Пока Страд шел, небо успело очиститься — тучи уходили на север. Солнце постепенно опускалось к горизонту, близился вечер, а потому Страд лишь на пару минут задержался возле памятника, после чего направился к мосту через реку Игрунку.

Широкое сине-зеленое полотно реки вспыхивало сотнями бликов. Солнце отражалось в каждой волне, и вода словно играла со светилом. За это река и получила название.

Страд шел по мосту, время от времени поглядывая вниз. По реке скользили лодки, ближе к середине из воды, точно длинные спины сказочных левиафанов, поднимались песчаные косы, поросшие камышом, березами и соснами. То тут, то там Страд видел светлые пятна покрывал, уставленных снедью, вокруг которых суетились компании. Пикники были для Баумары обычным делом.

Преодолев мост, Страд сверился с картой.

«Теперь налево, по Купальной улице», — сказал он себе.

Спрятав листок, врученный мастером Зеркусом, в холщовую сумку через плечо, Страд продолжил идти. Дома в этом районе были ниже, а улицы не такими широкими и многолюдными. Возле одного из входов в подземные убежища Страд заметил человека в грязном, будто покрытом копотью плаще. Тот наклеивал на железную стенку большой лист серой бумаги.

Страд подошел ближе и увидел на листе надпись: «Не бегите туда! Как трусливый скот!!! Примите небесный дар!!! Он — освобождение!!!»

Изобилие восклицательных знаков показалось нелепым. Смысл написанного тоже…

Незнакомец в грязном плаще закончил возиться с плакатом и словно почувствовал взгляд Страда. Резко развернувшись, он шагнул вперед и застыл.

У незнакомца было очень некрасивое лицо. Болезненно желтое, с темными вздувшимися венами на висках. Нос — тонкий и длинный — напоминал загнутый книзу клюв. В уголках кривого рта поблескивала слюна. Выступающий вперед подбородок зарос коричневой щетиной.

Но больше всего Страду не понравились его глаза. Выкаченные, раскосые, воспаленные. Неестественно светлая серая радужка окружала едва видимую точку зрачка.

Увидев Страда, незнакомец ухмыльнулся и, шаркнув, сдвинулся еще на шажок.

— Ты прочитал, да? — голос у него оказался глухой и тихий.

Растерянный Страд лишь кивнул.

— А понял ли ты написанное? — незнакомец прищурился, и его лицо стало еще некрасивее. — Дошла ли до тебя суть? Расскажи.

Страд понимал, что перед ним сумасшедший и сейчас лучше всего развернуться и уйти. Однако взгляд человека в грязном плаще словно сковал его. И, вопреки собственной воле, Страд ответил:

— Думаю, это призыв. Чтобы люди не прятались, когда образуется Червоточина…

— Верно. Верно! — незнакомец оживился. Он приблизился еще на шаг и облизнул губы — быстро, точно змея стрельнула языком.

— Но… зачем? — снова заговорил Страд. — Если остаться снаружи, если не спрятаться… Для многих это обернется гибелью. Разве вы не понимаете?..

— Это вы не понимаете! Вы! Все! — яростно выпалил сумасшедший.

Страд напрягся и сжал кулаки. Если этот сейчас кинется, придется дать отпор. Но удастся ли? Сердце застучало. Левую половину грудной клетки изнутри словно обдало холодом.

— Никто не понимает! — незнакомец посмотрел влево и вправо, ссутулился и прижал кулаки к груди. — Только коров, овец, коз и прочих вонючих тварей прячут в загонах, чтобы уберечь от волков! Человек не должен уподобляться этим мычащим, блеющим, вечно жующим и гадящим где ни попадя! Из-за собственной трусости мы нарекли Червоточину проклятьем… Но это не проклятье! Это дар! Дар, могущий освободить нас от наших отвратительных, полных нужд оболочек!

Глаза незнакомца сверкали. Ссутуленная фигура тряслась.

— Что здесь происходит?

Услышав за спиной громкий бас, Страд вздрогнул. Обернувшись, он увидел стражника. Высоченного, хмурого, заросшего бородой.

— Здесь есть и ваша вина! — человек в плаще, казалось, совершенно не растерялся, увидев представителя закона. Наоборот — впал в еще больший азарт.

«Точно ненормальный», — подумал Страд, чувствуя однако, что напряжение начинает ослабевать. Все-таки рядом стражник…

А человек в плаще, указывая на сурового бородача, продолжал:

— Вы и вам подобные сопротивляетесь! Вы убиваете их! Этих созданий, что несут освобождение! Но они все равно победят! Они будут приходить снова и снова! — на последнем слове он сорвался на визг.

— Прикуси язык, — прорычал стражник, делая шаг навстречу сумасшедшему. — И проваливай, если не хочешь провести ближайшие дни в камере. Та-ак… — он заметил лист, приклеенный к коробу убежища. — Это что еще такое?

— Это истина, — тихо проговорил сумасшедший, присмирев под грозным напором стражника.

— Истина? — сурово переспросил тот. — Это ересь!

Стражник протянул руку к исписанному листу, сорвал его и смял. Лицо сумасшедшего исказилось от злости, но возражать он не осмеливался.

— Уходи, — бросил стражник. — И больше не попадайся мне на глаза, юродивый.

Человек в грязном плаще сгорбился еще сильнее и посеменил прочь, невнятно бормоча. Только после этого стражник обратил внимание на Страда.

— А ты кто такой? — строго осведомился бородач. — Тоже один из ненормальных, которые считают Червоточину даром небес?

— Нет, конечно же, — Страд мотнул головой. — Мне нужно попасть к мракоборцу Дроллу.

— Вот как… — в низком голосе стражника чувствовалось удивление. — Что ж, ступай. Да поторопись. Скоро начнет темнеть, а до дома Дролла далеко.

— Хорошо, — кивнул Страд и чуть заметно поклонился. — Спасибо… — он уже собирался продолжить путь, но помедлил, чтобы спросить еще кое-что: — Скажите, а кто был тот человек? Просто городской сумасшедший?

Стражник помрачнел.

— Если бы… Он фанатик из какой-то секты. И что самое дрянное, таких все больше. Шляются, одетые в лохмотья, и пытаются убедить людей, что не надо считать Червоточину злом и прятаться от тварей. Встанут посреди улицы и начинают голосить, а сами трясутся, взгляд дикий… Наверняка под дурманом каким-то.

Бородач замолчал, и Страд понял, что пора идти. Он еще раз поклонился — стражник ответил кивком — и двинулся дальше.

Из головы не шли мысли о фанатике. Как он говорил? Червоточина — дар, могущий освободить?.. Бред…

Страду было сложно даже поверить, что он действительно это слышал, что кто-то может считать Червоточину даром.

«Он действительно сумасшедший», — твердил себе Страд, пытаясь унять царившее в душе смятение.

Получилось — но не так, как он хотел. Смятение сменилось злостью.

Как смел этот пучеглазый урод говорить такое? Червоточина — дар? А твари, которых она порождает? Тоже дар? Эти рычащие, воющие, визжащие, способные только разрушать и убивать…

Воспоминания семилетней давности вклинились в мысли сами собой.

Хлопковая деревня только-только пережила очередную Червоточину. Женщины, старики, дети — и Страд в числе последних — всего час как выбрались из убежища. Добрая половина домов разрушена: проломлены крыши и стены, выбиты окна. На земле, которую словно избороздили исполинскими когтями, обломки и осколки. В воздухе еще чувствовался запах гари, многие кашляли, а Страд, будто игрушка с заводным механизмом, переставлял ноги, пытаясь осознать сказанное старостой Гармадтом…

Ноги сами принесли к куче мертвых тварей. Страд видел множество отрубленных голов. Шишковатых, безухих, с редкими клоками черных волос, запавшими глазами и клыкастыми пастями. Искромсанные, отделенные от конечностей, покрытые коркой крови туловища вздрагивали.

«Кто-то из них», — думал Страд, разглядывая груду изувеченных трупов.

Огромную, темную, смердящую. Похожую на бесформенное чудовище с множеством голов, лап и тел.

Да, это сделал кто-то из них…

Страд подошел ближе. Взлохмаченный мальчишка, и так невысокий, казался еще меньше, стоя возле отвратительного гиганта, сложенного из десятков расчлененных монстров.

Один из которых и сделал это…

Или не один? Гармадту было тяжело говорить. И он не вдавался в подробности, понимая, что Страду еще тяжелее — слушать.