Полковник снова замолчал. Он больше не улыбался. От человека, что всего несколько минут назад доброжелательно жал мне руку, осталась лишь внешность. Его место занял жёсткий профессионал с ледяными глазами. И этот человек вперил в меня пристальный и очень недружелюбный взгляд. От его взгляда и резкой перемены поведения мне сперва стало не по себе, а потом появилось раздражение. Не люблю я, когда на меня начинают давить и пытаются вывести из равновесия. Санин, тем временем, неторопливо продолжил:

— Почему ты это сделал? Он ведь ничего особо подозрительного не делал. Просто открывал термос. Обычный термос. А ты его в фонтан. Как будто знал, что должно произойти. Откуда ты это знал?

Ой, какой вопрос неудобный… Мы же в Литве вообще вроде как простыми повстанцами были, добровольцами. И знать про эти штуки я вроде как не должен. А уж кто Кэпом командовал и перед кем он там отчитывался, я не знаю, и знать не стремлюсь. Ссориться с Саниным мне не хотелось, он просто делал свою работу, но накатившее раздражение начало переходить в какой-то злой кураж и полностью сдержаться мне не удалось. Поэтому, честно глядя в глаза полковнику, я спросил:

— Егор Борисович, если я скажу, что нам про это на лекциях рассказывали, вы поверите?

— Нет. — Ответ полковника прозвучал сухо и холодно.

— Тогда вам стоит поискать информацию обо мне в своих архивах. Наверняка на меня у вас есть обширное досье, где написано много интересного. — Я постарался скопировать тон Санина. — Не найдёте у себя, поищите у смежников. А что касается ваших вопросов… Я не уверен, что имею право отвечать на них.

Полковник задумчиво посмотрел на меня, потом буркнул: «Отлучусь на минуту» и исчез.

— Иван Сергеевич, мы получили данные на неизвестного, которого первым с теракта привезли. Я их вам переслала.

— Катерина, ты мне теперь на каждого пациента данные отправлять будешь?

— Там… проблемы. Посмотрите сами.

Две минуты спустя.

— Катенька, золотце, ну пожалуйста, скажи, что это не то, что я думаю! К чему мы его подключили?

— К «Нуару».

— О-ох… Мать, мать, мать… Авдеева на месте? Юля, Юлечка, выручай, на тебя вся надежда… Что случилось? Да ничего особенного. Эти дебилы из приёмного покоя подключили к «Нуару» пациента со страховкой А-2. Да! А-2!! И это не шутка!!! Нас порвут… На лоскутки… Юлечка, хочешь на Мальдивы? С мужем, на две недели! Пять звёзд, люкс, дорога туда и обратно! Уговори этого парня отказаться от претензий и путёвка твоя… Сделаешь?.. Умничка, золотко, ты лучшая!.. Жена меня убьёт…

— Афанасьев, свяжись с админами «Нуара». Нужен премиум-аккаунт. Даже не премиум, супер-премиум. Что значит, нет таких? Пусть напишут. И у них не так уж много времени. И напомни, что они не единственный реакторный проект, к которому мы можем подключать наших пациентов.

— Исаак Ильич… Если Юля не справится, на что мы можем рассчитывать?.. Что?.. Но ведь на урезанное пособие тоже прожить можно?.. Чем придётся питаться?.. Вы серьёзно?..

Санин не вернулся ни через минуту, ни через десять. От нечего делать, я некоторое время таращился в окна, но разглядеть что-либо мешала густая листва росших вплотную к зданию деревьев. Понял только, что деревья за окнами похожи на клёны. Потом побродил по комнате. Когда бродить надоело, попробовал выйти, но дверь не открылась. Видимо, выход из этой локации пока не предусмотрен.

Завалившись на кровать, я некоторое время таращился в потолок, вспоминая разговор с Саниным. Очень не понравилась мне его реакция на вопрос о моём состоянии после взрыва. Как-то совсем неубедительно он на врача сослался. Похоже, там со мной всё не очень хорошо. Он что, опасался, что я истерику закачу?

Заснул я внезапно. Просто провалился в сон без сновидений. И так же внезапно проснулся. Не знаю, сколько я спал, но в комнате за это время ничего не изменилось.

Накатило раздражение. Неужели нельзя сообщить что-нибудь определённое или уж подключить к нормальному вирту, чтобы я смог связаться с родителями? Я рывком поднялся с кровати, подскочил к двери и со всей дури врезал по ней кулаком. С нулевым эффектом. Во всех смыслах. Я не почувствовал, что по чему-то ударил, кулак просто остановился, а дверь даже не вздрогнула, будто была нарисована на бетонной стене. Впрочем, ключевое слово тут именно «нарисована». Не исключено, что она выполняет исключительно декоративную функцию и выйти из комнаты через неё невозможно. Виртуальная дверь в виртуальной комнате. И долбиться в неё бесполезно.

Для проверки этой мысли и чтобы сбросить раздражение, я пару минут лупил по двери руками и ногами, демонстрируя все известные мне удары, и закончил эффектным ударом ногой с разворота. Наградой мне стали прозвучавшие за спиной несколько хлопков в ладоши. Я резко повернулся на звук. Посреди комнаты стояла высокая, стройная брюнетка лет тридцати в деловом костюме. Она смерила меня взглядом, улыбаясь иронично и немного снисходительно, а потом, с изрядной долей сарказма в голосе, спросила:

— Впечатляет. А головой можете?

Чёрт. Ненавижу выглядеть идиотом, особенно перед красивыми женщинами, а что может быть глупее, чем здоровенный парень в пижаме, пинающий нарисованную дверь? Чтобы избавиться от неловкости, решил включить «солдафона на выгуле». Я широко улыбнулся, демонстративно пробежался взглядом по её фигурке, задерживаясь в стратегических местах, и ответил:

— Головой нельзя, я в неё ем.

— Радует, что от агрессии вы перешли к шуткам, — выражение лица и тон брюнетки сменились на профессионально-дружелюбные, а мой взгляд был вежливо проигнорирован, — кстати, у вас очень приятная улыбка. Она вам идёт намного больше, чем зверское выражение лица, с которым вы избивали несчастную дверь.

— Если вам нравится моя улыбка, сходите со мной на свидание, когда меня выпишут?

— Муж не одобрит, — покачала головой брюнетка.

— А если я покажу ему «зверское выражение лица»?

— А этого не одобрю я.

— Облом, — вздохнул я с почти искренним сожалением, — но должен же я был хотя бы попытаться?

— Попытка засчитана, — милостиво кивнула брюнетка. — Давайте знакомиться. Авдеева Юлия Сергеевна. Администратор медицинского центра «Лесной». А вы — Хромов Олег Всеволодович, пол мужской, год рождения — две тысячи тридцатый. Проживаете по адресу: улица Кедровая, дом 28. Всё верно?

— Да, — я сопроводил свой ответ кивком.

Юлия Сергеевна продолжила:

— С вашего позволения, я немного сменю интерьер и вашу одежду.

За долю секунды комната изменилась. Больничные кровати и тумбочки исчезли, уступив место паре низких кожаных кресел и стоящему между ними журнальному столику. Стены покрылись тёмными деревянными панелями, а на пол лёг толстый, пушистый ковёр. Потолочные светильники сменились массивной люстрой. Окна скрылись за тяжёлыми тёмно-коричневыми портьерами. Надетая на меня пижама превратилась в привычные джинсы, футболку и кроссовки.

Брюнетка огляделась, удовлетворённо кивнула, прошла к одному из кресел, изящно опустилась в него и указала мне на второе.

— Присаживайтесь.

Я последовал её приглашению. В комнате воцарилась неловкая тишина. Ещё несколько секунд назад ироничная и уверенная в себе девушка замялась, словно не решаясь начать разговор. Наконец, собравшись с духом, она продолжила:

— Олег Всеволодович…

— Можно просто Олег.

— Олег… — Юлия Сергеевна снова сделала паузу, как бы подбирая слова.

— «Я прибыла, чтобы сообщить вам пренеприятное известие». Юлия Сергеевна, за последние две минуты вы меня напугали сильнее, чем наш декан за все три курса. Я уже понял, что всё хреново, просто расскажите, насколько.

Брюнетка глубоко вдохнула, набирая в грудь воздуха и, наконец, заговорила, серьёзно глядя мне в глаза:

— Олег, хоть вы и не выглядите как человек, которого легко напугать, я не знаю, как вы отреагируете на то, что я скажу. Но вы правы, не стоит тянуть кота за хвост. Если описывать ситуацию по степени хреновости, то подойдёт термин «хреновее некуда». А если говорить более информативным и менее эмоциональным языком, то вам повезло, что вы вообще выжили. Точнее, вам повезло, что в вас быстро закачали лошадиную дозу антидота, а потом добавили ведро препаратов, блокирующих распространение нейротоксина по организму. Главная проблема в том, что получив несколько осколочных ранений, вы в этом токсине буквально искупались.