— Оформляй. Только будь любезна, сделай так, чтобы я ее не видел.

— И чем она тебе не угодила?… Постой… — вдруг замерла Ника. — Да ты же еще кого-то хотел взять. Мне Жанна рассказывала. Какую-то мать-одиночку с ребенком… Ты на нее запал! Запал, да?

— Слушай, отстань, Ника. И без тебя тошно.

— Кость, да она тебя приворожила, наверное! Точно говорю! Ты как сам не свой! Бедненький…. Теперь понятно, отчего тебе Инга противна. Так, поворачивай! На Сельмаш едем!

— Чего? Зачем еще?

— Там бабка одна живет. Отличная знахарка. Она с тебя приворот в два счета снимет! Берет многовато за услуги, но помогает! Сразу полегчает, Костя. Говорю, через полчаса как новенький будешь!

Константин подкатил глаза и подавил желание придушить сводную сестру. О чем она говорит? Какая бабка? Он серьезный человек, бизнесмен.

На светофоре притормозил. Снова зеленый цвет резанул по глазам, и стало тошно.

— А что, правда, поможет? И думать о ней больше не буду? — исподлобья взглянул на Нику.

— Кость, ты меня знаешь. Я только услугами профессионалов пользуюсь. Она Бобрика заговорила, он гулять перестал. Знаешь, как? Только поклянись, что никому не расскажешь.

— Клянусь.

— У него член на полшестого сразу становится, как только на другую телку виды начинает иметь.

— Да ладно! — фыркнул Константин.

— Серьезно! Не веришь? Она заговорила его плавки, я подсунула плавки ему под матрас, и теперь Бобрик у меня под каблуком. Ни шагу налево.

Константин представил голого Боброва с печальным взглядом и поникшим органом, рядом слегка озадаченную блондинистую проститутку, и громко расхохотался.

— Едем, Костя, — уверенно посмотрела на брата Ника. — Спасем тебя от приворота.

Он взглянул на пожухлую листву, обреченно вздохнул и повел машину на разворот. «Неужели Анна и правда меня приворожила?.. Но ведь не сходится тогда одна деталь. Она сама меня бросила. Впрочем, чем черт не шутит, пусть бабка поработает. Авось отшепчет».

Ника принялась быстро набирать смски в своем навороченном айфоне.

— Я написала, что мы ей хорошо заплатим, если примет сразу, — с энтузиазмом тараторила сестра. — Давай, поднажми, у нее как раз перерыв.

— А она, наверное, и налоги платит, раз у нее полный рабочий день?

— Кость, ну ты, как скажешь еще. Какие налоги? — фыркнула Ника.

Через пятнадцать минут темно-серый «БМВ» притормозил в каком-то заброшенном дворе.

Обшарпанный подъезд, вонь, потрескавшиеся стены старого жилья.

Хозяйка запущенной квартиры встретила Нику с распростертыми объятиями. Видно было, что частенько сестра услугами нехорошими пользуется. Предложила чаю, да Константин отказался. Неизвестно, что бабуля надумает в чай подсыпать.

Настоящая бабка-знахарка — на голове платок, платье длинное, до пола. На маленькой кухне веники из трав сушатся, в продавленном кресле в гостиной спит черный кот.

— Проходите, Константин Владимирович, присаживайтесь, — заискивающе улыбнулась знахарка. — Меня Авдотьей зовут.

И он вдруг понял, что не такая она уж и старая. И пятидесяти нет, точно.

Не желая особо прикасаться к чужой мебели, присел напротив нее за стол.

Сестра плюхнулась на потертый диван и принялась приставать к коту.

— Ника написала, что приворожили вас? Немудрено, Константин Владимирович. Такого мужчину грех не приворожить. Да только у нас на все отворот есть. И мне много не надо, чтобы видеть, есть на вас наговор, или нет. Всего руку вашу взять и на ладонь посмотреть. Биополе у меня сильное, сразу чую черную магию.

Взяла его широкую ладонь и на миг глаза прикрыла.

Он поморщился. Уже пожалел, что повелся на ерунду от Ники. Вот зачем сюда пришел? Как маленький, честное слово. В чудеса верит.

Несколько мгновений в обшарпанной гостиной стояла мертвая тишина. Даже кот мурлыкать перестал.

Авдотья глаза открыла, руку свою убрала. Нахмурилась.

— Ну, что там? — встряла Ника. — Дорого снимать наговор обойдется?

— А наговора на вас, Константин Владимирович, никакого нет, — с сожалением покачала головой Авдотья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как, нет?! Да он же сам не свой! — взвилась Ника.

— Вот так. Нет наговора.

— И что же мне теперь делать? Никак нельзя избавиться от тяжести в груди? — нахмурился Константин.

— Никак. У вас с избранницей вашей пути пересеклись, очень редко такое случается, но если случается, уже не избавишься друг от друга. Особый кармический узел завязывается, не разрубить его. И не думайте, что только вам одному тяжело. Она тоже страдает.

— И как же… быть теперь?

— А это уж вам самому решать, — пожала плечами Авдотья. — Я помочь здесь ничем не могу.

И поднялась, намекая, что беседа окончена.

— Вот за что я ей пять штук отвалил, а, Ника?! — рыкнул Константин, когда они сели в машину. — За что?!

— Ну, откуда я знала, что на тебе не приворот, а какой-то узел?! — всплеснула руками сестра.

Он взглянул на нее убийственным взглядом и дернул коробку передач. Машина сорвалась с места и помчалась на Гвардейскую, в офис, где уже заждался Бобров со своим новым проектом.



В офисе его ждали Бобров и Игорь.

Покровский поморщился — ожидание превратилось в легкий банкет. Жанна сновала по кабинету, на журнальном столике стоял уже открытый французский коньяк. В бокалах на коротких ножках плескалась янтарная жидкость, в тарелках наскоро состряпанная Жанной закуска — бутерброды с красной икрой, соленые грибы, нарезка.

— Вас только за смертью посылать! — заметив Константина на пороге кабинета, фыркнул Бобров и живо опрокинул в себя коньяк.

Игорь отдал брату честь и тоже приложился к коньяку.

— Приворот снимать — это вам не по проституткам кататься, — хмыкнула Ника и плюхнулась на темно-красный диванчик рядом с мужем. — И мне плесните чуть-чуть, холод собачий на улице!

Жанна бросилась за недостающими бокалами.

— Мне не надо, — произнес ей в спину Константин. — У меня работы по горло.

— А что за приворот? — приподнял мохнатую бровь Бобров. — Не уж то, Костю нашего кто-то приворожил накануне юбилея?

— Никто меня не привораживал! — со злостью взглянул на сестру Константин. — Да и какой это юбилей — тридцать три года?

— Оказалось, что это не приворот. Узел какой-то кармический, — тут же пояснила всезнающая Ника и потерла ледяные ладони от нетерпения. — Давай, лей, Паша, а то я никак согреться не могу.

— Влюбился, что ли? — пьяно улыбнулся Игорь. — Так это брат, дело поправимое. Узлы всякие по старинке рубить будем. Щас мы тебе сауну, девочек, закажем. Двух или трех, чтобы все умели делать — и массаж, и минет. Завтра проснешься, как новенький.

— Вот у тебя совета забыл спросить… — скрестив руки на груди, прорычал Константин. Он уже был не рад, что доверился Нике. Доверься ей — и вся семья теперь в курсе, что с тобой что-то не так.

Передернул плечами и пошел к своему столу, где разрывался от сообщений телефон.

…К ночи ударил мороз. Набережная уснула, только тусклые фонари намекали на то, что это место когда-то было центром развлечений.

Скрепит под ногами иней, а у Константина перед глазами дождь, туман, непроглядная тьма и Анна.

«Забудь, Костя. Меня забудь…»

«Забудь меня, забудь…»

И пожухлая листва уже не кружит, примерзла к тротуарной плитке.

А у нее теплых вещей нет. И сапог зимних нет, он же видел, в чем она ходит. И работы нет, и муж мудак редкостный, и суд за дочку.

«Ты ведь к этому не готов. Не готов видеть каждое утро не только меня, но и Еву, правда же?»

Пнул с силой бордюр, хлопнул со злостью подъездной дверью.

Одиночество. Оно невыносимо давило на виски.

Достал свой телефон, просмотрел список назначенных на завтрашний день встреч. Набрал Жанну.