— Да, — ответила она, заметив, что из всех них один Хоуг не разделял ужаса сэра Уильяма.

Англичане, все британцы, во многом такие ужасные люди, думала она. Такие лицемеры, слепые, бескультурные фанатики и так непохожи на нас, только одно и знают, что противиться всеми силами браку протестанта с католичкой, не говоря уже об их отвращении к смешанным бракам с народами их империи.

Зачем видеть в смешанном браке гнуснейший грех, хотелось закричать ей, когда каждый из вас открыто имеет туземных любовниц и детей от них, какое лицемерие! Мы никогда не были такими в наших французских колониях или в империи. Если француз женится на местной женщине, она становится не только его женой, но и французской подданной и в полной мере пользуется защитой французского закона. Мы даже поощряем смешанные браки, и правильно делаем. Мужчина есть мужчина, а женщина — женщина, какого бы цвета ни была у них кожа, но только не для вас. Да охранит меня Господь от того, чтобы стать англичанкой, благодарение Богу, я никогда не смогу отказаться от своего французского гражданства, за кого бы я ни вышла замуж...

Что это я говорю, вздрогнув, подумала она, с усилием приходя в себя и возвращаясь сознанием в эту комнату и к врагам своего мужа. Потом у меня будет достаточно времени для такой роскоши.

— Я нахожу некоторые из британских представлений трудными для понимания, сэр Уильям, относительно смешанных браков, но, с другой стороны, я француженка. Если оставить это, похороны деда моего мужа зашли в тупик: ваша Церковь пришла в негодование и ни за что не соглашалась на совместное погребение. Новый же тайпэн, его сын Кулум, настаивал на нем — ни о чем ином, кроме христианского погребения по всем правилам, для Дирка Струана нельзя было даже подумать. Для Кулума это имело большее значение, чем для Тесс, которую очень тревожили посмертные желания Дирка Струана и его пренебрежение всеми условностями, составлявшими основу основ её веры. Её отец, Тайлер Брок, теперь самый могущественный негоциант на острове, яростно выступал против, как и мать Тесс, большинство торговцев — тоже, по крайней мере публично, в душе они могли чувствовать иное. Губернатор занял сторону Церкви.

— И совершенно справедливо, — тихо проговорил сэр Уильям.

— Да, — кивнула она. — Если бы Гонконг был католическим, моя Церковь была бы столь же враждебно настроена. Таким образом, колонии угрожал скандал, а это при том, что весь Гонконг лежал в руинах после тайфуна и льда нигде было не раздобыть, — язвительно добавила она.

Все опять заерзали в креслах, кроме Ская, который, сгорбившись, сидел в своём с той же чуть заметной улыбкой. Бебкотт мягко заметил:

— Это нормальная, правильная медицинская процедура для важных особ в подобных обстоятельствах, Анжелика. Ваш муж был и остается для нас важным. Вы должны верить этому.

— Я верю. — Она отвела глаза от него и, как и раньше, обратилась к сэру Уильяму, продолжая тем же размеренным тоном: — Чтобы выйти из тупика, был придуман компромисс. Этот компромисс подготовили Аристотель Квэнс и Гордон Чен, он был устным, ни слова не было записано. Без шума — следовало бы сказать «тайно», потому что именно так все и было обставлено, тела доставили на «Китайское Облако». Англиканская церемония была проведена военным капелланом и капитаном Орловым. Это были настоящие христианские похороны. Дирк Струан и его любовница, Мэй-мэй Шень, были похоронены вместе, как он и желал.

— Если это было такой тайной, откуда вы знаете, что это правда?

— Это было занесено в корабельный журнал, сэр Уильям, который немедленно поместили в личный сейф тайпэна, а все свидетели, Кулум и Тесс Струан, Аристотель Квэнс и Гордон Чен, и, разумеется, минимум команды, имевшийся на борту, дали священную клятву хранить молчание. Капеллан, имени его я не знаю, незамедлительно был отослан назад в Англию. Другие похороны прошли со всей пышностью, приличествовавшей тайпэну «Благородного Дома».

Комната погрузилась в молчание, нарушавшееся лишь вздохами ветра за окном — день снаружи был ясный. Сэр Уильям спросил:

— Вы видели этот журнал?

— Нет, и я не говорила с... с его матерью об этом.

— Тесс Струан могла бы подтвердить это или Гордон Чен, если бы они согласились нарушить данную ими клятву и если бы захотели.

Скай выпрямился в своём кресле.

— Сегодня утром миссис Струан спросила меня, правдива ли эта история, которую ей поведал её покойный супруг. По счастью, я оказался в состоянии подтвердить некоторые детали.

— И вы знаете, что это правда?

— Я случайно встретился с одним членом команды, который менее остальных был склонен хранить тайну. Это матрос, Хеннери Фэрчайлд, — я не имею представления, жив он ещё или умер, но когда я впервые прибыл в Гонконг, сэр Уильям, я особенно позаботился о том, чтобы узнать все, что только было возможно, о «Благородном Доме», Броках, Квэнсе, о том, как был основан Гонконг, и о... о различных правонарушениях, имевших место в высших сферах.

Сэр Уильям кивнул с кислой миной, находя его гнилые зубы и дурной запах изо рта ещё более отвратительными, чем обычно. Он знал о некоторых грязных скандалах, скрытых от общественности, которые предшествовали его появлению здесь.

— Это показания с чужих слов.

— Они не имели бы большого веса в суде, сэр Уильям. Но это правда.

Как быть? — спрашивал себя министр. Я обязан принять правильное решение, клянусь Господом. Суд Париса? Нет, все это тайфун в винном бокале.

— Очень хорошо, мадам, мы обязательно должны уважать его желания. Джейми, немедленно отошлите тело в Гонконг для погребения в море, немедленно, — сухо распорядился он и подумал: как только оно окажется там, Тесс Струан может сколько угодно напускаться на Анжелику Струан, и чёрт меня побери, если я намерен встревать между ними. Какой бес вселился в Анжелику, никогда не видел такой перемены в человеке! — Вполне понимаю, что отправляться с «Гарцующим Облаком» вам не следует. Мы пошлем пакетбот.

— Благодарю вас, — спокойно произнесла Анжелика, — но нет, сэр Уильям. Мой покойный муж не будет отослан как туша, на льду, в Гонконг. Не будет.

— Клянусь Богом, мадам, если я отдам такой приказ, это произойдет.

— Верно, если вы отдадите такой приказ. Но, сэр Уильям... — она взглянула на Ская, — что говорит на сей счет закон?

— По закону, желания мужа, поддержанные его вдовой, будут иметь приоритет.

— Прежде чем я отвечу на это, сударь, существуют ли какие-нибудь доказательства? Их нет. Что же до приоритета, то перед кем? — язвительно осведомился он. — Перед миссис Струан, Тесс Струан, вы это хотите сказать? Нам следует полностью перестать брать её в расчет.

Скай открыл рот, чтобы ответить, но Анжелика знаком попросила его замолчать и сказала:

— Вовсе нет. Если бы «Гарцующее Облако» отплыл немедленно. Быстрый путь до Гонконга — это десять дней туда и десять обратно при хорошей погоде. Несколько дней в порту. Доктор Хоуг, может ли ваш... ваш лед, — с отвращением выговорила она, — сохранять бренные останки моего мужа в надлежащем состоянии все это время, чтобы его мать могла приехать сюда — если бы она пожелала приехать?

Хоуг думал о Дирке Струане и легендарной Мэй-мэй, его красавице возлюбленной, о смешанных браках и о том, как сам он жалел, что погубил свою жену, любовь всей своей жизни.

Он часто чувствовал себя убийцей. Его любовь к ней должна была бы оказаться достаточно большой, чтобы не жениться на ней, не забирать её от безопасной, спокойной жизни в Индии в этот кошмар, который, он знал это, станет концом их жизни. И стал.

Снова твое будущее лежит на чаше весов, Хоуг, старина. Поможешь ли ты этой девушке или Тесс Струан? Не забывай, это твоя вина, что тот проклятый убийца остался жить и напугал её чуть не до смерти.

— С медицинской точки зрения это возможно, но я бы советовал не делать этого, — сказал он, послав краем глаза предупреждение Бебкотту, чтобы тот не вмешивался. — Решение, сэр Уильям, должно по сути определить, должен ли он быть отправлен назад или нет. Если нет, я думаю, его следует похоронить так, как... как желает его супруга.