Фрэнсис почувствовал, что напряжение начинает покидать Фокса, и слегка ослабил хватку.

— Как это случилось? — едва слышно спросил Фокс.

— Подробностей никто не знает. Все твои работники либо убиты, либо сбежали. Раненых, способных что-нибудь нам рассказать о нападении, нет.

— Кто-то должен знать… кто-то видел…

— Мы найдем свидетеля. Обещаю тебе, к утру кто-нибудь обязательно объявится.

Разговор прервался, когда на землю опустился вертолет, и солдаты осторожно и очень аккуратно положили тела Мирны, Дженни и Патрика-младшего в грузовой отсек и закрепили ремнями. Фокс остался стоять на месте, не делая попыток к ним подойти, он только смотрел печальными глазами на вертолет. Тот поднялся в воздух и направился в сторону морга в Умконо.

— Кто это сделал? — спросил Фокс у Фрэнсиса. — Скажи мне, кто убил мою жену и детей? Кто расправился с работниками и сжег ферму?

— Пара пластиковых гильз от «СК-88», обгоревшая рука с китайскими часами на запястье внутри дома, отпечатки ботинок военного образца на земле. Несмотря на то что улики косвенные, они указывают на АРА.

— Что значит пара гильз? — рявкнул Фокс. — Проклятые ублюдки должны были оставить целую кучу.

Фрэнсис беспомощно развел руки в стороны.

— Типичный рейд АРА. Они всегда убирают за собой после нападения. Так что прижать их надежными уликами не получается. Они твердят следователям международных комитетов по борьбе с терроризмом, что ни при чем, и лицемерно указывают пальцами на другие организации, сражающиеся за освобождение Африки. Если бы не наши овчарки, мы бы никогда не нашли гильзы и, возможно, даже руку.

Следы напавших на ферму бандитов показывают, что они вышли из кустов и через поле сахарного тростника направились к дому. Точно так же они и скрылись. Думаю, солдаты разобрались с охраной во время пересменки, когда ток был отключен, а ворота открыты. Пата-младшего убили около вон того сгоревшего трактора. Мирна и Дженни лежали в гостиной в нескольких шагах друг от друга. Всех самым безжалостным образом застрелили. Патрик, если это может послужить тебе хоть каким-то утешением, их не изнасиловали и над телами не надругались.

Констебль сделал паузу, чтобы глотнуть из фляги, потом предложил ее Фоксу, но тот лишь покачал головой.

— Выпей немного, Патрик, там виски.

Тот снова отказался.

— В мой офис поступил сигнал бедствия по радио от Дженни. Она сказала, что Пата застрелили и люди в камуфляжной форме атакуют ферму. Судя по всему, они с Мирной отчаянно сражались с нападавшими. Во дворе за домом мы обнаружили четыре отдельных кровавых пятна. И ты видишь на том, что осталось от веранды, кровавые следы. Последнее, что сказала Дженни: «Боже, они убивают детей во дворе».

— Мы собрали отряд, вызвали вертолеты и прибыли сюда. Через тринадцать минут после сообщения Дженни. Но все уже горело, а налетчики скрылись. В настоящий момент их ищут два полицейских отряда и вертолет, прочесывают заросли кустарника.

— Мои люди, — пробормотал Фокс, показав на неподвижные тела, лежащие во дворе. — Мы не можем их здесь оставить, нельзя допустить, чтобы они стали добычей стервятников.

— Твой сосед Брайан Вогель скоро приедет со своими работниками, чтобы их похоронить. А пока мои парни будут отгонять стервятников.

Фокс, точно во сне, поднялся по ступенькам веранды. Он все еще не мог осознать значения случившейся трагедии, все еще надеялся увидеть жену и сына, стоящих в обрамлении цветущей бугенвиллии. И перед его мысленным взором возникла картинка из вчерашнего дня, когда они радостно махали ему, провожая в Пембрук.

Веранда была залита кровью, ее ручейки стекали от дымящихся обломков вниз по ступеням во двор, где резко исчезали. У Фокса сложилось впечатление, что, возможно, три или четыре тела оттащили от дома, прежде чем его поджечь. Кровь загустела и высохла, превратившись в сухую корку под лучами солнца, но над ней все равно летали тучи жирных блестящих мух.

Фокс прислонился к ограде и почувствовал, что начал дрожать от шока. Дом, который он построил для своей семьи, превратился в почерневшие уродливые руины, нелепо возвышающиеся посреди аккуратно подстриженной лужайки в окружении клумб с гладиолусами и огненными лилиями, отчего-то не пострадавшими.

Даже воспоминания о том, как он выглядел, уже начали расплываться и терять знакомые очертания. Фокс опустился на ступеньки и закрыл лицо руками.

— Пойдем, отвезу тебя к себе домой. Здесь больше нет смысла оставаться.

Фрэнсис довел безвольного товарища до «Бушмастера» и посадил на пассажирское сиденье.

Когда машина проезжала в ворота, Патрик смотрел прямо перед собой и ни разу не оглянулся. Он знал, что больше никогда не увидит свою ферму и не вернется сюда.

Хотя ему казалось, что его голова мгновение назад коснулась подушки, Хайрам Дусана проспал несколько часов, прежде чем его разбудил стук в дверь. Наручные часы, лежавшие на тумбочке, показывали шесть утра. Он выругался, потер свои кофейного цвета глаза и сел.

— Входите.

Стук повторился.

— Я сказал, входите, — громко проворчал он.

Капитан Джон Макута вошел в комнату и встал по стойке «смирно».

— Прошу прощения, что разбудил вас, сэр, но четырнадцатый отряд только что вернулся из разведки, проводимой в районе Умконо.

— И что за срочность? Я могу прочитать их доклад позже.

Макута стоял, уставившись в одну точку на стене.

— У патруля возникли проблемы. В командира отряда стреляли, и он находится в лазарете в критическом состоянии. Он настаивает, что должен доложить вам о том, что произошло, и не желает больше ни с кем разговаривать.

— Как его зовут?

— Маркус Сомала.

— Сомала? — Лусана нахмурился и выбрался из постели. — Скажи ему, что я скоро буду.

Капитан отсалютовал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и сделав вид, что не заметил очертаний еще одного тела под шелковыми простынями.

Лусана протянул руку и отбросил верхнюю простыню. Фелиция Коллинз во сне напоминала статую. Ее короткие вьющиеся волосы сияли в полумраке, пухлые губы были слегка приоткрыты, конические груди с темными крупными сосками поднимались и опускались в такт дыханию.

Лусана улыбнулся и выпустил простыню из рук. Еще до конца не проснувшись, он отправился в ванную комнату и плеснул на лицо несколько пригоршней холодной воды. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были красными, а лицо морщинистым и уставшим после целой ночи секса вперемешку со спиртным. Он осторожно вытер его полотенцем, вернулся в спальню и оделся.

Лусана был невысоким жилистым человеком среднего телосложения, с кожей светлее, чем у любого из солдат в его армии. «Американский загар», говорили у него за спиной. Впрочем, любые комментарии насчет цвета кожи или характерных для американцев манер произносились не от отсутствия уважения. Люди Лусаны смотрели на него с благоговением, какое человек испытывает перед сверхъестественным. Он держался с уверенностью, какой обладает большинство боксеров легкого веса в начале карьеры; кто-то назвал бы это высокомерием. Он еще раз с нежностью взглянул на Фелицию, вышел и направился через лагерь к лазарету.

Прогнозы доктора-китайца были пессимистичными.

— Пуля вошла со спины, вырвала половину легкого, раздробила ребро и вышла под левой грудью. Чудо, что раненый до сих пор жив.

— Он может говорить? — спросил Лусана.

— Да, но каждое слово отнимает у него силы.

— Сколько…

— Ему осталось?

Лусана кивнул.

— Маркус Сомала оказался необычайно сильным человеком, — ответил доктор. — Однако я сомневаюсь, что он доживет до конца дня.

— А вы не могли бы дать ему что-нибудь стимулирующее, чтобы у него прояснилось в голове хотя бы на несколько минут?

Доктор задумался.

— Полагаю, то, что мы ускорим неизбежное, не имеет значения.

Он повернулся и шепотом что-то сказал медсестре, она тут же вышла из палаты.