Домой я вернулся в гораздо лучшем настроении, чем уходил. И твердо решил все-таки съездить в Кремль и узнать у Агапенко, может ли меня Иосиф Виссарионович принять. Новый год прошел, если у него были какие-то дела, которые необходимо завершить до его окончания, то это уже должно быть не актуально. Да и просто нужно узнать, что там с моим отчетом. Надоела эта неизвестность. Заодно провентилирую вопрос с уходом Кондрашева. Задело меня все же, что его у меня забрали.

Но вот чего я не ожидал, так это скандала с Людой.

— Как ты мог⁈ — со слезами на глазах встретила она меня.

Я опешил в первое мгновение, а затем спросил, что случилось.

— Что случилось? — губы девушки дрожали. — Случилось то, что мой муж — кобель. Как ты мог мне изменить?

Я от такого заявления малость… да не малость. Я просто охренел.

— С чего ты взяла, что я тебе изменял?

Я задавался вопросом, что на нее нашло? Говорят, при беременности девушки иногда становятся мнительными, истеричными, совершают нелогичные поступки, а при «легкой форме» меняют свои вкусовые предпочтения. Неужели и меня подобное ждет?

— А с того! — зло процедила Люда, с красным от слез и гнева лицом. — На вот, почитай. Об этом вся страна теперь знает!

Мне в лицо прилетела газета «Труд». Теряясь в догадках, что на нее нашло, я все же раскрыл газету и бегло стал просматривать статьи. И вскоре нашел то, о чем говорила моя жена. И второй раз за день словил ощущение шока.

В статье с заголовком «Кто такой гражданин Огнев» описывался кратко мой путь от обычного школьника до члена центральной контрольной комиссии. Причем многие пункты, из-за чего я так быстро взлетел, были или упомянуты кратко или вообще подавались так, будто я «примазался» к старшим товарищам — это о работе над законами по коллективизации. Далее автор статьи расписывал, что я «втерся в доверие к товарищу Сталину» и получил широкие полномочия по проверке предприятий. Вот только стоило мне получить власть, и я «пошел в разнос». Многие ответственные товарищи по «безрассудству и самоуправству недавнего школьника» лишились должностей. Управление этих предприятий якобы «пошло в разнос без толковых руководителей», что поставило под угрозу срыва пятилетнего плана. Но такой вот нехороший я, все вывернул так, словно без моей проверки все было бы гораздо хуже. Товарищ Сталин оказался таким доверчивым, что не только не остановил меня, но и дал новое задание — проверить, как отдыхают наши граждане. Но вот только покинув Москву, я вообще «потерял тормоза». Это не цитата, а общий смысл. И в качестве доказательств автор статьи приводил слова некой Виктории Толмачевой, горничной гостиницы «Приморская», которую я склонил к интимной связи, и слова жителей Одессы, в красках описавшие, как я «издевался над бедным голодным ребенком» — поймал его за руку, просто потому что тот случайно меня толкнул и хотел сдать милиции как злостного преступника. На лицо — падение нравов одного юноши, которому от свалившейся на него власти и безнаказанности снесло крышу.

— О-хре-неть, — только и выдавил я из себя.

Как? Вот как могла выйти такая статья⁈ Кто ее заказал? Почему она вообще получила свет? Неужели… Сталин по какой-то причине «списал» меня, а этим тут же воспользовались нажитые мной за время проверок враги? Я отдавал себе отчет в том, что недовольных мной после посещения заводов будет много. Знал, что на меня пишут анонимки. До того как на меня было совершено покушение, Лаврентий Павлович пару раз показывал мне их. Но вот такого я совсем не ожидал.

Люда ушла к нам в комнату и до меня донеслись ее рыдания. Ну конечно, раз написано в газете, то это абсолютная правда. Там не врут. Вот и поверила, что я мог ей изменить. Для нее этот пункт затмил все остальные. Мои же мысли перескочили на другое — откуда журналист мог узнать о Виктории, с которой вообще-то спал Андрей, и о Фимке? Ведь явно намек на «бедного мальчика» про него. На ум приходило лишь одно имя — Кондрашев. Есть вариант, что из моего отчета, где я упомянул эту историю в качестве примера развивающейся «курортной» преступности, но вряд ли.

Я не понимал, зачем это Андрею, однако без него явно не обошлось. Ладно Вика — могла ведь девушка оскорбиться и обидеться на Кондрашева и кому-нибудь пожаловаться. А там либо спутали двух молодых людей, что приехали с проверкой, либо журналист специально «обознался». Но вот так исковеркать историю с Фимкой? В отчет черным по белому все написано. Есть даже имя того милиционера, с которым я общался. Проверить мои слова легко. Но если история получена из третьих рук…

Стало горько и обидно. Я так переживал, что та же Женя пойдет по головам, если я ее начну двигать вверх, и первым под каток ее амбиций попаду я. Был уверен, что Кондрашев не поступит подобным образом, а оказалось…

Додумать мысль мне не дал раздавшийся стук в дверь. Открыв ее, я увидел стоящего в коридоре Савинкова.

— Привет, Сергей. Заждался, наверное? — хмыкнул он. — Одевайся, товарищ Сталин ждет.

Продолжение здесь — https://author.today/reader/398767/3688217