"Санчо, ты назвал имя Санчо — родоначальника всех Сан-Техе!", — прозвучал в моей голове голос парня. Боль была, но терпеть ее удавалось.

"Санчо — мой сын«,— постарался ограничиться коротким посылом.

«Сын?» — в ментальном вопросе парня сквозило неподдельное изумление. Сконцентрировавшись и заранее сожалея свою бедную черепушку, постарался воспроизвести сцену бегства со стоянки неандертальцев во время нападения кроманьонцев. Странно, но боли не почувствовал. Обрадованный, несколькими импульсами передал пару картинок из прошлой жизни вместе со своим приемным сыном.

«Прости нас», — последовал незамедлительный ответ, заставивший меня вскрикнуть от боли в висках.

Парень поднялся, застывшие неандертальцы смотрели на него с изумлением. Что-то изменилось в облике парня — он стал выше, мощнее, но главное, от него веяло такой мощной аурой, что я почувствовал, как боятся неандертальцы. Один за другим бросая копья и дубинки, Сан-Техе становились на колени и ложились на землю, простирая руки вперед. Единственным, кто не встал на колени, был Сант, обильно вспотевший несмотря на весеннюю прохладу.

— Уд! — коротко произнес парень, бросая дубинку Санту.

Взяв похожую дубинку, он сделал несколько шагов навстречу сопернику. Сант стремительно кинулся вперед, но безымянный герой, уклонившись от удара, пропустил соперника вперед, обрушивая сокрушительный удар по затылку. Ещё двумя ударами он превратил затылок Санта в кровавое месиво, заставив содрогнуться даже закаленного Богдана.

— Встать, — коротко приказал парень: неандертальцы поднимались, не смея смотреть новому вождю в глаза.

«Отец Санчо — наш отец! Приказывай, мы все умрем за тебя!» — каленой иглой ворвались слова парня. — «Как тебя зовут?» — "Как ты захочешь", — просто ответил парень, обводя глазами притихших неандертальцев. — "Я назову тебя Панса, не говори со мной так постоянно, мне больно", — успел ответить парню, прежде чем медленно опустился на землю, обессиленный до полусмерти.

Уже на руках Богдана, бережно несущего меня куда-то в сторону, подумал: «Есть у меня какое-то извращенное чувство юмора. Это же надо додуматься — назвать парня Панса!..».

Не знаю, что именно Панса внушил или сказал неандертальцам, но поведение последних изменилось коренным образом. Воины общины Сан-Техе стали напоминать воинское подразделение, построившись при моем втором появлении. После двух убитых неандертальцев в прошлый раз — вождя Санта и воина, атаковавшего меня, но встреченного топором Богдана, — их стало сорок три. В тот раз, ошеломленный тем, что Панса оказался прямым потомком Санчо, я не окончил разговор относительно штурма Максимена. Честно говоря, Максимен, этот небольшой гарнизонный городишко, меня не особо беспокоил. Мне просто хотелось использовать полукровок неандертальцев, подсознательно чувствуя в них угрозу.

Панса не обладал всей информацией, как и по чьему указанию неандертальцы, покинув насиженное место, пришли в Берлин. Но конечную цель он знал: мое физическое устранение.

"Никон, сукин сын, стоящий одной ногой в могиле, всё неймется тебе. Постарайся не умереть до нашей встречи", — мысленно пожелал долгих лет Патриарху. Никому, кроме него, не могла прийти в голову такая коварная мысль: нанять или уговорить неандертальцев для убийства. Не будь среди Сан-Техе прямого потомка Санчо, не вспомни я о своем приемном сыне — всё могло кончиться плачевно для нас, даже с учетом превосходства в оружии. Когда на каждого Руса нападет по два гиганта, не каждый воин сможет противостоять такому нападению. А с каждым убитым из числа моих людей высвобождалось бы по два дикаря, увеличивая их численное превосходство.

После того случая с Сан-Техе решил увеличить свой эскорт при выездах и встречах. Мне это не нравилось, не хотелось походить на некоторых одиозных правителей со старой Земли, передвигавшихся огромными кортежами.

Первоначальный план насчет атаки Максимена силами одних неандертальцев был пересмотрен. Атаковать решили в предрассветный час, поддержав неандертальцев десантом с моря. Пригласив к себе Сирака, капитана шхуны «Буря» государства Моско, изложил ему план: очень хотелось посмотреть в деле воинов Моско с их составными луками.

— А зачем нам дикари? — мои воины справятся сами, Макс Са, — попытался отказаться от помощи неандертальцев капитан "Бури". — Эти дикари будут только путаться под ногами, мешать моим воинам.

— Максимен — небольшой гарнизонный городок, но там есть укрепленная крепость с башнями. Ее придется штурмовать, проламывая стены, по-другому до врага не добраться. А каждый твой лучник, — если они так хороши, как ты говоришь, — для нас очень важен. Постараемся избежать потерь среди твоих людей, Сирак.

— Они — твои люди, Макс Са, — бесхитростно ответил москочанин, — Торхеп прислал меня служить Великому Духу.

Операцию по штурму Максимена я назначил на первое апреля, до дня наступления оставались сутки. Отпустив Сирака, вызвал к себе Илса — немца, перешедшего на нашу сторону в Мехике. Ещё месяц назад задумал провернуть с его помощью одно дельце, попахивающее разведкой и шпионажем.

Илс очень неплохо освоил язык и даже успел обзавестись семьей, присмотрев себе молодую вдовушку, чей муж умер в боях за Мехик.

Немец оказался на редкость толковым парнем: он занял нишу, пустовавшую в Берлине, — стал умельцем резьбы по дереву. Его деревянные ложки были настоящими шедеврами. Кроме ложек, Илс собирал небольшие сундуки и ящики, решив вопрос окантовки своих изделий железными полосами для прочности. Имея природную смекалку и быстро освоив язык, немец занял свою нишу в обществе Русов, согреваемый ночами молодой вдовушкой. Его произведения из дерева пользовались устойчивым спросом — словом, Илс мог по полному праву считать, что жизнь удалась.

Мне пришлось побороть внутренние сомнения, прежде чем решиться заслать его в фюрлянд в качестве разведчика. Озвучивая свое намерение, не стал ходить вокруг да около, сразу беря быка за рога:

— Илс, мне нужно, чтобы ты вернулся в фюрлянд. — Немец опешил от моего предложения.

Нервно сглотнув, задал закономерный вопрос:

— Зачем, Макс Са? Я чем-то прогневал Тебя?

— Нет, тобой я доволен, всем бы такую голову и руки. Прошло три месяца, как Дитрих бежал после сражения. Я не знаю, чем он занят, какие у него планы, а главное — чего именно от него ждать. Любой Рус, попав в фюрлянд, скорее всего будет казнен или использован в качестве раба. Только ты можешь узнать всё, что мне надо, и в целости и сохранности вернуться обратно.

— Вернуться обратно? Мне можно будет вернуться обратно? — Голос Илса обрел твердость.

— Не только можно — даже нужно. Во-первых, ты теперь Рус. Во-вторых, как я узнаю сведения без твоего возвращения? Есть одно осложнение: Дитрих довольно подозрительный, как я успел понять. Твое возвращение из плена, — а тебе предстоит сказать, что все это время ты был в плену, — может выглядеть подозрительно. Особенно, если на тебе нет шрамов или следов издевательств. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, Макс Са. Я должен выглядеть, как раненый и попавший в плен. — Илс держался молодцом.

Тогда, месяц назад, на тело Илса было нанесено несколько ран каленым железом. По легенде, ему прижигали раны, полученные во время доставки мне ответа от Дитриха. Сегодня, вызвав Илса, попросил задрать рубаху: зарубцевавшиеся раны выглядели недостаточно убедительно. Если среди немцев есть люди, обладающие врачебными знаниями, им не составит труда понять, что ожогам не больше месяца. С другой стороны, вряд ли присутствующие будут изучать его раны под лупой. А если прибавить к этому «полезную информацию», что принесет с собой Илс, внимание должно переключиться на другое.

— Илс, ты можешь уже сейчас выступить в дорогу. До Мехика тебя будут сопровождать, дальше придется идти самому. В трех днях пути от Мехика есть городок Дойчей.