— Розалия? — удивился Сорин и тут же поник. — Жаль, что эти Герои мертвы. Они верили тебе и хотели помочь.

— Они живы, и находятся на моей стороне.

Повисло молчание. «Нет, я точно сплю», — подумал парень.

— Я как-то ожидал реакцию посущественнее округлённых глаз, — протянул Димир. — Наверное, ты хочешь знать, на чьей я стороне и что собираюсь делать?

Сорин кивнул.

— Вот только сложно будет это объяснить. Постараюсь вкратце. Пресветлая, на самом деле, узурпатор. Тьма создательница этого мира. И она не чистое зло, собственно, как и её любимые дети — демоны. Этот круг ненависти между людьми, эльфами, оборотнями и демонами крутится очень и очень давно. Но всё это не важно. Мир умирает, и Тьма давно разработала сценарий обнуления. Увы, вмешалась Светлая Богиня и спутала все карты.

— Я не понимаю… Разве ты не избран Пресветлой?

— Нет. Я даже не избран Тьмой. Я служу иному богу, Богу Разрушений Эою. Я должен очистить этот мир от разумных до того, как лучи солнца выжгут всё живое, а земля превратится в кипящую лаву. Это тонкий и кропотливый труд, Эой хотел просто всё уничтожить, не церемонясь с чувствами и телами смертных, но мне удалось его переубедить.

— Что ты такое говоришь? — Сорин хмурился по мере продвижения рассказа, и сейчас смотрел на ночного гостя с явным недоверием. — Ты хочешь уничтожить мир?

— Я хочу сделать его гибель… менее болезненной. Подумай сам, вспомни, что творится вокруг, все необычные явления природы. Всё это происходит потому, что элементали не справляются со своими обязанностями, они не могут поддерживать порядок как прежде.

— Ты… ты сумасшедший… Нет, мне это всё снится. Элементалей не существует, это сказки. Их никогда и не было.

— Увы, почти всё, что ты знаешь ложь. Я же говорю правду. Как делал это всегда.

— Но почему тогда, в Зелёном Логе, ты промолчал? Я бы… Я бы перешёл на твою сторону. Я видел, как живут простые люди в твоих землях. Какому бы ты богу не служил, видимо, он самый правильный и справедливый из всех.

«Слушай, а мне этот паренёк нравится», — раздался голос в голове и Владимир улыбнулся.

— Что? — смутился Сорин.

— Эою нравится твоя искренняя лесть.

— Э-э. Тот Бог? Он меня слышит?

— Он внутри меня. Некогда он являлся частью Тьмы, а потом она его заперла, отведя роль Разрушителя на последние дни существования мира. Только он не любит об этом вспоминать. Я сосуд Эоя, его вместилище. Отчасти, он в этом мире, а отчасти всё ещё находится в клетке. Я нечто наподобие окна. Потому-то я и смог получить столько мощи за семь лет, ему выгодно моё развитие. Чем я сильнее, тем шире окно.

— И однажды он выйдет?

— Да. Чтобы окончательно уничтожить мир.

То, что говорил Димир, больше походило на бред. Какой ещё третий бог? Какое уничтожение мира? Да, об аномалиях климата и природы Сорин знал, но просто так поверить в то, что всё вокруг исчезнет? Это можно спокойно принять будучи глубоким старцем, но не когда тебе только двадцать три.

— Ты не веришь мне.

Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

— Я был в твоих землях. Люди верят тебе, превозносят тебя. Образ святого тебе явно к лицу больше, чем бред о скором конце света.

— Эх, будь это бредом, — тихо сказал Димир и тяжело вздохнул. — Я бы и сам хотел ошибаться. Могу показать тебе свой статус и ты поймёшь, если я только захочу, то уничтожу всех и вся в течении месяца максимум.

— Если так, то чего же ты медлишь? К чему эти игры?

Димир внимательно смотрел на парня, не спеша с ответом.

— А разве так не интереснее? — ответил он широко улыбнувшись. — Это же я сказал и Богу Разрушений. Просто уничтожить всё — дело не хитрое, а ещё и скучное. Тем более, когда есть возможность испробовать всё, что угодно. Эой не связан договором Богов, он может делать что вздумается.

— Но так поступать… неправильно.

— Ты сам когда-нибудь поступал исключительно только «правильно»? Много тебе это счастья принесло?

Димир ударил по больному. Сорин всегда хотел действовать «правильно», но каждый раз останавливался себя из-за возможных последствий. Жаль только, совести такое не объяснить, что всегда действовать согласно морали себе дороже.

— Ты никогда не задумывался о том, кто и зачем придумал это «правильно»? — спросил гость и, видя растерянность парня, продолжил: — Скорее всего те, кому всё это выгодно, властьимущие. Пока ты поступаешь согласно навязанной морали, они делают что хотят. Есть лишь один, с позволения сказать, закон: не обижай намеренно слабого, если ищешь противника, то выбирай равного себе. Всё остальное лишь игра слов.

— Ты говорил, что Богиня лишит Столицу защиты. Это правда?

— Не совсем. Просто я сам уничтожу этот город. Точнее, одна из моих армий.

— Но как же дети, женщины и старики?

— Их души возродятся в лучшем мире, что с нуля создаст Праматерь, учтя все свои ошибки. Они не будут помнить боль и страдания. Я знаю, как живут простые люди там, смерть не самый худший исход для них.

— Тьма в том шаре. Что это было?

— Тьма и была, — пожал Димир плечами.

— Так ты зло?

— Я это я. Не зло и не добро. Если ты хочешь однозначных ответов, то должен был давно понять, что от меня подобного не дождёшься. Так ты со мной или нет?

— Я не знаю. На мне много печатей подчинения. Я не могу ослушаться короля, потребуется время и силы, чтобы освободиться.

— Не обязательно. Мне достаточно твоего согласия и я сделаю так, что никто другой не сможет заставить тебя подчиниться, даже если очень захочет.

Сорин сомневался. То, что он услышал, ему не нравилось. Но, в то же время, от Димира веяло той самой уверенностью в себе, которая и привлекла когда-то парня. Чистое добро и зло, белое и чёрное — таких вещей не существует, юный маг успел в этом убедиться. А ещё, он ведь сам искал своего первого настоящего друга и наставника, и вот он перед ним. Разве стоит сомневаться в том, чего сам и хотел?

— Я согласен, — твёрдо сказал он наконец.

— Отлично.

Губы Димира растянулись в недоброй, до дрожи в коленях знакомой, улыбке. Одним резким рывком он оказался возле Сориина и схватив того за горло приподнял над полом. Где-то чуть выше сердца вспыхнула тянущая боль, а затем всё исчезло, образовав пустоту. Пальцы Шестого Героя разжались и парень чуть было не упал, потеряв равновесие. Восстановив сбившееся дыхание он взволнованно спросил:

— Что это было?

— [Демоническая печать], навык божественного уровня. Я с помощью него подчинил тебя, аннулировав все созданные прежде ограничения, а потом снял. Теперь ты свободен от любых магических клятв и договоров, что когда-либо принимал. И да, я тоже не имею над тобой магической власти.

— И что… мне делать теперь?

Димир не ответил, тогда парень поднял на него взгляд и посмотрел туда же, куда и он — настенные часы.

— Уже двадцать минут первого ночи, — констатировал факт Герой. — И что-то я не вижу, чтобы Вадис собрал всех и объявил о своём отречении от короны.

— Он не сделает этого.

— Что ж, тогда вот твоё первое задание, — Димир посмотрел на парня с неким сочувствием, — убей короля.

Вадис проснулся рано поутру и привычным жестом, в полудрёме, попытался нащупать свою жену рядом. Её, естественно, там не было — он сам запретил девушке отправляться в военный поход. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся на ноги и направился к тазу с водой, что ему был оставлен накануне прислугой. Такой способ ему казался гораздо более удобным, чем раковина с краном, и его камердинер это знал.

Одевшись, Вадис подошёл к столику, где на подносе лежали его немногочисленные украшения-артефакты, что он снял на ночь. Самым первым был выбран перстень с тёмным камнем и, надев его, король нахмурился — накануне вечером он был тёмно-зелёного цвета. Это могло значить лишь одно — Джорджетта мертва.

Не говоря никому ни слова, собрав лишь членов личной охраны, Вадис покинул замок лорда Макреди. Никто не заметил его отъезда, так как все отсыпались, готовясь к вечерней осаде.