И если в Арексе даже после стольких сегодняшних сражений продолжал полыхать азарт битвы, то рослая коротко стриженная Гала уже совсем выбивалась из сил, едва не роняла щит, и из остатков энергии плела вокруг себя защитные капсулы, позволяющие выдержать несколько ударов неприятеля, пока она собственноручно не насаживала их на свой клинок.

Снова и снова её окружали, а широкий бракемар выручал её наточенным лезвием изрезая и вскрывая тела замешкавшихся и не знавших, как подступить к такой тучной и мускулистой даме щуплых разбойников. Одноглазый стрелок Ильнар старался помогать ей, но от всех напастей спасти не мог.

К тому же требовалось постоянно натягивать новую стрелу, тянуться к той из колчана, теряя драгоценное время, снова вглядываться в узкую щель бойницы в поисках местоположения Галы, прицеливаться по движущимся целям вокруг, и снова отвлекаться от бойницы, заряжая новую стрелу. Конечно же, прекрасно знающий своё дело, он делал это так быстро, как только мог, но даже этого было недостаточно.

В конце концов, она выронила из левой руки свой щит, ставший для неё слишком тяжёлым. От ударов по спине едва уже держалась. Вертела корпусом, пытаясь могучей рукой с зажатым лезвием задеть кого-нибудь, но понимала, что измотана боем и слишком много сил истратила на попытки создавать магические барьеры.

Залпы лучниц с башен в её направлении могли задеть саму девушку, потому бессмысленно было ждать помощи. Вайрус приказывал палить по дальним ещё только подходящим войскам, чтобы те проредить и ослабить. Подход к стене прикрывали башенные стрелки на амбразурах и бойницах, но у тех хватало целей повсюду, лишь её одноглазый товарищ стремился как-то помочь сослуживице, однако быть столь быстрым, как хотелось бы, увы не мог.

Рухнув на подкосившиеся колени, тяжело дыша и глядя перед собой с осознанием неминуемого конца, Гала чувствовала как вражеские сабли с разных сторон вонзаются в её тела. Вскрикивала своим низким голосом, неистово сопротивляясь изнутри. Перед ней мелькали образы родных и близких из прошлого. Твёрдая и упёртая в убеждениях личность с собственным мнением, привыкшая в суровом мире своей силой добиваться правды и справедливости, прошедшая тяжесть лишений и горечь и неправедности этого мира с взяточничеством, предательством, ложью и клеветой, сейчас она переживала заново весь свой путь до этой битвы у стен огромного города.

Верный клинок выпал на землю и уже не мог разить… Раны кровоточили сильнее, удары приближающихся недругов сыпались один за другим, и как бы не отстреливал тех кусающий губы Ильнар, он уже не в силах был убрать их всех от её тела. Как не успевала на помощь и Арекса, как не подоспели и оставившие своих на главном задании Нина и увязавшийся за ней Стромф, таки бежавшие на защиту расщелины в стене и к своим оставшимся в виде живой преграды. Новые отряды ополченцев с дубинами и алебардами неслись со стороны замка, однако среди них не было клириков и целителей, что мог бы сейчас спасти крепкую даму в окружении ухмыляющихся вооружённых врагов.

Из последних сил она пыталась снова и снова подобрать меч, колоть и резать ноги подбегавшим, вонзаясь в плоть икр, перерезая пяточные сухожилия, а когда те падала, то разила их в грудь и в лицо, стараясь угодить в раскрытые вопящие рты или глаза. Она пыталась стряхнуть с себя вонзённые клинки и долетавшие стрелы вражеских лучников, подбирала обронённое более лёгкое оружие неприятеля и ими пыталась бить из остатков последних сил всех тех, кто лез на неё.

Наконец, двумя влажными от своей и вражеской крови руками она с неистовым криком подняла свой щит, принявшись ломать черепа и грудные клетки всех, кого удавалось свалить и кто был ещё жив после её предыдущих попыток им помешать. Жизнь медленно утекала из тела, а она боролась до самого конца, пока израненные и искромсанные плечевые мышцы окончательно не окунулись в агонию, не позволяя больше поднимать никакие предметы.

Страх неминуемой смерти в кофейного цвета глазах сменялся принятием своей неизбежной судьбы. И от полыхающей болезненной ненависти в окружившим лиходеям могучая Гала умудрилась даже ещё раз из самых последних сил подняться прямо с их саблями, вонзившимися в её крупное тело, и буквально вручную сдавить насмерть шеи двум ближайшим попавшимся под руку врагам королевства.

Но это было уже последним, что она могла сделать для себя и своей земли, перед тем как окончательно рухнуть, прикрыв свои веки и выдохнув на притоптанную и пепельную землю в последний раз, приподнимая миниатюрную дымку пыли от своего лица, растворившуюся вместе с её жизненными силами, словно покинувший её тело бесплотный дух.

— Гала! Нет! — рыдала Нина, издали видя это её падение на землю.

Она неслась вперёд с озлобленным на весь мир лицом, махала двуручником, снося головы всем, кто приближался к телу плечистой воительницы. Стромф едва поспевал следом, бил острым концом своего щита-капли нападавших сбоку, раз их клинком, отталкивая ногою прочь, и нёсся дальше, пока его подкова из светлых усов колебалась от многочисленных движений, периодически даже мешаясь постоянно снующими в поле зрения кончиками на протяжении битвы.

Как мог с разных сторон он прикрывал стремглав несущуюся Нину, которая, вроде, и сама справлялась, изрубая корсаров направо и налево, а вроде и без усатого крепыша могла получить немало ранений в спину или с разных сторон, пока управлялась со своим массивным клаймором, отнюдь не всегда вращающимся вокруг тела с достаточной силой и скоростью, чтобы уничтожить абсолютно всё.

Крепышу с мечом и щитом из-за этого заодно приходилось даже держать дистанцию, чтобы самому не угодить под свистящее плоское лезвие. Но когда он увидел, что на подмогу Арексе, остаткам гвардии и другим сражающимся рыцарям со стороны замка несутся свежие силы, то всё же подскочил к Нине, пытаясь оттащить ту назад.

Над ними засвистели полчища стрел, пущенных с башни, за которыми они дугой проследили своими глазами и видели, как падают шеренга за шеренгой приближающихся центральных войск. Камерарий короля отдавал новые приказания, но попасть в команды, засевшие за рамами «скорпионов» и конструкциями баллист, со своего расстояния те никак не могли, уповая на ополченцев и кадетов, отправленных на важнейшую миссию.

Новые отряды королевских гвардейцев вступали в бой, выбегая из разрушенной стены. Унтаровские щуры с кривыми саблями парамириями, отряд хаммерфолльцев с короткими мечами — отнюдь не все гвардейцы, в отличие от ополчения Олмара, были родом из Кхорна, многие приходили служить королю из других, особенно соседних регионов.

— Да хватит уже, Одуванчик! Ей не помочь, — удерживал Стромф подругу, несущуюся к телу погибшей Галы, — Идём, мы нужны капитану! Или ты забыла задание? Необходимо уничтожить стреломёты, иначе пострадает ещё больше людей.

Орудия с крепкими и мощными стрелами подбирались как раз ближе. Кругом уже вовсю начинало светать, всю ночь длились стычки кадетов и гвардейцев на подступах к осадным машинам, но удавалось лишь сдержать натиск огромного числа нападавших, при этом собственные позиции достаточно углубить всё равно не получалось.

А казавшиеся ничуть не сонными и не уставшими войска осаждающих готовились к продолжению штурма. Баллисты принялись палить уже не по людям, а прицельно вонзать свои снаряды глубоко в стены один над другим. Раз за разом пробивая каменную кладку ввысь вдоль башен и справа и слева, по обе стороны от расщелины.

Таким образом, пока в центре кипело сражение, по краям формировались лестницы из массивных стрел баллист, воткнувшихся в камни возведённых укреплений. А потому новые прибывшие банды неприятеля могли огибать основное поле брани, двигаясь уже не к широкой пробоине посреди западной стены Олмара, а к её краям, чтобы влезать безо всяких собственных лестниц и цепких приспособлений «кошек», как в первые дни осады.

Заодно, несмотря на веерный обзор с бойниц округлых цилиндрических башен по обе стороны, конкретно места стыков этих построек с возвышающейся кладкой стены оставались для лучников неудобным местом и практически слепой зоной.