— Ты прости, я опоздал, — ответил ей Ковар. — Нужно было раньше. Но теперь ничего не бойся, всё будет хорошо.

— А мы посмотрим, что случилось с этим?.. Я надеюсь, он подох!

Не лучшие слова для маленькой девочки, но хвостатый даже не собирался её упрекать. Не спуская Марту с рук, он зашагал по дороге вниз. Ушибленное бедро ныло.

Они нашли господина Ульфгара и Верного внизу, почти у подножия. Волк, искорёженный и разбитый, слабо вильнул хвостом, и красный его зрачок погас. Будто он ждал до последнего, выглядывал своего хозяина, чтобы уйти спокойно.

Господин Ульфгар ещё дышал, но было очевидно, что кости пернатых не выдерживают падения с большой высоты. Он с ненавистью поглядел на пришедших одним глазом — второй заливала кровь.

— Бедненький волк, — сказала Марта. — Оттащи его в сторону, дальше от этого.

Хвостатый спустил девочку на землю и сделал, как она просила. Всё равно он не собирался оставлять зверя в этом чужом мире. Волка можно починить ещё раз, хоть и трудно будет тащить наверх. Но что он за мастер и что за друг, если его остановит такое!

А когда Ковар убрал волка в сторону, Марта вдруг запела. Господин Ульфгар внимал с недоумением этой песне без слов, не ведая, что случится дальше.

И история, что началась именно здесь много лет назад, здесь и закончилась.

Пернатый юноша, чей нрав порой пугал родителей, а спина от рождения выглядела слишком прямой, не был допущен до Испытания, но из зависти к брату всё равно прыгнул и однажды уже лежал здесь, искалеченный. У него не оказалось крыльев, и силу он обрёл едва наполовину, а то и меньше. Тогда лишь любовь близких удержала его на краю. За дело взялись и лекари, и мастера, и им удалось восстановить тело, но душа, расколотая в тот роковой день ещё сильнее, утратила то немногое добро, что жило в ней.

Пернатые всегда правили этими землями. Но то, что другие осознавали как большую ответственность, Мильвус — тогда ещё не господин Ульфгар — расценивал лишь как удовольствие. Потому он счёл себя несправедливо обделённым и решил захватить силой то, что полагал своим по праву.

В живых он оставил лишь брата, самого близкого друга, который только у него был. Того, кто всегда находился рядом, кто утешал, выслушивал и поддерживал. Исковерканная завистью любовь превратилась затем в одну только ненависть, когда и брат попытался выступить против него.

Мильвус тогда ещё не знал, что однажды, много лет спустя, его погубит девочка — плоть от плоти его брата, и один из собственных волков, чьё сознание Альседо когда-то изменил ценой крови. И ещё серебряная лоза, которую Мильвус так старался извести, но семена её, незримые, проросли.

Марта закончила песню. Они с хвостатым стояли у хрупкого серебристого ростка, раскачивающегося над тем, кто покорил однажды два мира, но не оставил по себе добрых воспоминаний.

Сейчас только Ковар заметил, как тяжело здесь дышится. Горячий и пыльный воздух обжигал горло, застревал в груди кашлем. Ни травинки, ни деревца, ни движения, лишь небольшие бурые вихри кружили вдали над равниной.

— Это, Марта, твой родной мир, — сказал хвостатый. — Светлые земли. Я знаю о нём со слов твоего отца, и позже я всё тебе расскажу. Но сейчас нам, пожалуй, пора убираться отсюда. Ты как, сильно болит?

— Да уж потерплю, — шмыгнула носом девочка. — Я хочу к Грете, отведёшь меня к ней?

— Отведу, — пообещал Ковар.

Они кликнули дрожащего стражника, который и сам уже спускался вниз, и кое-как, с передышками, дотащили разбитого волка до иссохших арок. Там Марта, почти не поморщившись даже, открыла врата, и трое вернулись в мир, из которого пришли.

Хитринка приникла к окну, надеясь, что снаружи она не слишком заметна. Темнело, и свет на кухне не горел.

За забором она увидела стражников. Те отступали, отстреливаясь, их преследовали какие-то люди. Затем взревел мотор экипажа — Карл отчего-то бросил машину, уйдя в город пешком. А теперь на экипаже кто-то уехал. Наверное, удрали стражники, так как их преследователи, махнув рукой, побрели к городу.

Тут Хитринка поспешила к двери и, дрожа, задвинула засов. Дом показался ей ненадёжной защитой, но и бежать было некуда, да и нельзя. Она взмолилась, как умела, чтобы Карл вернулся поскорее.

Каверза вела себя беспокойно, бормотала что-то неразборчивое, но, по крайней мере, она ещё дышала. Время шло, и по подсчётам Хитринки Карл уже должен был идти обратно. Если, конечно, он нашёл доктора. Если с ним самим в городе ничего не случилось…

С улицы вновь донеслись голоса. Хитринка поглядела, но не рассмотрела, кто там — стало уже совсем темно.

— Укроемся в доме, — прозвучало совсем рядом, и дверь дёрнули.

— Заперто!

— Ну так разбей окно!

Хитринка метнулась к кухонному окну и подняла револьвер, закусив губу. В синей мгле за окном маячили белыми пятнами чужие лица — теперь, видно, они разглядели, что дом не заброшен.

— Это только девчонка, мы ж не забоимся её? — донёсся голос, почти не приглушённый стеклом в щелястой раме.

— Клянусь, я выстрелю, если только полезете! — завопила Хитринка.

Тут донёсся рёв подъезжающего экипажа, затем скрежет тормозов.

— Эй, что вы делаете у этого дома? — гневно прокричал кто-то снаружи.

— Убираемся, ребята! — крикнул незнакомец своим спутникам, и они растворились во мраке, сбежав куда-то в сторону сарая.

В дверь застучали.

— Эй, есть кто дома?

Хитринка узнала этот голос. Она поспешила отпереть, а затем немедленно повисла на шее брата. Кто-то потянул из руки револьвер, и она отпустила оружие.

— Потратила три пули. По делу или просто так?

Подняв голову, Хитринка увидела того самого хвостатого, который и оставлял ей револьвер.

— Я в стражника попала, — дрожащим от обиды и недавнего страха голосом ответила она.

— Ты с кем здесь? — спросил Прохвост.

— Только с Каверзой сейчас. Она ранена, и Карл пошёл в город за доктором…

Прохвост, конечно же, поспешил в комнату. Его спутник вышел, завёл мотор и загнал экипаж во двор, ближе к сараю. Машина была рыжая, та самая, что запомнилась Хитринке у Вершины.

— Плут, — представился хвостатый, вернувшись.

— Хитринка, — ответила она.

Плут тоже решил навестить раненую. Поднял одеяло, поглядел на повязки, покачал головой. Остановил Прохвоста, который собирался дать Каверзе воды. Затем расспросил, как выглядит Карл, и сказал, что пойдёт его встречать к городским воротам.

— Точнее, к тому месту, где они прежде стояли, — добавил Плут с усмешкой. — Заприте за мной. Парень, я вам ружьё оставлю.

Он ушёл. Хитринка заперла и вернулась в комнату.

— Карл давно ушёл? — с тревогой спросил Прохвост. — Он не сказал, опасно это?..

— Я думаю, должен скоро вернуться, — ответила Хитринка.

Странным образом ей стало спокойнее, когда она увидела, что кто-то рядом волнуется больше, чем она сама.

— А почему вы приехали только вдвоём? — спросила она. — Где остальные?

— Так ведь не знал никто, где тебя искать. Остальные погрузились в фургон и помчали к Башням. А я заметил, что и Карла нет, и Каверзы, и подумал, может, вы зачем-то вернулись в этот дом. Вот мы и разделились на всякий случай: мы с Плутом сюда, а если бы оказалось, что тебя здесь нет, другие уже…

— А все живы? — спросила Хитринка, со страхом ожидая ответ.

— И живы, и целы по большей части, — успокоил её Прохвост. — Только вас недосчитались. Тел не нашли, потому решили, вы уехали.

— Так жалко Марту. Мы думали, что делаем как лучше, а всё закончилось так плохо…

— А, ты же не знаешь! Карл исчез с Вершины до того, как они вернулись. Марта и твой отец. У них всё получилось, и они победили, вот только Верный совсем разбился. Ничего, я думаю, твой отец его починит. Видела тот экипаж, на котором мы приехали? Самый лучший, какой я только встречал, и он сделал его сам! Хочешь, выйди, погляди.

Хитринка покачала головой.