— А если он не захочет с ними связываться?

Никон задумался: такой риск существовал, но, с другой стороны, после сражений с немцами Макс Са должен радоваться каждому новому воину. Его силы тоже не бесконечны, гонец говорил о больших потерях в армии Берлина.

— На всё воля Бога, мы и так враги. Если план не сработает — значит, так было предопределено Господом. А теперь иди готовиться в путь и собирай женщин по харчевням. Предпочитай рослых, чтобы сразу не умерли: дикие охочи до женщин.

Отпустив сына, Никон задумался: два плана действий. Даже при неудаче одного остается второй.

— Господи, на всё Воля Твоя, не дай победить еретику, защити и прикрой нас Своей Дланью, — закончив молиться, Патриарх уснул, аки младенец, с чистой совестью. Не может мучить совесть того, кто испытывал наслаждение при виде заживо горящих людей, — получая греховное удовольствие, не данное ему испытать с женщиной.

Дитрих метался по тронному залу королевского дворца в Регенсбурге. Прошло два месяца с момента позорного бегства, но не проходило и дня, чтобы он не вспоминал о том дне. Продлись та погоня на полчаса, этот император Русов со странным именем догнал бы его. Один за другим разворачивали коней верные соратники, надеясь остановить преследование. Но преследователь казался бессмертным и неуязвимым: пропав из поля зрения, он медленно и неуклонно настигал его маленький отряд.

Когда впереди показались стены пограничного городка Штатенгартен, Дитрих едва не взвыл от радости. Навстречу ему скакал отряд, у городских ворот толпились воины. Он запретил преследовать Русов, отступивших при виде подмоги: страх перед Максом Са затмевал разум. Боясь потерять последних соратников и сторожевой отряд Штатенгартена, Дитрих просто хотел убедиться, что враг отступил, оставив его в покое.

Он не стал задерживаться в пограничном городке. Едва рассвело, усилил свое сопровождение всадниками из Штатенгартена и Дитрих продолжил путь в Регенсбург, прибыв туда через двое суток.

Неделю не выходил из своих покоев, только жена и начальник личной охраны Карл видели молодого короля. Лишившись нормального сна, властелин фюрлянда напоминал молодого загнанного оленя. Вскрикивая от страха, просыпался по ночам, чтобы вырваться из оков сна, где император Русов заносил меч над его склоненной головой.

"Надо что-то сделать! Надо! Или я сойду с ума", — шептал себе под нос Дитрих, вздрагивая при каждом шорохе.

Карл привел знахарку из местных дикарей. Обкурив его травами, та дала пожевать какой-то высохшей травы. Три дня молодой король пребывал в эйфории и беспамятстве, витая в облаках, пока старуха не заявила, что дальнейшее употребление травы может привести к смерти.

Время лечит, в этом Дитрих убедился к концу второй недели: кошмары, понемногу бледнея, стали отступать. Сегодня минуло ровно два месяца с памятного ночного сражения, когда он был близок к победе. Толстый снег, укрывший одеялом земли фюрлянда, не позволил ему эвакуировать Большую и Малую Берту в Регенсбург. Огюст и инженер Лерниц, вызванные для восстановления пушек, покачали головой.

— Мой король, сырость уже испортила железо. Нашим кузнецам не удается подобрать сплав, не боящийся воды. Если вода несколько дней попадает на наши пушки или другие изделия, не смазанные жиром — они ржавеют. Легче отлить новую пушку, чем исправить эти.

Отпустив кузнеца и инженера, Дитрих мерил комнату ногами, когда зашел Карл:

— Мой король, прискакал гонец из Штатенгартена: к ним прибыла делегация Русов с предложением о союзе. Это другие Русы, и у них вражда с правителем Берлина, — поспешил добавить Карл, увидев изменившееся лицо короля.

— Где они? — отрывисто бросил Дитрих, зачарованно смотря на пламя в камине.

— Едут в Регенсбург вместе с нашими людьми, гонец опередил их на полдня.

— Позови Ганса Мольтке. Это, возможно, ловушка. Приготовь лучших воинов, чтобы ими был полон дворец. Расставь караулы!

Когда Карл ушел выполнять распоряжения, Дитрих попытался проанализировать полученную информацию. Ещё в самом начале Ганс говорил, что владения Русов широки, и там есть несколько крупных городов. Что, если всё это правда, и часть Русов ищет с ним союза? Ему претила мысль о союзе с потомками недолюдей, как их описывал его великий предок, но для победы все средства хороши.

Ганс Мольтке изменился после того сражения: Дитрих не мог ему простить загубленного отряда и постоянно попрекал этим. Но сейчас он нуждался в совете Ганса: только он провел некоторое время среди Русов и знал их нечеловеческие повадки.

Карл ошибся, предположив, что гонец опередил делегацию Русов на полдня. Они появились примерно два часа спустя, когда Дитрих закончил разговор и собирался отпустить Мольтке.

— Ганс, останься, — велел он некогда близкому другу, — мне интересно, что ты скажешь. Ты знаешь Русов лучше всех.

Делегация была представительной: трое нарядно одетых мужчин и двадцать всадников охраны. «Как я с ними буду беседовать?..» — успел подумать Дитрих, но один из Русов заговорил на старом диалекте языка Дойчей:

— Благородный король Дитрих, мы — делегация от императора Русов Тихона IV и Патриарха Никона с предложением о союзе.

— Ты говоришь на нашем языке, — вырвалось у Дитриха.

— Это язык моих предков. Меня зовут Герон, а это, — он показал на спутников, — слуги Его Святейшества Патриарха Никона — Иканий и Гранит.

— У Русов два императора? В прошлый раз со мной говорил другой человек, назвав себя императором, — усмехнулся Дитрих, осознав, что гости отчаянно нуждаются в союзе с ним. — Чего хочет император Тихон?

— Император Тихон и Патриарх Никон предлагают тебе союз, чтобы общими усилиями уничтожить врага нашего, приспешника Сатаны, — еретика по имени Макс Са.

При упоминании этого имени молодой король вздрогнул, но быстро овладел собой:

— Я могу разобраться с ним и без вашей помощи. Какая мне выгода от союза с вашим императором Тихоном?

Гости переглянулись и протянули Дитриху отлично выделанную шкуру медведя, свернутую в рулон:

— Наш император шлет подарок. Внутри шкуры есть оружие, такого нет ни у кого. К этому оружие прилагается город Мехик — тот, где произошло сражение между твоими войсками и войсками еретика Макса Са. — Гансу послышался намек на проигранное сражение, но Дитрих проигнорировал этот момент. Развернув шкуру, он достал ружье. Столь же красивое Ганс видел только в книжке Дитриха.

— В него не надо засыпать порох и закатывать пулю. Есть готовые патроны. Ружье заряжается отсюда, — мужчина показал на место, куда обычно подносили запал, — можно стрелять без запала. Вот патроны, — взяв у молчаливого мужчины с орлиным взглядом сумку, Герон протянул ее Дитриху.

— Мехик? — задумчиво произнес Дитрих, налюбовавшись винтовкой. — Этого мало. Мне нужен Берлин — так назывался город, в котором жили предки Дойчей. Кроме того, мне нужна голова этого Макса Са, чтобы она украшала мою комнату после его смерти. И ещё, — Дитрих сделал паузу, — я хочу ещё десять таких ружей.

Требования короля поставили гостей в тупик: они переглянулись и развели руками.

— Есть ещё одно ружье, им владеет император Тихон. Мы можем справиться с еретиком сами, но хотели сделать это вместе с тобой, помня о твоем праве на месть за убитых воинов.

"Умно, очень умно", — Ганс мысленно одобрил слова Русов. Как он и предполагал, слова прибывших задели Дитриха. Вспыхнув от упоминания о проигранных битвах, король вскочил с трона. Несколько раз пройдясь по всей длине тронного зала, остановился:

— Хорошо, я возьму в дар Мехик и половину Берлина. Если мы в союзе, никто не мешает нам разделить город. Вас проводят отдохнуть, обдумайте мой ответ.

— Хорошо, король, — Русы обозначили поклон, поворачиваясь и следуя за Карлом.

Едва дождавшись, что они покинут тронный зал, Дитрих обратился к Мольтке:

— Что скажешь, Ганс?

— Ваше Величество, я бы не стал заключать союз с людьми, предающими свой народ, — уверенно заявил Ганс, в глубине души чувствуя симпатию к Максу Са, самолично лечившему его от ранения.