Глеб сразу узнал ее, хотя жалкое нескладное создание, запечатленное на фотографии, не имело ничего общего с дерзкой, излишне самоуверенной девушкой, с которой ему довелось свести знакомство.

Девочка смотрела прямо в объектив камеры, но взгляд ее был пуст, туманен, отстранен. Так смотрят люди, которые в одночасье теряют смысл жизни и прокручивают в голове одну-единственную мысль: цели нет. Бледные потрескавшиеся губы плотно сжаты, скулы обозначены слишком четко, хотя никаких следов косметики на лице не наблюдается. Кажется, что нежная девичья кожа всенепременно пойдет трещинами и рассыплется на сотни мелких фрагментов, напоминающих кусочки разорванной бумаги или картонные пазлы. В контраст неестественно бледной коже бросаются очень темные длинные неуложенные волосы.

На девочке серое неряшливое платье; создается впечатление, будто ее одели в первую попавшуюся под руку одежду с чужого плеча. Тряпка висит на ее теле хламидой, не скрывая странных пятен на обнаженных тонких руках.

Тень, вот что было изображено на этом жутком снимке.

Глеб поморщился и быстро сунул фотографию обратно в конец — он вдруг подумал, что Вера вряд ли придет в восторг, если узнает, что этот снимок разглядывал кто-то посторонний.

Абсурд!

— Макс, а ты не нашел более поздних фоток? — поинтересовался, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Хакер пожал плечами, но Хаос этого не заметил — он уже принялся за чтение.

— Всего один снимок. Обычно люди загружают свои морды в социальные сети, но эта рыбка отчего-то плавает подальше от таких мест. Жуткая мазня, да? Наша детка и так красотой не блещет, а тут вообще атас.

— Засохни, — неожиданно для себя буркнул Хаос.

Хакер действительно обнаружил кое-что интересное, однако в нескольких абзацах, содержащих информацию о странной девочке, было слишком много пробелов, неясностей.

История начиналась с того, что четыре года назад в городе при неизвестных обстоятельствах начали пропадать молодые девушки. Заявления и слезливые просьбы обеспокоенных родственников поначалу не слишком взволновали стражей порядка — как водится, те предпочитали не вникать в подробности и ждать, когда проблема сама собой рассосется. Однако шли дни, девушки не возвращались, дела-таки заводились и безнадежным грузом оседали на столах нерадивых следователей.

Жертвы исчезали бесследно, домой никто не возвратился, но тем не менее лишь спустя семь месяцев в органах догадались связать все дела воедино.

А произошло это следующим образом: в один из не самых радужных дней семья, состоящая из мужа, жены и их семилетней дочери, передвигалась на автомобиле к городу со стороны проселочной дороги. Шел дождь, дорогу местами размыло, и глава семейства, увидев метрах в ста пятидесяти от дороги небольшое, явно заброшенное строение, решил не рисковать понапрасну и все-таки переждать непогоду.

Позже мужчина неустанно повторял вполголоса слова благодарности небесам за то, что первым вошел в лачугу и не дал заглянуть внутрь своей маленькой дочери. Зрелище, представшее глазам мужчины, действительно было жутким. Прямо на полу, недалеко от входной двери, на пыльных деревянных необработанных брусьях лежала молодая девочка, выпускница одной из городских школ. В том, что незнакомке не помочь, глава путешествовавшего семейства убедился сразу, хватило лишь одного взгляда на неподвижное тело, на бурые пятна, тут и там расцветшие на одежде. В первые пару минут, по его собственным словам, мужчина растерялся, стоял без движения и просто смотрел на тело; время словно остановилось, обрушилось на случайного свидетеля, оглушив его, выбив из состояния равновесия куда-то в глубокий психологический обморок.

Из ступора его вывели приближающиеся знакомые голоса — женский и детский. Он выскочил навстречу жене и дочери, ничего не объяснив, в полупомешательстве принялся упорно толкать их обратно к машине, и в этот момент откуда-то снаружи раздался душераздирающий крик.

Все замерли; в оглушающей тишине было отчетливо слышно громкое биение каждого из трех сердец. Крик, дикий, нечеловеческий, повторился; этот звук шел откуда-то из-за строения. Ребенок заплакал, и жена, испуганно передернувшись, крепко схватила мужа за дрожащую руку.

Геройствовать это семейство не стало, хотя в голове мужчины попеременно вспыхивала мысль о том, что где-то там может находиться еще одна жертва неизвестного убийцы; возможно, как раз в эти самые секунды ей жизненно необходима чья-либо помощь. Быть может, не будь рядом жены и ребенка, мужчина и отправился бы на звуки криков, вооружившись первым попавшимся под руку предметом, однако безопасность членов семьи была для него превыше всего.

Единственное, что сделал перепуганный гражданин, это немедленно вызвал полицию, благо непогода никак не повлияла на состояние сотовой связи.

— Были снимки домика, — прокомментировал Макс, каким-то образом догадавшись, на каком месте сейчас читает Хаос. — Взглянешь?

Глеб оторвался от распечатки и перевел взгляд на экран монитора. Макс, приподняв зад от табуретки, дважды щелкнул мышкой; развеселую картинку, украшавшую рабочий стол, тут же сменило черно-белое изображение жутковатого одноэтажного строения с низкой крышей из волнистых шиферных листов. Вместо двери и окон — темные проемы, по соседству только деревья, радующие глаз любителей мистики голыми кривоватыми ветвями. Быть может, из-за того, что сама фотография была черно-белой, создавалось впечатление, что это строение связано с какими-то леденящими хрупкие души подробностями.

Однако теперь Глеб знал, что так оно и было.

Он смотрел на высветившееся на экране изображение и вдруг представил рядом с домом Веру, тоненькую, с идеально прямой спиной, в темном длинном платье, победно вскинувшую подбородок, смотрящую, казалось, прямо в объектив. Этот взгляд определенно не имел ничего общего с затравленным взглядом той несчастной девочки.

И Глеб вдруг понял, что эта, нынешняя Вера определенно вписалась бы в общую атмосферу, созданную вокруг неприятной лачуги.

Она была бы там к месту.

— Знаешь, я б такие хибары предпочитал сносить, не дожидаясь, пока внутри заведется очередной полоумный маньяк, — несколько разрядил обстановку Макс, вновь щелкнув мышкой. — Это ведь как провокация для психов.

— Прошибает, — согласился Хаос.

Теперь, своими глазами узрев хибару, в которой происходили кратко описываемые в отчете события, Глеб легче ориентировался. Он вновь опустил взгляд в распечатку и продолжил чтение.

Прибывшие по вызову сотрудники органов еще долго оставались на месте происшествия. За домом, откуда члены семейства слышали крики, обнаружился не слишком глубокий колодец, «каменный мешок», как позже упрямо твердила единственная выжившая свидетельница. Один из прибывших, вооружившись веревкой и поддержкой оставшихся наверху товарищей, полез внутрь, где и обнаружил забившуюся в угол девочку. Судя по тому, что полицейским не удалось больше найти ни единой живой души, кричала именно она.

Спустившийся смельчак, зорко осмотрев открывшееся взору замкнутое пространство, быстро убрал оружие — никаких сюрпризов от подростка он попросту не ждал. Приблизился к девочке, осторожно тронул ее за плечо, одновременно бормоча что-то, но она, вдруг резво вскочив на ноги, отпрыгнула подальше от мужчины.

Позже работавшие с ней психологи отмечали, что у нее начинается паника всякий раз, когда кто-либо пытается вторгнуться в ее личное пространство.

Хаос припомнил, как в ярости прижимал Веру к стене, нависнув над ней грозовой тучей, и как она дико вращала глазами, дергалась, тщетно пытаясь высвободиться из хватки чужих рук. Да, он выпускал ее прежде, чем могло бы стать слишком поздно, и до панических приступов дело все же не доходило, но…

Он не знал.

А что в те моменты чувствовала эта странная сильная девочка, пережившая ад, но сумевшая не потерять рассудка?

На этом информация обрывалась. Глеб еще раз пошевелил имеющимися листками, после чего недоуменно посмотрел на Макса.