— Нет, еще не успели, — в смятении качаю головой.

— А почему бы тебе, мамочка, не прийти завтра к нам в гости? Аня дома сейчас, как раз познакомитесь поближе, — придвигая к себе чашку чая, предложил Константин.

— Я даже не знаю, будет ли удобно…

— Конечно, будет удобно. Ева тебе свои раскраски покажет.

Я резала торт и улыбалась. Честно говоря, от улыбки у меня уже сводило скулы, потому что я очень нервничала. У меня уже была одна свекровь. А Майя — свекровь будущая. С ней мне хотелось дружить. По-настоящему, избегая товарно-денежных отношений, как вышло с Валентиной. Наверное, потому что я до одури была влюблена в Костю. Впервые в жизни мне хотелось, чтобы была настоящая семья, как в кино. С чаепитиями, беседами обо всем на свете. Чтобы Костя с гордостью говорил всем коллегам, что я дружу с его мамой. Даже, несмотря на то, что привела с собой чужого для этой семьи ребенка. Ведь по большому счету, когда любишь, чужих детей не бывает, правда?

— Костя, у тебя чудесная Аня, — когда чай допили, сжала руку сына Майя. — И Ева очень милая и воспитанная девочка. Я рада, что ты теперь живешь не один. Ты под надежной защитой. Две женщины в доме лучше, чем одна. И я обязательно пойду с вами завтра вечером в музыкальный театр, Георгий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дядя Жора просиял.

— Мадам, у нас с вами будут лучшие места!

И наши гости начали собираться.

Долгие россыпи в любезностях, поцелуи на прощание, и мы, наконец, остались одни.

— Торт! — понеслась обратно в гостиную Ева.

— Как думаешь, мы действительно понравились твоей маме? — осторожно посмотрела на Костю я.

— Думаю, да.

Я коснулась его колючих скул ладонями.

— Осталось совсем немного. Добиться развода и назначить дату свадьбы. Вот бы до Рождественских каникул успеть. Можно в Дубай на новый год отправиться. Там шикарно, — рассматривая мое лицо, улыбнулся он.

— Новый год в Дубае! Подумать только…

— Загранпаспорта проверить не забудь. Полетим в Дубай, даже если не успеем пожениться.

Ева соскребала подсолнухи на торте ложкой прямо из коробки, позабыв про красивое платье, а мы с Костей страстно целовались в прихожей. Перед глазами плыли картинки счастливых новогодних каникул в Дубае, и, кажется, не было никого счастливее меня.

Утро накануне заседания. Я брожу по кухне в длинном халате с чашкой кофе в руках и жутко нервничаю. Что ждет меня завтра?

Костя уже давно уехал, а вот о его братце Игоре этого никак не скажешь. Он восседает за барной стойкой в ожидании какого-то важного звонка от мужа Ники, и никак не может внятно объяснить мне, почему ему не ждется в офисе.

Мой сотовый вибрирует в кармане вызовом.

Посматриваю на экран. Хмурюсь — это садик Евы. Вспоминаю, что не оплатила старые счета, еще за октябрь. Начинаю размышлять, что счета надо закрыть, и забрать документы. Еве нет смысла ходить в сад на Западном. Мы переехали.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Анной Макеевой?

— Это я. А что вы хотели?

— Это детский сад. Я заведующая, Марина Альбертовна. Скажите, ваша дочка Ева будет посещать наше заведение? Если да, то рекомендую внести оплату и не пропускать занятия без уважительной причины.

— Моя дочь больше не будет посещать ваше заведение.

— Отлично, тогда скажите, когда вы подъедете, чтобы забрать ее вещи и документы?

— Сегодня ближе к обеду.

— Буду ждать вас в полдень. Постарайтесь не опаздывать.

— Да, хорошо.

Смотрю на часы. Одиннадцать. Поворачиваюсь к Игорю. Он протирает штаны за барной стойкой, хлещет Костино пиво и грызет сухарики, от которых кругом сор.

— Игорь, мне надо будет отлучиться. Дождешься моего приезда?

— Да не вопрос! Только где тебя искать, если что?

— Я в садик. Там документы и вещи надо забрать, Ева к ним больше ходить не будет. В любом случае, мы сменили район.

— А, ну ладно. Только Еве скажи, что уезжаешь.

— Конечно, скажу.

Игорь продолжает таращиться на экран телевизора из-за барной стойки и поглощать сухарики из пакета.

Я захожу в комнату дочки.

— Ева, милая, я отъеду ненадолго. А пока дядя Игорь останется у нас дома с тобой.

— А ты точно скоро вернешься? — недоверчиво посматривает на меня она.

— Точно, милая. Только твои вещи из садика заберу.

— Мам… Дядя Игорь плохо пахнет. Холодцом и пивом.

— А ты его не нюхай.

Ева начинает сопеть.

— Мам! А я на танцы хочу ходить. Можно мне на танцы?

— Ты же танцевать не умеешь?

— Умею!

— Ладно, обсудим это чуточку позже. Надо пережить суд.

Натянуто улыбаюсь, склоняюсь к ней и целую в щечку.

Быстро переодеваюсь в элегантное платье из шерсти, теплую шубку, сапожки, хватаю сумочку и бегу на стоянку.

Моя машина несется в сторону Западного. Еду, а в голову стучатся воспоминания. Как же все изменилось… Почему Валера не мог решить вопросы с Евой по-человечески? Ну, не нужна я ему была уже давно, так отпустил бы. Разве я бы запретила его маме общаться с Евой? Зачем было дочку забирать? А теперь, что? Мы с Евой прячемся, свекровь прячется… Сам этот мистер большой мудак наворотил каких-то дел с фотографиями, и не изменишь ничего. За ним охотятся, нас под прицелом держат. А фото так и не обнаружены. Что он там наснимал, этот мастер фотошопа?

Вот и садик. Паркуюсь на противоположной стороне дороги, выбираюсь из машины и уверенно иду во двор.

У заведующей меня продержали не долго. Обязали оплатить просроченную задолженность, заполнить документы, забрать детскую карту.

— Вещи, Аня, — машет мне воспитатель.

— Да, конечно.

— Здесь в пакете все, что было у Евы в шкафчике и в спальне.

Перебираю. Колготки, юбка, две майки, чешки черные, чешки белые.

— А вот, еще.

И протягивает мне черный, аккуратно запаянный со всех сторон пакет.

— Это тоже было в вашем шкафчике.

— Наверное, это не наше… — начинаю пятиться к стене.

— Нет, нет. Все ваше. У Евы в шкафчике у кроватки лежало.

Боже. По спине ползет волна жаркого пота. Пакет, несущий смерть, все время лежал у ее головы в спальне?

Запихиваю черный пакет в вещи Евы, отчаянно киваю и бегу к выходу. Мне страшно. Дико страшно, что меня сейчас расстреляют из автомата за содержимое пакета.

— Аня! — уже у парковки слышу голос свекрови. Вздрагиваю и оборачиваюсь.

Она стоит в своем вечном пальто с воротником из норки, понуро опустив руки, и с отчаянием смотрит в мою сторону.

— Аня, прости меня!

Забрасываю пакет на заднее сидение машины. Поворачиваюсь.

— Зачем?! — всплескиваю руками. — Зачем вы украли у меня Еву?!

— Я не хотела, Аня… Это Валера… Он… он же такой горячий, ты ведь его знаешь…

— Неужели вы думали, что я буду против вашего общения с внучкой?! Я ведь только за! А теперь мы с ней из дома выйти боимся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Аня… Ты прости меня. Неправильно все было. Я звонить тебе боялась.

— А подвергнуть опасности мою дочь не побоялись?!

— Аня, но ведь с ней же все в порядке…

— Да! Благодаря Косте, который вовремя приехал и забрал ее домой! А сын ваш столько гадостей вместе с адвокатом прислал в суд! Он сказал, что я проституцией подрабатываю! Я! Которая дальше работы не ходила никогда!

— Ты же Валеру знаешь, Аня… Я теперь его возвращения боюсь. Прилетит из своей Москвы, а Еву у меня забрали…

— Это не мои проблемы! Не мои, Валентина Сергеевна! Развод я по любому получу, а иметь с вами что-то общее после всего мне не хочется! Уж простите!

Громко хлопнула дверью, села в машину. Тронулась с места. Свекровь все не уходила. Стояла у края парковки и тяжело смотрела мне вслед.

Вывернув на живленный перекресток, я понемногу начала осознавать масштабы лежащего в пакете с вещами черного подарка от Валеры. Кому позвонить? Косте, конечно Косте.