Он никогда не узнает о том, что происходило в моей жизни до его появления.

Я развернулась, опустила взгляд от его лица к обнаженной груди, протянула руку и вычертила ногтем зигзагообразную линию по коже вдоль одного из крупных шрамов.

— Вот этот?

— Сунулся по молодняку в одну из горячих точек, — Глеб поморщился, но от ответа уклоняться не стал. — Откинулся с зоны, был никому не нужен, нигде не пригоден, ну и…

— А этот? — я коснулась пальцами длинного продолговатого шрама на его руке чуть ниже локтя.

— Первая ходка, — неохотно буркнул Глеб, мельком посмотрев туда же. — Спасал девчонку от насильников. Двое отморозков зажали ее в парке, она верещала, как ненормальная, я шел мимо, и… Ну, мне ж больше всех надо. Полез. Один из гадов рубанул фомкой, а я его… А девчонка заяву накалякала, на меня, само собой.

Его голос звучал ровно, так, будто Глеб рассказывал не о случае, разом перечеркнувшем ему всю дальнейшую жизнь, а о незначительном факте чьей-то чужой биографии.

— Это было давно, — прибавил Хаос, свободной рукой отодвигая мою ладонь от места давнего ранения.

— Печальный конец истории начинающего Робин Гуда, — негромко заметила я, подавив в себе желание хоть как-то обозначить ему свое участие. Чтобы уйти от темы, спешно скользнула ладонью к следующему замеченному мною рубцу. — А…

— Хорош, — грубо прервал он, хватая меня за запястье. — Я разбазарил тебе почти все подробности моей хреновой жизни. Теперь твоя очередь.

Его в самом деле было трудно сбить с неудобной темы, просто сместив акценты к другому разговору.

— Я хочу посмотреть, — добавил он значительно тише, чем говорил до этого.

Что?..

Не обращая внимания на ступор, в который вогнали меня его слова, Глеб в считанные секунды оказался за моей спиной. Понимая всю бессмысленность лишних движений, я больше не сопротивлялась его воле, лишь настороженно сжалась, когда он осторожно спустил свой свитер с моих плеч и легко, почти неощутимо коснулся ладонью изуродованного участка спины. Чувствуя себя лягушкой в разрезе на столе биолога, я старалась не думать о том, как тщательно Глеб рассматривает мои старые шрамы, с чем связывает их появление, какие строит выводы на основе только лишь тактильных контактов. Все его догадки так или иначе вряд ли могут претендовать на оригинальность.

Старалась не думать о том, как все это неправильно.

Впрочем, то, что происходило между нами вплоть до настоящего момента… Вне правил.

— Все? — резко бросила я через плечо, ощутив, как его ладонь замерла в одном положении, больше не двигаясь вдоль моей спины. — Мне холодно.

Не ответив, он аккуратно подтянул теплую ткань, прикрывая мои плечи.

Скрывая давние шрамы.

— Не пытайся водить меня за нос. Я хочу знать о тебе все.

Высвободив свою руку из его захвата, я развернулась, резко вскинула голову и посмотрела Глебу в глаза, надеясь визуально передать ему все свое нежелание раскрывать душу.

Он ощутимо напрягся, каждый мускул красивого мужественного лица казался четко очерченным.

— Я сама не знаю о себе всего. Ты ведь наверняка уже в курсе, что моя жизнь началась с того дня, как приемные родители забрали меня к себе?

Он кивнул, не желая ходить по кругу, разыгрывая фальшивое неведение.

Макс. Проклятая компьютерная ищейка. Ну, конечно.

— Все, что было со мной до этого — просто черный кадр с обрывочными воспоминаниями, — проговорила, тщательно подбирая слова.

— И ты совсем ничего не помнишь? Из своего прошлого? Я не имею в виду… — он маетно запустил ладонь в темные волосы, взъерошив их. — Я о твоей семье. У тебя ведь были настоящие родители? Почему ты не назвала сычам своего настоящего имени?

Я усмехнулась и покачала головой.

— Мои родители умерли. Возвращаться мне было некуда, и если б не отец… Владимир Анисимов, он вытащил меня, понимаешь? Он был поистине уникальным человеком. Удочерить никому не нужную девчонку только потому, что какое-то время она провела на его территории в обществе чокнутого психопата… Нужно быть святым.

Я замолчала, с удивлением обнаружив, что начала говорить слишком много.

— И он реально ничего не просекал о том, что творится у него под носом?

— То место было давным-давно заброшено, числилось на балансе фирмы отца, но на деле никто там не появлялся. Он был просто раздавлен, когда следователи рассказали отцу о том, что все это время клочок его земли не был совсем уж бесхозным.

Что там еще раскопал этот дотошный блондин? Отец уверял меня в том, что от того давнего дела не осталось никаких следов, и впредь я могу жить, не опасаясь, что однажды с трудом похороненное прошлое вновь вернется в мою жизнь.

— Знаешь, Максу удалось найти совсем немного. Короткие заметки о том, что были исчезнувшие, были трупы. Кажется, только ты выжила. И я подумал, что…

— Что я была жертвой насилия? — в ожидании ответа я с тоской воззрилась на свои ногти, но, конечно, не они меня занимали.

— Я уже понял, что это не так. Или… — Глеб замолчал, видимо, припомнив мои шрамы.

Или подумав о том, что существуют иные способы унизить, раздавить жертву, не забирая ее девственность.

— Он меня не трогал. В этом смысле. Другим повезло меньше — они были старше, красивее и привлекательнее.

— Ты что, серьезно?

— По твоему, это хорошая тема для шуток?

— Нет, — он покачал головой. Поймав его взгляд, я опешила, внезапно сообразив, что ему, как и мне, нескончаемо трудно подбирать слова. — Зачем ты была ему нужна? Почему он держал тебя там?

— Псих, — я передернула плечом, стараясь скрыть начавшую пробиваться дрожь. — Чокнутый псих, которому нравилось чувствовать себя хозяином положения.

— Это не причина, Вера.

— Для тебя. И для меня. Для любого нормального человека это — не причина. Глеб, давай… просто забудем обо всем, ладно? Я честно пытаюсь не думать. Все эти годы. Не своди к нулю мои усилия, это действительно не так-то просто.

Он тихо приблизился сзади, устраивая горячие ладони на моей талии, коснулся губами моих волос на макушке и прошептал к самому уху:

— Слушай, ты… прости меня.

— За что?

— Не надо было все из тебя тянуть.

— Для человека, который прозевал собственную смерть, я на редкость необидчива.

— Ты просто пойми, что я… У меня внутри все переворачивается, когда я думаю о том, что с тобой было и что теперь будет. — он ткнулся подбородком в мою макушку, пошевелил дыханием волосы. — Не могу даже представить, что к тебе вновь кто-то просто подходит. Кажется, готов завалить любого, врага или нормального кента — плевать.

Он вдруг хмыкнул и сильнее прижал меня к себе.

— Это уже диагноз. Да и черт с ним… Просто верь, что теперь я рядом, и с тобой больше ничего не произойдет.

Я не видела, как при этих словах он болезненно скорчился, только почувствовала, как Глеб теснее сомкнул ладони на моем теле.

ГЛАВА 16

ХАОС

Было около половины первого, когда задняя дверь, ведущая в темный коридор Павлушиного особняка, отворилась, пропуская внутрь две фигуры — хрупкую, женскую, и высокую, мужскую.

Глеб притворил дверь, сделал своей спутнице знак оставаться на месте, после чего рысью пробежался по первому этажу, проверяя комнаты на наличие неприятных сюрпризов. Таковых не обнаружилось.

— Забираем флешку, и валим отсюда к чертям, — бросил Хаос, вновь появляясь в поле зрения замершей как изваяние девушки.

Ему не нравилось, что она здесь, с ним. Но только Вера могла снять особняк с сигнализации и позволить Хаосу беспрепятственно посетить перешедшие в ее полное владение комнаты. Каждая последующая минута, проведенная внутри особняка, была опасней предыдущей, и Глеб не мог этого не понимать. Оттого спешил, не собираясь злоупотреблять терпением и возможностями оставшегося снаружи Максима Щёлокова.