Ничего сложного в создании электрического утюга я не видел. Даже более того — они были уже давно изобретены и активно использовались. Но! За границей. Что мешает сделать нам свой утюг? Спираль для нагрева металлической поверхности можно взять из кипятильника. Их уже несколько лет как начали производить в нашей стране в Ачинске. Даже у нас в доме есть один! Быстро накидал на листке схему размещения спирали и как должен выглядеть корпус.

От утюга перешел к чайнику. Тоже ведь ничего сложного! Просто кипятильник встроить в корпус и заизолировать, чтобы не протекало. Все! И пускай он не будет с автоматическим отключением, делов-то! Записал и эту идею.

Дальше начал вспоминать, какие в будущем распространены бытовые приборы и что из них можно создать уже сейчас. Так мои записи дополнились схемой пылесоса. Решив, что раз уж «пошла такая пьянка», накидал, как я сам вижу схему газовой плиты.

Если в первый день я занимался лишь теоретической частью по улучшению нашего быта, то вот на следующий день, я уже отправился на рынок. Про отца пока ничего слышно не было — Кондрашев лишь пожимал плечами, не в силах ничем меня обнадежить или дать хоть какую-то ясность. Других же «информаторов» в Кремле у меня не было.

Первым делом я решил попробовать сделать нам утюг. Прикупил кипятильник, нашел на развале дырявое ведро, из которого решил вырезать пластину. Но сам этим заниматься не стал. Помотавшись по рынку, да пораспрашивав людей, получил адрес одного кузнеца. Жил тот в Подмосковье, но это меня не остановило. В тот же день смотался к нему, получив из ведра сразу три пластины необходимого размера и формы. Да, тонких, но и кипятильник толстый металл не прогреет как следует. Он же мне приковал кипятильник к одной из пластин — просто в основании кипятильника пустил поверх тонкую полосу, которая прижала прибор к пластине.

От кузнеца смотался к столяру, чтобы тот выточил мне деревянный корпус. Вот с ним возникли проблемы. Сначала найденный мастер не хотел браться за столь необычный заказ. Затем все же согласился, но заявил такой срок исполнения, что я просто махнул на него рукой. Но все же мое предложение заинтересовало мастера, однако он себе решил «цену набить», да как увидел, что я ухожу, тут же назвал мне гораздо более короткий срок изготовления — всего два дня запросил, вместо двух недель до этого.

На работу по будущему первому в СССР электрическому утюгу я потратил весь день, зато хоть смог отвлечься от беспокойных мыслей об отце.

Когда вернулся домой, первым делом позвонил Кондрашеву. Тот еще должен был быть на рабочем месте. Так и оказалось. Но порадовать он меня снова ничем не мог.

Неизвестность убивала лучше любой самой изощренной пытки. Я готов был хоть на стенку лезть. Маме было не легче, но ее отвлекала от плохих мыслей Настя. Сестренка скучала по отцу, поначалу часто спрашивала, где он и когда вернется, но видя, что это вызывает у мамы слезы, перестала. Зато принялась с усердием втягивать маму в свои детские игры. Это помогало.

Пошел четвертый день, как отца забрали. Я уже смотался за самодельным утюгом и успел его протестировать. Конечно, образец получился так себе. Нагревалась в основном только центральная часть — где была основная спираль кипятильника, но он хотя бы работал. Но что делать с ним дальше? Мама отнеслась к новинке с настороженностью, а сам я одежду глажу редко. Был смысл отнести утюг на какое-нибудь предприятие, но какое именно? И что мне там сказать? Смотрите, какая хорошая вещь, только немного доработать надо и начинайте производить? Пошлют и будут правы. У всех предприятий сейчас уже есть план. Любую новинку согласовывать надо, а с учетом изменившегося ко мне отношения Сталина, я не знаю, смогу ли самостоятельно убедить директоров внедрить новинку. Корочки члена ЦКК у меня остались, но помогут ли они? Да и утих у меня изобретательский зуд. Волнение за батю лишь нарастало, и все валилось из рук. В таком состоянии идти кого-то убеждать, лишь время терять.

Выручила меня неожиданно Люда. Вечером, как раз когда я собрал утюг и не знал, чем еще себя занять, позвонил Илья Романович.

— Наконец-то дозвонился до тебя, — вместо приветствия сказал он. — Наша договоренность в силе? — тут же спросил он.

Подставлять мне его не хотелось, как и никого из других, с кем общался. Поэтому честно рассказал ему о ситуации с отцом, после чего Говорин надолго замолчал. Я уже хотел положить трубку, когда он все же ответил.

— Ну, что там с твоим отцом выйдет — неизвестно. Да и ты мне изрядно помог. В общем, если ты сам не хочешь, так и скажи. А так — я все еще жду тебя. Группа уже набрана, просмотр через неделю. Как надумаешь чего, позвони. У меня теперь телефон есть, запиши номер, — и он продиктовал мне цифры.

Надо же, какой шустрый! Только недавно в Главлит устроился, а уже собственным телефоном обзавелся.

Попрощавшись, я уж думал, что на этом день и завершиться, но уже через час раздался стук в дверь, изрядно напугав и заставив насторожиться нас всех. Но это была Люда.

— Сереж! — кинулась она мне на шею внезапно, когда я открыл дверь. — Я все знаю, мне папа рассказал. Я так тебе сочувствую. Могу я чем-то помочь?

Я растерялся, не зная, что ответить. Хотел уже отказаться, но вдруг понял — мне нужна хоть какая-то компания. Я сам себя запер в четырех стенах, не желая впутывать никого из знакомых в свои проблемы. Но раз уж она сама вызвалась мне помочь, то пусть. И я дал ей пройти, пригласив в свою спальню.

Никакого интима у нас не было. Я просто рассказал девушке, что случилось. Сначала лишь в общих чертах, но чем больше я говорил, тем больше мне хотелось высказаться. И в итоге я рассказал ей все. И как отца взяли из-за моей деятельности. И что случилось в кабинете Сталина. И как я теперь нахожусь в подвешенном состоянии, не зная, что принесет следующий день. Та выслушала меня молча, лишь изредка охая от волнения или испуга. А после осталась на ночь, звонком предупредив об этом родителей.

С того дня Люда приходила ко мне каждый день. Она делилась, что происходит у нее в жизни, а я говорил, как прошел мой день. Это стало для меня отдушиной, способом отвлечься от переживаний. Может малодушно, но мыслей, как реально я могу помочь отцу, ко мне так и не пришло. Хотя думать об этом я не переставал.

И вот спустя неделю после того трагичного для нашей семьи дня ко мне вновь пришел Савинков.

— Собирайся, Сергей, тебя ждет товарищ Сталин.

Декабрь 1930 года

Облегчение — вот что я испытал, услышав слова Савинкова. Сейчас хоть что-то решится. Даже если все пойдет по самому плохому варианту, это многократно лучше томительной неизвестности.

Ждать я его не заставил и уже через пять минут мы вышли из дома. До Кремля шли не пешком, а ехали в машине. Кроме Савинкова был только водитель, что дало мне надежду на благополучное разрешение всей ситуации — не под конвоем еду.

Привычный путь к кабинету Иосифа Виссарионовича показался мне на этот раз чересчур долгим. Хотелось, чтобы поскорее все закончилось. Агапенко доложил о нас сразу, стоило мне с Савинковым зайти в приемную.

— Вас ждут, — кивнул мне секретарь.

Савинков остался в приемной, что тоже было привычно. И эта обыденность позволила мне собраться с мыслями и уверенно зайти к товарищу Сталину… чтобы сбиться с шага, как только я открыл дверь.

В кабинете кроме самого генерального секретаря были еще двое: неизвестный мужчина в круглых очках и с умным, спокойным лицом, и… мой отец.

Сердце пропустило удар. Жив! Он все же жив! До конца у меня оставались предательские мысли, что его могли по-быстрому расстрелять и попытаться представить врагом народа. Но нет. Стоит, на меня смотрит. Сам хмурый, но одежда не помята. Видно, что чистую и новую выдали. На лице заметен пожелтевший синяк на скуле. Взгляд недовольный, но прямой и в нем нет страха.

Я посмотрел на Иосифа Виссарионовича. А он улыбался! Пусть только глазами, но настроение у него было просто отличное.