Я спрятал журнал за книги. Листы Глеба – тоже.

…Глеб, откуда ты, а?

С Юркой я назавтра помирился. А что еще было делать?

Жизнь в «Курятнике на колесах» пошла по-прежнему.

Ерема повесил в своем углу вырезанную из журнала фотографию: портрет мальчишки. Мальчишка небольшой – класса из первого или из второго. И веселый такой! Голову запрокинул и хохочет. На носу конопушки, а в глазах два солнышка.

Глеб подошел, присел, упершись в колени, долго разглядывал портрет. Потом сказал:

– Славный парнишка… Кто это, Ерема? Знакомый, что ли?

Ерема что-то царапал на бумаге. Он проскрипел неохотно:

– Знакомый, незнакомый, какая разница? Ваську такого буду делать…

Тут мы все подошли. Что он задумал?

– Какого Ваську?

– Говорю: вот такого… – Он кивнул на снимок.

– В точности? – удивился Янка.

– Не в точности, – разъяснил Ерема, не отрываясь от бумаги. – По характеру похожего. А с виду будет вроде меня. Только маленький. Роботенок-ребятенок. Васька… Я ему буду папа и мама.

– Да-а… – задумчиво сказал Глеб и почему-то вздохнул.

Ерема поднял голову и обвел нас зелеными индикаторами.

– А чего одному век вековать? Будет Васька, будем вдвоем… Путешествовать пойдем по дорогам, белый свет глядеть…

– Меня с собой возьмите, – сказал Юрка, не то дурачась, не то всерьез.

– Только потом возвращайтесь, – попросил Янка.

Еремина идея нам понравилась. С роботенком-ребятенком жить ему станет веселее. И вообще здорово, если появится на свете маленький железный Васька с таким вот неунывающим характером. Будет нам товарищем. Можно попросить, чтобы в школу записали. Если способности окажутся, как у Еремы, сразу отличником сделается.

Ерема увидел, что мы радуемся, и настроение у него подскочило. Он замурлыкал музыку и объяснил:

– Руки-ноги из дюралевых трубок составлю, чтобы легче было бегать-играть. Пацаненок ведь… Для туловища ферропластовую канистру нашел, непробиваемую. Голову, наверно, из чайника сделаю. Чтоб веселее. Пускай с поднятым носом ходит.

– Голову лучше как у тебя, – возразил Янка. – Чтобы похож был на родителя.

– Подумаем, – согласился Ерема.

Юрка с ехидцей спросил:

– А внутри-то что будет, в голове?

Ерема сказал небрежно:

– Что в голове, это не вопрос. Мозги я ему давно рассчитал. У меня суперблоков памяти полсундука припасено… Другое худо: не знаю, как наладить Ваське питание.

– А в чем сложность? – удивился Глеб. – Делай по своему образцу.

– Ну да, по своему, – обиженно заскрипел Ерема. – Я-то вон какой шкаф, а он маленький. Как ребятенок будет в себе таскать пудовые аккумуляторы?… А с подзарядкой какая морока… Был бы двигатель типа «В»! Самое подходящее для пацана.

– Что за тип «В»? – спросил я. – С вентилятором, что ли?

Ерема слегка рассердился:

– Голова у тебя с вентилятором. «В» – значит вечный.

Глеб тихо свистнул. Юрка сказал:

– Ты, Ерема, зациклился малость. Дошкольники и те знают, что вечный двигатель – бред сивой кобылы.

– А что такое кобыла? Робот?

Мы чуть не померли от хохота.

В динамике у Еремы прорезались нехорошие нотки:

– Дошкольники, конечно, все знают. И школьники тоже. И академики… А если не знают, сразу говорят: «Так не бывает, потому что мы не проходили». Недаром колесо Шишкина никому не показали.

Мы пристали к нему: что за колесо? Ерема покапризничал, но потом рассказал такую историю.

Пять лет назад на выставку детского технического творчества (ту самую, с которой Ерема сбежал) восьмиклассник Шишкин принес колесо. Простенькое, деревянное, размер, как у детского велосипеда. Колесо держалось на оси, а ось лежала концами на подставках. У колеса были широкие спицы с желобками, в желобках перекатывались железные шарики. Они словно подталкивали своей тяжестью обод колеса, и оно вертелось…

Янка засмеялся и сказал:

– Это же шутка! Ее еще древние механики придумали, чтобы простаков обманывать. Такой двигатель не может работать!

Ерема покивал:

– Не может. Все так и сказали. Но он работал…

Двигатель работал. Колесо останавливали, но через минуту оно принималось вертеться опять. Вертелось днем и ночью. И модель спрятали в кабинете директора. Потому что она безобразным образом нарушала все законы физики, механики и многих других наук… А Шишкину, кажется, попало.

Глеб покачал головой и сказал:

– Все равно там была какая-то хитрость.

– Была, – снисходительно согласился Ерема. – Шарики в колесе катались просто для вида. Колесо и без них могло вертеться. Шишкин мне потом рассказал один на один, в чем там дело. Он просверлил у колеса ось и спрятал в нее искорку.

– Что за искорку? – спросили мы хором.

– Живую негаснущую искорку. В ней энергия. Тип «В».

– Сдвинулся ты на этом типе, – сказал Юрка. – Не бывает таких искорок.

– Колесо-то вертелось, – возразил Ерема. – Думаешь, из-за шариков? Значит, у тебя самого шарики не там.

– Ну, тогда сделай такую искорку, – посоветовал Юрка.

Ерема сразу помрачнел.

– Не могу.

– Шишкин-то смог, – поддел Юрка. – Разве ты глупее?

– Не глупее, – сообщил Ерема. – Шишкин человек, я робот. Человек может, робот нет. Такой рецепт.

– Что за рецепт? – спросил Глеб.

Ерема наклонился над своим чертежом и не ответил.

– Ерема, что за рецепт? – повторил Глеб.

– Ну… как ее зажечь, – недовольно проскрипел Ерема.

– Эту живую негаснущую искорку?

– Ну…

– А что в этом рецепте? – быстро спросил Янка.

– Забыл.

– Ерема, врать нехорошо, – сказал Юрка. – Ты сам говорил, что электронные системы ничего не забывают.

Ерема яростно скреб толстым карандашом по бумаге.

– Ну чего ты молчишь?! – не выдержал я. – Может, мы сумеем сделать искорку для твоего Васьки!

– Потому и молчу, – хмуро отозвался Ерема.

– Сам же хотел двигатель типа «В», – напомнил Глеб.

– Хотел. Потом понял: вам делать нельзя. Будет вред. Из-за меня. Робот не может делать человеку вред.

– От чего вред? От искорки? – не поверил я.

– Нет. Вред, когда делают.

– Шишкин же сделал… – напомнил я.

– Это его дело, – проскрипел Ерема. – Ему не робот давал рецепт. Он его узнал от ржавых ведьм.

Юрка хохотнул:

– От кого?

– Повторяю отчетливо: от ржавых ведьм.

Мы навалились на бедного Ерему с вопросами: что за ведьмы? И Ерема подробно, неторопливо (наверно, чтобы мы забыли про рецепт) стал рассказывать, что на большой железной свалке за городом живут костлявые растрепанные старухи в перемазанных ржавчиной платьях. Они не роботы, но и не совсем люди. Ведьмы. По ночам, когда круглая луна, они выползают из жестяных шалашей и пляшут на пустых железных бочках. Что они еще делают, Ерема не знает, хотя он жил на свалке долгое время. Знает только, что есть старухи ничего, не злые, а есть и ужасно вредные (они Ерему и выжили со свалки). Все эти ведьмы – очень умные. Разбираются в науках и в колдовстве, особенно когда дело касается металлов.

– А Шишкин-то здесь при чем? – напомнил я.

Ерема с досадой лязгнул под курткой дверцами живота и сообщил, что Шишкин познакомился с ведьмами, когда искал на свалке какие-то детали. Он был вежливый, образованный и ведьмам понравился.

Юрка сказал, что у Еремы явный сдвиг в мозгах: помехи и электромагнитный бред. Старухи какие-то, бочки, луна…

– Не веришь, сам сходи на свалку и посмотри, – разозлился Ерема. – Лучше всего ночью. Сейчас как раз полнолуние.

– А мы все вместе сходим, – хитро сказал Глеб. – Верно, ребята? Повстречаем бабушек, выспросим рецептик. Мы тоже вежливые и образованные. Не хуже Шишкина.

Мы с Янкой завопили, что ура, конечно, так и сделаем. Юрка хмыкнул. А Глеб задумчиво произнес:

– Только обдерутся ребята среди ржавого железа, исцарапаются. Заразу какую-нибудь подхватят… Вот это будет вред! Имей в виду, Ерема, из-за тебя.