Страд многое бы отдал, чтобы не присутствовать на ритуале изгнания. Но понимал, что ученику мракоборца, стремящемуся бороться с Червоточиной и избавить Янтарное Яблоко от этого проклятья, придется увидеть немало страшных вещей. Дролл предлагал Страду выйти, но тот отказался.

В комнате было жарко. Вонь хмельного пойла, пота и гнили вытеснил запах дыма от десятков свечей — больших и маленьких, толстых и тонких, длинных и коротких. Восковые столбики располагались на полу вокруг стола, на подоконнике и лавках…

А по углам стола стояли четыре фигурки магов, вырезанные из янтаря. Каждая высотой в ладонь, они призваны были увеличить силы Дролла, старосты Тагра и мастера Ладора.

— Пора, — наконец сказал Дролл.

Он приблизился к столу. Провел над веревками ладонью, и те засеребрились. Янтарные статуэтки стали светиться.

— Следи, чтобы укрепляющее заклятье не исчезло, — велел мракоборец старосте Тагру. — Подновляй время от времени. Мастер Ладор, — он повернулся к однорукому старику-прирожденному, тот коротко кивнул, — будьте наготове.

Страд вцепился пальцами в края лавки. Сердце застучало. Хотелось зажмуриться. Но Страд переборол себя. Он должен смотреть, каким бы мерзким и страшным ни оказалось предстоящее действо.

Дролл навис над Матисом. Тот замотал головой. Стал мычать. Попытался плюнуть в мракоборца, но лишь еще больше измазался в крови.

Глаза Дролла загорелись, точно два кусочка янтаря. Матис затрясся.

Страд тоже дрожал. Дрожал и смотрел.

Не моргая.

Мракоборец начал произносить заклятья. На неизвестном языке и совершенно другим голосом. Глухим и словно мертвым. Ладони скользили по воздуху в двадцати дюймах над привязанной тварью.

Неожиданно та выгнулась. Заревела.

Тут же напрягся мастер Ладор. Страд не знал, что должен делать прирожденный, но надеялся: в случае чего тому удастся осуществить задуманное.

Дролл говорил все быстрее и тише. Вскоре перешел на шепот. Матис смотрел на него с ненавистью и ужасом. Вращал выпученными глазами. Скалился, отчего выпачканный кровью рот казался темным провалом.

Мракоборец сделал резкое движение левой рукой. Матис взвыл от боли.

— Тагр! Веревки! — Дролл взглядом указал остолбеневшему полумагу — все внимание великана было приковано к корчащемуся мальчику — на путы. Серебристое свечение становилось слабее.

Староста Тагр тряхнул головой и обновил укрепляющее заклятье.

Дролл продолжил ритуал.

Он произносил одну магическую формулу за другой. Каждая приносила Матису мучения. Он хрипел, рычал, выл. Из глаз, носа, ушей и рта сочилась кровь.

Страд сидел, словно под действием обездвиживающего заклинания. Заставлял себя не отводить от стола взгляд. Это было во сто крат сложнее, чем удерживать распухшие от яда жгляки ладони на противне, залитом аргэнтьеной.

Дролл составил из пальцев сложную фигуру. Коснулся вспотевшего лба Матиса. Мальчик оскалился. От кожи пошел едкий коричневый дым. Мракоборец поперхнулся, но, подавив кашель, продолжил произносить заклинания.

Он говорил то быстрее, то медленнее. Страд по-прежнему не мог разобрать ни слова. Речь Дролла казалась бормотанием умалишенного. Набором звуков, не имеющих смысла.

Внезапно мракоборец шагнул назад. Резко поднял руки.

Матис завизжал. Страд отчетливо услышал хруст костей. А потом увидел, что левая нога мальчика деформировалась.

Страд сжал челюсти. Задержал дыхание. Потом медленно выдохнул.

Дролла трясло. Он вспотел и тяжело дышал. Но Страда пугало другое — на лице мракоборца читался страх.

«У него не получается», — понял Страд.

Но Дролл не собирался отступать. Он вернулся к столу и продолжил читать заклинания. Матиса затрясло, будто в лихорадке. Изо рта показалась коричневая пена. По комнате разлился гнилостный запах.

Староста Тагр еще раз обновил укрепляющее заклятье. Страд посмотрел на полумага и увидел, что по круглому морщинистому лицу текут слезы. Сам он даже не думал плакать, желая одного — забыться.

Дролл повысил голос. Затрепетали огоньки свечей, некоторые погасли. В теле Матиса опять захрустело. Он закричал.

— Пустите! Там мой сын! — донесся хриплый, пропитой голос Трамбра.

Заскрипела дверь. Послышалась возня, и в комнате, сдерживаемый парой стражников, появился хозяин дома.

— Уберите его! — рявкнул Дролл, не отрывая горящих янтарем глаз от Матиса.

— Что вы с ним творите?! Скоты! Мрази! — надрывался Трамбр, пытаясь освободиться от хватки здоровяков в доспехах.

Но силы были неравны, и стражники, хоть и с трудом, выволокли его, вопящего, осыпающего все и вся ругательствами и проклятьями, наружу.

В горле Матиса заклокотало. Страд с ужасом понял, что слышит смех. С каждой минутой он все больше сомневался в успехе задуманного мракоборцем.

Вдруг его старания бесполезны? Твари из Червоточины — не то же самое, что демоны. Дролл действовал вслепую, наугад. И кто знает, куда это может завести… Что если мракоборец лишь питает чудовище собственными силами?

Страд не знал, какие мысли одолевали самого Дролла, но поражался его самообладанию. Мракоборец продолжал борьбу с тварью несмотря ни на что.

Матис смеялся, злобно глядя на Дролла. Под головой темнела лужа крови. По сломанному бедру разливались отек и синева.

— Послушай, — голос старосты Тагра был тихим и сиплым. — Может, оставим? Отвезем в Баумару…

— Нет, — оборвал его Дролл. — Дай мне еще немного времени. Кажется, я понял, за что зацепиться. Мы вытащим эту дрянь.

Боль грызла, мешая течению мыслей. А еще одолевала ярость. Она металась в этом тщедушном теле, но магия врага с желтыми горящими глазами преследовала ее. Бороться становилось все сложнее. Если ее лишат оболочки, она умрет. Это должно было пугать — она успела понять, что люди боятся смерти, — однако страха не было. Создатели не наделили ее этим чувством. И, видимо, недооценили врагов.

Желтоглазый человек произносил странные слова, которые обрывали незримые нити — благодаря им она и удерживалась в этом теле. Нитей было много, но они лопались одна за другой. Это приносило невероятную боль.

Ей попался очень сильный враг. Упорный и способный, в отличие от многих, которых она успела увидеть, противостоять собственному страху. Она пыталась напугать его, внушить, что усилия напрасны… Без толку. Желтоглазый не уступал. Он мог бы стать ее союзником — если бы не был врагом.

Новая вспышка боли заставила взвыть. Долго ей не продержаться. И уйти достойно, чтобы эти твари поняли, с кем имеют дело, не выйдет. Она связана по рукам и ногам, веревки укреплены с помощью магии. Хотя и без заклятий они бы выдержали — ей досталось очень слабое тело.

Большой двуногий едва не спас ее, когда предложил желтоглазому остановиться. Вот уж кто был напуган по-настоящему. Но его страх имел другую природу: он так и не смог убедить себя, что видел только оболочку Матиса, а не самого мальчика. Ему казалось, что желтоглазый пытает именно ребенка, и был в ужасе.

Он хотел, чтобы ее отвезли куда-то… в какую-то Баумару. Если бы желтоглазый согласился, она бы получила отсрочку, и, быть может, смогла бежать. Но двуногий враг уже понял, как действовать — победа стала вопросом времени: она чувствовала, что связь с этой убогой оболочкой слабеет.

Несколько заклинаний…

Ее словно сжало невидимыми клещами. Сжало и потянуло.

Прочь из этого тела.

Прочь из этого мира…

Матис трясся и исходил едким коричневым дымом. Тот заполнял комнату. Разъедал глаза. Першило в горле, Страд то и дело задерживал дыхание. Сжимал зубы, чтобы не закашляться.

Остальным приходилось не лучше. Староста Тагр дрожал и плакал. Мастер Ладор был напряжен и готов к любой неожиданности.

А Дролл боролся с порождением Червоточины. И побеждал. По крайней мере, так казалось Страду.

«Неужели получится?» — размышлял он. И вдруг поймал себя на том, что не верил в успех. С самого начала, еще когда бьющегося и харкающегося кровью Матиса привязывали к столу.