Горнт улыбнулся.

— Я не согласен.

Норберт вскинул на него взгляд и прищурился. — А?

— Она согласится.

— О? Почему?

— Секрет.

— Что за секрет? — Норберт перевел взгляд на открывшуюся дверь. Ли, престарелый кантонец с длинной толстой косичкой, в аккуратной ливрее — белый длинный пиджак и черные штаны, — покачиваясь, внес фужеры и шампанское в ведерке со льдом; через руку было переброшено белоснежное полотенце. Через мгновение два фужера были наполнены. Когда дверь закрылась, Норберт поднял свой бокал.

— Ваше здоровье, и да сгинут все Струаны. Что за секрет?

— Вы сказали, чтобы я попытался подружиться с ним. Я подружился. Теперь он доверяет мне. Во-первых...

— Доверяет?

— До определенной степени, но с каждым днём это доверие крепнет. Во-первых, относительно сегодняшнего вечера. Причина, по которой он написал это письмо и сделал заявление, заключается в том, что ему нужна услуга от адмирала, тайная услуга.

— Вот как?

— Вы позволите? — Горнт показал на шампанское.

— Конечно. Присаживайтесь и все мне объясните.

— Ему нужно разрешение адмирала, чтобы подняться завтра на борт «Жемчужины», вот в чем де...

— Какого черта, о чем вы мне тут рассказываете?

— Я случайно услышал их разговор, приватную беседу — после ужина оба вышли на воздух. Я рассматривал некоторые из картин Струана поблизости — кстати, я заметил там две-три, принадлежащие кисти Аристотеля Квэнса, — и, ну... их голоса долетали до меня. — Горнт почти слово в слово пересказал их разговор. — Кеттерер закончил словами: «Посмотрим, что вы сможете сделать за десять или пятнадцать минут».

— И это все? Ничего о том, что там на борту и почему ему так важно попасть на «Жемчужину»?

— Нет, сэр.

— Странно, очень странно. Что все это могло бы значить?

— Не знаю. Весь вечер прошел как-то странно. Весь ужин я ловил взгляды, которые Струан время от времени бросал на адмирала, но их глаза ни разу не встретились. Мне показалось, что адмирал нарочно избегал его, стараясь, чтобы это не выглядело слишком заметно. Это разбудило во мне любопытство, сэр.

— Где он сидел? Я имею в виду адмирала.

— Рядом с Анжеликой, на месте почетного гостя справа от неё; сэр Уильям — по другую сторону. Вообще-то должно было быть наоборот — это ещё одна любопытная деталь. Я сидел рядом с Марлоу, он не сводил взгляда с Анжелики и нудно рассказывал о своих морских делах; ни слова о завтрашнем путешествии, хотя из того, что говорил Струан, я заключил, что оно планировалось заранее и ожидало только разрешения адмирала. После того как адмирал откланялся, я вновь заговорил с Марлоу о завтрашнем дне, но он лишь сказал: «Возможно, будут проведены небольшие испытания, старина, если Старик даст добро, а в чем дело?» Я сказал ему, что мне очень нравятся корабли, и спросил, нельзя мне отправиться с ним, он рассмеялся и пообещал непременно договориться о такой поездке на будущее, потом тоже ушел.

— И ни слова о Струане или девушке?

— Нет, сэр. Хотя он так и пожирает её глазами.

— Это все её грудки. — Норберт весело фыркнул. — Когда Струан сделал своё заявление, что произошло?

— Сначала — полное молчание, потом грянула буря: вопросы, хохот, свист, крики одобрения со стороны Марлоу и других морских офицеров и много гнева. Макфей побелел, Дмитрий едва не сплюнул, сэр Уильям смотрел на Струана во все глаза и качал головой, словно этот бедолага вызывал в нем жалость. Я сосредоточил внимание на Кеттерере. Он никак не отреагировал, ничего не сказал Струану, обронил лишь: «Занятно», тут же поднялся, поблагодарил его за ужин и вышел. Струан попытался остановить его, начал спрашивать про завтрашний день, но адмирал то ли не слышал его, то ли притворился, что не слышал, и вышел из столовой, оставив Струана бледным и потрясенным. В то же время, сэр, все разом говорили и никто не слушал, как на китайском рынке, немало гостей пришли в бешенство и кричали Струану, что он сошел с ума и как, чёрт побери, сможем мы продолжать торговлю — ну, вы знаете очевидную, голую правду.

Норберт допил своё шампанское. Горнт приготовился налить ему ещё, но Грейфорт покачал головой:

— Я не слишком люблю шипучку на ночь, у меня с неё живот пучит. Плесните мне виски... бутылку вы найдете вон там. — Бутылка стояла на потертом дубовом комоде с морскими часами посередине. — Что там такого на этой «Жемчужине», что так ему понадобилось?

— Не знаю.

— Что делал Струан, когда Кеттерер ушел?

— Он просто опустился на свой стул, выпил большой бокал вина, глядя прямо перед собой, рассеянно попрощался с гостями, которые начали расходиться, и не обращал никакого внимания на Анжелику, что тоже на него очень не похоже. Что же касается её , она просто смотрела на все это, широко открыв глаза, в кои-то веки перестав быть в центре внимания, явно не понимая, что происходит, поэтому я полагаю, её Струан тоже не посвятил в свои планы. Я подумал, что мне лучше поскорее передать вам эту новость, и ушел вместе со всеми.

— Вы упомянули о некоем секрете. Так что это за секрет, а? Почему эта старая сука Тесс Струан согласится своей рукой прикончить собственный бизнес?

— Из-за плана сэра Моргана, сэр.

— Что?

— Сэр Морган. — Горнт широко улыбнулся. — Перед нашим отъездом из Шанхая он рассказал мне, в беседе с глазу на глаз, что он и мистер Брок задумали и уже начали осуществлять некий план, который должен разорить Струанов и покончить с ними навсегда. Он сказал мне, что все дело вращается вокруг гавайского сахара, банка «Виктория» и...

— Да? — Норберт пристально смотрел на него, помня, как сэр Морган особо подчеркивал, что не посвящал Горнта в детали этого замысла и не хотел, чтобы тот знал их: «хотя парню вполне можно доверять. Да, и будет неплохо, если он начнет вращаться в кругу этого чертова Струана; можно будет посмотреть, что ему удастся разнюхать». — Морган рассказал вам детали? Относительно этой сделки?

— Нет, сэр, по крайней мере он сказал мне только то, что я должен передать Струану под самым большим секретом, на какой способен.

— Господи Иисусе, — выдохнул Норберт, разволновавшись, — вам лучше рассказать мне все с самого начала.

— Он сказал, что я не должен говорить вам о своей роли до тех пор, пока не сыграю её , пока не сделаю того, что он поручил мне сделать. Я это сделал, я стал доверенным лицом Малкольма Струана, поэтому теперь я могу рассказать вам. — Горнт поднес к губам бокал. — Очень хорошее вино, сэр.

— Да продолжайте же!

— Сэр Морган сказал, что я должен подкинуть Струану несколько сказок — он сказал, что они достаточно близки к правде, чтобы подцепить на крючок Струана и через него подлинного тайпэна, Тесс Струан. Сэр, я почти могу гарантировать, что последний из тайпэнов компании Струанов прочно сидит на крючке. — Горнт быстро изложил ему суть всего, что он передал Малкольму Струану. На последних словах он рассмеялся. — Я должен передать ему «секретные детали» после дуэли, по пути на его корабль.

— Что именно вы должны сообщить ему?

Грейфорт внимательно его выслушал. Зная истинные детали, он был поражен: Морган оказался ещё хитрее, чем он думал. Если Тесс Струан станет действовать исходя из этой ложной информации, сэр Морган непременно выиграет те несколько недель, которые были ему нужны.

— Но, сэр Морган, — заметил Норберт во время разговора в Шанхае, когда его посвятили в этот план, — ваш замысел уже сейчас не может не удаться, вам не нужно дополнительное время, свою часть плана в Иокогаме я смогу завершить ещё до Рождества.

— Верно, сможешь и завершишь. Да только я и батюшка, мы привыкли думать, что береженого Бог бережет, парень, и несколько лишних недель нам никак не повредят, зато тогда уж можно быть покойным, что никакие веревки до наших шей не дотянутся и задницы наши на тюремную скамью не сядут.

Норберт подавил в себе нервную дрожь при мысли, что может попасться. Петля ему, конечно, не грозит, но вот тюрьма за подлог — весьма вероятно, а уж долговая яма — непременно. Да, хитер сэр Морган, что и говорить, это как раз на него похоже: сказать мне одно, а Горнту — другое. От одного риска он меня избавил: Струана теперь убивать не нужно. Стало быть, впереди у меня Англия и пять тысяч в год, однако самые сливки я теряю: ни поместья, ни настоящего богатства. Ладно, лучше тихо жить, чем с досады выть.