Расправившаяся с очередной попыткой себя окружить могучая Гала рванула туда, спешно, без колебаний и без какой-либо передышки преграждая путь несущимся к разрушенной стене разбойникам. Её там, как и ряд рванувших на защиту бреши гвардейцев, с меткими засевшими у бойниц стрелками прикрывал Ильнар.

Нина разрывалась между тем, что надо бы помочь там у стены, и основной миссией, чтобы поскорее уничтожить стреломёты неприятеля. Держалась то ближе к Крэйну, то задерживалась, думая, что Гала может нуждаться в поддержке. А каждую такую остановку Стромфу приходилось закрывать её от стрел, притом, что одного его вытянутого щита-капли на двоих никак не хватало.

— Прости-прости! Милый Стромф! — чуть ли не со слезами говорила она, видя как тому в бедро и предплечье вновь угодили вражеские стрелы, — Вечно тебя подвожу, вечно подставляюсь… Тебе нужно к клирикам, ты так помог нам, возвращайся в замок! — молила она.

— Ерунда, — говорил он, обламывая древко стрелам, чтобы не мешались, так как сидеть и выковыривать их не было времени, да и особо желания, ведь чем больше тревожишь раны, тем сильнее те начинали болеть, — Идём, скорее! Ну же! — старался усач держать улыбку, несмотря на всё творящееся вокруг.

Озлобленное лицо Рихарда Крэйна кривилось под боевыми выкриками и воплями при взмахах меча. Он умудрялся вертеться на месте, ногой сшибая одного злоумышленника, мечом пронзая другого, а плечом, увернувшись торсом от выпада третьего, толкать его и тоже пытаться сбить с ног. Он лихо управлялся со своей задачей, в то время, как некоторые другие капитаны взводов уже успели погибнуть, застигнутые врасплох бандами напиравшего неприятеля, или снесённые мощными пиками снарядов из могучих баллист.

Паладин Эйверь где-то там впереди среди гвардейцев короля ловко колол и рубил всех нападавших, не задерживаясь долго на одном месте в пылу сражения. Отражал щитом стрелы, бил им по головам и лицам соперников, и дальше продолжал бой, вырезая человека за человеком. Злоба его была почти на том же уровне, что и разбойников, но для него, казалось, берсерк был типичным состоянием в битве.

Кипящая ярость и полученные боевые навыки сплетались в воинственную и смертельно опасную смесь. Его ловкость движений не позволяла противникам сделать какие-либо подлые выпады, его грация всегда прикрывала самому себе спину, ноги и шею, несмотря на всю кажущуюся массивность и тяжеловесность собственной брони. Эйверь редко принимал боевые стойки или расхаживал, изучая врага. В битве он был, словно заводная игрушка из поделок алхимиков, заведённая пружинами на самый максимум!

Пока вокруг лился звон, лишь его крупный сверкающий меч свистел от скорости взмахов и изящества своего порхания по месту сражения. Обагрившийся кровью десятков поверженных воинов, большой зазубренный клинок стремительно разил дальше. Алые капли, собираясь на плоском лезвии вместе, падали на землю, соскальзывая и взмывая в воздух от каждого взмаха, от всех многочисленных резких выпадов, и даже слетали на одеяние неприятеля ещё за миг до вонзающегося острия.

Сам этот фламберг его был великолепен и будто бы по качеству сильно превосходил вооружение всех сражавшихся вокруг. Вероятно так и было, уж кому в королевстве быть вооружённым самым лучшим из всех возможных клинков, если не главному паладину Его Величества. Ну, или самого короля, когда тот самолично бы вёл в бой свою армию.

Но и несущиеся на замок банды тоже дрались вовсе не той ржавчиной, с которой привыкли подкатывать к торговым обозам, а с дорогим и качественным металлом в руках от неизвестных благодетелей всей этой затеи. По-настоящему острые топоры, отнюдь не те, что в ходу у дровосеков, а изготовленные мастерами своего дела специально для применения в бою, сейчас лихо срубали кисти и куски ног, вонзались в шеи и старались прорвать броню защитников. Вражеские мечи и шпаги также прекрасно проникали в плоть, хоть и периодически отскакивая от доспехов гвардии. И, не смотря на хорошее оружие, враги короля не могли одолеть присланные на защиту города отряды.

Один умелый взмах сабли бывалого лесного бандита отсек голову кому-то из молодых мечников, забрав красивое оружие того себе в левую руку. Отмахиваясь двумя мечами, он искусно отбивал атаки троих, а то и пятерых, покусившихся на его жизнь заступников престола. Вокруг царил лязг металла. Пики и копья натыкались на приёмы сопротивления, топоры разбойников задевали по броне, а вот шум стрел быстро стих, ведь в замешавшейся каше сражения уже нельзя было целиться только в противников, стрелы могли запросто поранить и своих. Лучники ждали подходящего момента, искусно целились в кого-то конкретного по отдельности, не редко могли спасти от подлой атаки того или иного товарища.

Задержавшаяся для помощи Гале отважная Арекса, чьи покачивающиеся миниатюрные косички рыжеватого ирокеза среди выбритых висков претерпели некоторые изменения после того, как часть их них отсекали свистящие над ней пиратские сабли, выскочила прямиком на того хитреца, как и она, вооружённого теперь двумя клинками.

Излюбленным приёмом, словно мельницей пытаясь измолотить неприятеля намести, чередуя задранные согнутые локти она крутила свои короткие акинаки колесом, напирая на того, но и враг этот явно не в первый раз в жизни держал в руках оружие.

Мужчина годился ей в отцы, но при этом опережал по проворности. Разбойник, регулярно снующий по ветвям деревьев, даже на поле боя казался неуловимым. Умел исполнять сальто, и не подпускал к себе никого из оказавшихся рядом копейщиков гвардии.

Изрубая тех буквально на несколько частей своими умелыми движениями, он порхал в смертоносном танце не предоставляя Арексе никакой возможности приблизиться и подловить себя в какой-нибудь особо удобный момент.

А расправившись с гвардейцами, мужчина уже сам ринулся к ней, быстро двигая мощными ногами, атакуя её снизу, пытаясь сбить с ног, и сверху, так что все четыре их меча регулярно бились друг о друга, скрежетали и пересекались, отдалялись и сходились вновь.

Она крутанулась на месте, надеясь врезаться тому лезвием вбок, но тот тут же выставил один из клинков вдоль тела, отразив нападение. Тогда она вторым мечом сделала выпад вперёд, чтобы разрезать, а лучше даже пронзить его живот, но теперь уже тот крутанулся, стоя в одной точке, легко минуя её попытку себя ранить, а вот её саму неплохо косо задел по спине, прорезав и кожаную броню, и ткань рубахи, и кожу.

Вскрикнувшая от длинной кровоточащей царапины, она всё-таки стремилась не потерять самообладания и снова шла в наступления, вращая акинаки колесом, переступая ногами столь ловко, что не позволяла разбойнику попытать удачу в очередной подножке.

Приседанием увернувшись от мельницы двух клинков, он сделал пол оборота, в надежде попасть своими вытянутыми в руках лезвиями мечей ей прямиком по ногам, но боевитая Арекса не только подпрыгнула в момент первого касания, но и приземлилась прямиком на плоское лезвие обоими ногами, когда под ней проходила вторая рука мужчины.

Стоя на его клинке она увесистым ботинком на мощной и натренированной ноге ударила того по лицу, заставив выпустить первый меч. А пока он падал на спину, сама прыгнула, делая кувырок в воздухе и оба зажатых в руках своих клинка вонзила неприятелю в грудную клетку, глубоко пригвоздив к земле.

Времени праздновать победу не было, с боевыми кличами неслись новые вооружённые флибустьеры, а доставать свои мечи из мёртвого тела оказалось делом проблематичным и долгим. Арексе пришлось бросить эту затею после нескольких попыток вырвать обратно свои лезвия, и девушка спешно подобрала клинки своего оппонента, которые тому были уже совершенно не нужны, зато находились рядом.

Подбросив мечи в воздух, она ловко их ухватила, начав крутиться и делать пасы руками в сторону бегущих и вопящих воинов, протыкая тех, блокируя выпады их сабель и топоров, била по ногам и шеям, обрушивая окровавленные тела вниз, расчищая себе дорогу дальше и собственноручно уничтожая с десяток напавших на неё корсаров.