Мы ничего не говорили. Ни единого слова. За нас кричали прикосновения.

Мои руки сами собой нащупали ремень на его джинсах, потянули его на себя.

Он судорожно выдохнул и резко прижал меня к стене. Задрал мою футболку, безжалостно сорвал ее через голову и резко потянул чашечки лифчика вниз.

Его губы приникли к ложбинке у основания шеи. Рука легла на грудь и медленно сжала. Вторая рука скользнула вниз, забралась в джинсы и сжала ягодицы.

Я дрожала, как в лихорадке.

Константин дерзко развернул меня к себе спиной, потянул вниз мои джинсы.

Его пальцы на коже вызывали тепло во всем теле. Они играли, сжимали, врывались в мое лоно, насаживали на себя, а я, потерявшись во времени, тянулась им навстречу.

В животе появилась приятная тяжесть. Я прикрыла глаза и выгнулась ему навстречу. Он едва слышно расстегнул брюки, потянул вниз мои трусики, обхватил руками обнаженные бедра и резко, без предупреждения вошел в меня. Я вскрикнула, инстинктивно подалась навстречу. Он сжал мои бедра сильнее и погрузился в меня полностью, без остатка.

С губ сорвался резкий вскрик. Перед глазами все поплыло. Мое тело отзывалось сладкой судорогой на каждое движение. Его руки обжигали бедра, жадно мяли ягодицы, а я окончательно растворилась в том блаженстве, которое дарили его жесткие прикосновения.

До этого проклятого ноября я не знала, что можно так чувствовать мужчину. Он насаживал меня на себя, с силой, до саднящей боли, а я горела, пылала, и мысленно молила, чтобы это блаженство никогда не заканчивалось. Темная волна наслаждения окатила бедра, и я резко взорвалась ярким оргазмом. Дрожа всем телом, обмякла в его сильных руках. Перед глазами все плыло. Дыхание сбилось, и я никак не могла надышаться.

Константин развернул меня к себе лицом, прижал к стене и улыбнулся.

— Вот ты, значит, какая, — сжав ладонью мое горло, хрипло прошептал он и накрыл мои дрожащие губы новым поцелуем.

Я обхватила руками его шею и затихла в сильных объятиях. Он усыпал поцелуями мою шею, плечи, что-то шептал, а я слушала, как бьется его сильное сердце и растворялась в блаженстве, которое дарили запах его кожи, губы и руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

…Потом мы пили на моей маленькой кухне почти остывший чай.

— Я машину твою пригнал, — вспомнил Константин. — Внизу, под подъездом стоит. Буду уходить, напомни, чтобы ключи отдал, они в кармане дубленки.

— Не уходи, — подняла на него глаза. — Хотя бы сегодня, не уходи.

Сказала, и оборвала себя на полуслове. Зачем только прошу? Покровский усмехнулся.

— Я бы хотел остаться, Ань. Но сегодня не могу. Дела у меня еще есть.

— Прости, я… сама не знаю, отчего это сказала.

Он улыбнулся. Коснулся пальцами моей щеки.

— Давай завтра вечером тебя заберу? Посидим где-нибудь, поужинаем. У тебя платье вечернее есть?

— Поищу что-нибудь.

— Я оставлю тебе деньги. Сходи завтра, купи себе платье.

— Нет, нет… так нельзя, я не возьму. Я еще за ремонт машины тебе должна.

— Не упрямься. Завтра вечером я хочу видеть на тебе красивое платье. Пусть оно будет новым. Моя женщина должна выглядеть на все сто. Поверь, я знаю, что говорю.

— А как же та девушка, которую ты взял по контракту?

Спросила, и стушевалась. Ну, вот кто меня за язык тянет?

— Какая девушка, Аня? — испытующе взглянул на меня Константин. — Нет никакой девушки. Есть только ты. Так что, давай. Завтра на шопинг, и к вечеру чтобы сияла.

Поднялся из-за стола, шумно поцеловал меня в шею и направился к выходу.

Я ошеломленно сидела на своем месте. Я вдруг все поняла. Никакой другой помощницы он не нанимал. Его предложение никуда не делось, просто он принял мои правила игры.

— Ань, ну, что ты там зависла? Иди, проводи меня, — раздался его насмешливый голос из прихожей.

Я поднялась и вышла. Заглянула испуганно в серые глаза — в них мерцали смешинки.

Константин привлек меня к себе — внезапно, порывисто, — и накрыл мои губы поцелуем.

— Я тебя никуда не отпущу, поняла? Ты сама мне попалась там, на кольце с разбитой машиной. Теперь не отвертишься. Давай, не скучай. Завтра к вечеру созвонимся.

Подмигнул мне, застегнул дубленку и вышел.

Я растерянно обхватила плечи руками. Взгляд упал на комод. Там лежало несколько пятитысячных купюр, а сверху ключи от моей машины.



Утро субботы началось с болтовни по видеосвязи. Ева просыпается рано, и она освоила функцию видеозвонка в телефоне моей мамы.

— Мам, мы букварь купили. Смотри, какие тут картинки…

— А буквы? Складывай их в слова, — заулыбалась я. Подхватила телефон и потащилась на кухню, сделать кофе.

— Хорошо. Мо-ло-ко. Ко… ко…

— Какая буква дальше идет?

— Забыла… — засопела дочка.

— Эр. Буква эр. Ко-ро-ва.

Нет, плохо у Евы с чтением. Что ни говори, а мама права. С ней заниматься надо.

После разговора с Евой я пила кофе у окна на кухне и рассматривала пожухлые осенние листья на почти голых деревьях. Перед глазами стоял Константин. Наверное, плохо влюбиться до безумия, имея в паспорте печать о браке, но я ничего не могла с собой поделать. Знала, что кончиться все может печально — сгорю дотла, а он меня бросит, как и предрекал накануне крестный. Но те ощущения, которые мне дарил Костя — их было ни с чем не сравнить.

Подумала немного, допила кофе, и решила отправиться по магазинам. В конце концов, если мне оставили деньги и приказали купить новое платье, то почему бы не сделать себе подарок?

Быстро собралась и спустилась вниз. Моя машина стояла в парковочном кармане рядом с подъездом. Как будто и не было аварии. Улыбнулась, сердце забилось сильнее. Все же, как приятно, что есть мужчина, который о тебе позаботился. Если бы не Костя, сейчас бы я каталась на такси по автомастерским, договаривалась бы с мастерами, искала возможность выкроить деньги на ремонт. А сейчас она стоит у подъезда, целая и невредимая.

Села за руль, повернула ключ в зажигании, и машина, разметая остатки подмерзших листьев, сорвалась с места.

Поехала в «Вавилон», он ближе всего. Оставила машину на парковке и окунулась с головой в шопинг. Не удержалась, купила не только платье. Еще сумочку, и красивое белье из шифона с кружевом — нежное, кремового оттенка. В объятиях Константина мне хотелось быть нежной.

Примерила будуарное платье — утонченное, полупрозрачное, отороченное по краям кружевом.

«Может, когда-нибудь он все же останется на ночь, и я смогу утром приготовить для него кофе в этом платье».

«Когда-нибудь… после того, как в моем паспорте появится печать о разводе».

Все мысли — о Константине. Тело помнит его прикосновения и томится без его порочных ласк.

«Ведь нет ничего плохого в том, что мы с Евой будем продолжать жить своей прежней жизнью в нашей маленькой квартире. Она вернется в свой садик, а я буду работать на семью Покровских. Ведь я заслужила хоть немного личной жизни. Пусть урывками, по выходным, но все равно заслужила. Да, конечно, Константин никогда не станет мне мужем, а Еве отцом, но кому какое дело, с кем я делю постель в свободное время?»

Забежала в продуктовый. Уже на выходе, с кучей пакетов, заметила свекровь. Что-то кольнуло неприятной болью в груди, и я заторопилась к стеклянным дверям.

Услышала громкое: «Аня!», вздрогнула и остановилась. Не удалось от нее ускользнуть.

— Здравствуйте, — заулыбалась наиграно.

Стыдно было в глаза ей смотреть после того, как отдалась другому мужчине.

— Аня! Вы с Евой, почему уже вторую неделю в художественную школу не ходите? — перешла в мгновенное наступление Валентина. — Ева, что, заболела? Ты бы хоть позвонила, честное слово! Я вот пенсию получила, и зарплату дадут скоро. На лекарства деньги возьми.

— Ева не заболела. Я ее к маме в Краснодар увезла.