеством дыма, свидетельствуя о низком качестве. Идея с подрывом пушек умерла, едва успев родиться. Но пожар получился знатный: выстреливая в разные стороны, горящий порох поджигал жухлую траву, мы едва успевали гасить ее.
Не знаю, как долго немцы были на привале, но колеса пушек успели погрузиться в мягкую почву сантиметров на десять. В третьей повозке разыскали немного еды и два дубовых бочонка с солониной. Мясо мы вытащили, а воду я приказал налить на оси колес обеих пушек. Если ось успеет заржаветь, пушки отбуксировать не получится. Стекая вниз, вода размягчит почву под колесами. И они ещё глубже погрузятся в землю.
При всем желании, бóльшего урона двум гигантским пушкам нанести не удалось. Но можно с уверенностью сказать, что расклепать пушки в полевых условиях не получится. А пока их доставят обратно в столицу, — если ещё доставят, — ржавчина и спаянный металл вряд ли позволят расклепать их и там. В любом случае мы достигли своей цели — вывели из игры Большую Берту и ее младшую сестру. И испортили две полевые пушечки. А если у Дитриха в лагере больше нет пушек, взять стену простой лобовой атакой он сможет, лишь положив две трети своей армии.
— Уходим обратно, мы вошли как нож в масло в спину Дитриха. Теперь надо постараться, чтобы нож там не остался.
Илса я поблагодарил отдельно, сняв с убитого немца поясной ремень с ножнами, лично опоясал храброго немца. Мы не совсем понимали друг друга: я говорил о чести быть Русом, Илс что-то лопотал на немецком, где угадывались слова «друг», «верность» и «победа».
В обратный путь двинулись после тщательного досмотра повозок: кроме вышеупомянутой солонины, добычей стало оружие немцев и пара хорошо выделанных шкур. Ночи становились холодными, шкуры были весьма кстати. Была ещё одна вещь, обрадовавшая меня очень сильно: две медные фляжки, очень похожие на старые армейские. Копья пришлось оставить, со сломанными наконечниками они не представляли ценности. Волов я велел развязать и отогнать максимально далеко на запад, в сторону Швейцарии. Пройдет примерно день как минимум, прежде чем всадники достигнут лагеря Дитриха. Еще день они потратят, чтобы вернуться обратно.
Потом им придется снова попасть к своему королю, чтобы решить, что делать с испорченными пушками. Из-за отсутствия волов, при самом благополучном варианте, пройдет не менее десяти дней, прежде чем мастера смогут добраться до пушек. Буду надеяться, что к этому времени ржавчина успеет сделать свое дело. Я помнил, как через пару дней наши клинки начинали тускнеть, появлялись первые признаки ржавчины. В каменном веке, самое трудное — это бороться с ржавчиной, потому что наша сталь содержала слишком много углерода.
