— Как я могу помочь?

— Никак. Вы сделали даже больше, чем было в ваших силах. Теперь за все будет отвечать военное ведомство.

— Боеголовки Быстрой Смерти, — сказал Питт. — Вы можете мне обещать, что они будут уничтожены, когда корабль удастся обнаружить и взять ситуацию под контроль?

— Я могу лишь попытаться. Никаких обещаний не даю.

— Но этого недостаточно, — заявил мужчина.

Джарвис слишком устал, чтобы спорить, и только бессильно пожал плечами, словно ему было наплевать.

— Извините, но тут ничего нельзя изменить.

Потом он захлопнул дверцу, миновал охранника у ворот и исчез.

Дирк развернул машину и выехал на Вермонт-авеню. Через пару миль заметил круглосуточное кафе и заехал на парковку. Заказав чашку кофе у зевающей официантки, он нашел телефон-автомат и сделал два звонка. Потом выпил кофе, расплатился и ушел.

Хейди Миллиган встретила Питта, как только тот вошел в национальный военно-морской госпиталь в Бетесде. Ее светлые волосы частично скрывал шарф, и, несмотря на усталый взгляд, она выглядела полной жизни и на удивление юной.

— Как адмирал Басс? — спросил у нее Питт.

Она бросила на него тревожный взгляд.

— Уолт держится. Он сильный человек. Я уверена, он выкарабкается.

Питт не поверил ни единому слову. Хейди хваталась за соломинку, старалась сохранить мужество. Он обнял ее за талию и повел по коридору.

— Адмирал сможет поговорить со мной?

Хейди кивнула.

— Докторам это не нравится, но Уолт настоял на беседе с вами после того, как я передала ему ваше сообщение.

— Не стал бы его тревожить, если бы это не было так важно, — заверил ее Питт.

Она посмотрела ему в глаза.

— Понимаю.

Они подошли к двери палаты, женщина ее распахнула и жестом указала на постель адмирала.

Питт ненавидел больницы. Тошнотворный сладковатый запах эфира, гнетущая атмосфера, деловые врачи и медсестры — все это действовало угнетающе. Он давно принял решение умереть в собственной постели у себя дома, когда придет назначенный ему час.

Он лишь утвердился в своем решении, когда впервые после Колорадо увидел адмирала. Лицо старика покрывала такая восковая бледность, что оно сливалось с подушкой, а хриплое дыхание заглушало шипение аппарата искусственного дыхания. Трубы тянулись к его рукам и уходили под одеяло, питая тело и поглощая его выделения. Прежде мускулистое тело выглядело высохшим.

К Питту подошел врач и положил руку ему на плечо.

— Сомневаюсь, что у больного есть силы для разговора.

Голова Басса слегка повернулась в сторону Питта, и он сделал слабый жест рукой.

— Подойди ближе, Дирк, — хрипло прошептал мужчина.

Врач пожал плечами, уступая воле адмирала.

— На всякий случай я буду рядом, — сказал он, вышел в коридор и закрыл дверь.

Питт придвинул к постели стул и наклонился к Бассу.

— Снаряд, снаряженный Быстрой Смертью, — сказал Питт. — Как он себя ведет после выстрела?

— Центробежная сила… система нарезов.

— Я понял, — тихо ответил Питт. — Спиральная нарезка внутри пушки придает снаряду вращение в полете, вызывая центробежные силы.

— Активирует генератор… а тот, в свою очередь, включает маленький радиолокационный высотомер.

— Должно быть, вы имеете в виду баровысотомер?

— Нет… баровысотомер не будет работать, — прошептал Басс. — Тяжелый снаряд имеет высокую скорость и плоскую траекторию… она слишком низкая, чтобы баровысотомер давал точные измерения… здесь необходим радар, чтобы получать отраженный сигнал от земли.

— Но едва ли радиолокационный высотомер выдержит большие перегрузки, которые возникают при выстреле из пушки, — сказал Питт.

Басс слабо улыбнулся.

— Я сам его сконструировал. Уж поверь на слово… прибор выдерживает стартовые перегрузки после подрыва.

Адмирал закрыл глаза и некоторое время лежал совершенно неподвижно, измученный долгим разговором. Хейди шагнула вперед и положила руку на плечо Питта.

— Быть может, вам лучше зайти днем.

Тот покачал головой.

— Тогда будет слишком поздно.

— Вы его убьете, — сердито сказала Хейди, и ее глаза наполнились слезами.

Рука Басса переместилась на несколько дюймов и сжала запястье Питта. Адмирал открыл глаза.

— Мне нужна минута, чтобы перевести дыхание… Не уходи… это приказ.

Хейди увидела боль сопереживания в глазах Дирка и отступила в сторону. Он снова наклонился над адмиралом.

— Что происходит потом?

— После того как снаряд проходит наивысшую точку и начинает снижаться, всенаправленный индикатор высотомера начинает сообщать о падении высоты…

Басс смолк, Питт терпеливо ждал продолжения.

— На высоте в тысячу пятьсот футов раскрывается парашют. Он замедляет спуск снаряда и активирует небольшое взрывное устройство.

— На высоте в тысячу пятьсот футов раскрывается парашют, — повторил Питт.

— На высоте в тысячу футов срабатывает взрывное устройство, и бомбы малого калибра, содержащие Быструю Смерть, разлетаются во все стороны.

Питт откинулся на спинку стула и задумался над описанием действия снаряда, какое дал ему адмирал. Он заглянул в тускнеющие глаза Басса.

— И еще один вопрос. Сколько времени проходит между срабатыванием парашюта и подрывом?

— Слишком давно… не помню.

— Пожалуйста, попытайтесь, — попросил Питт.

Адмирал явно уходил. Он отчаянно пытался заставить свой мозг работать, но тот ему уже не повиновался. Потом его лицо разгладилось.

— Я думаю… не уверен… тридцать секунд… скорость снижения примерно восемнадцать футов в секунду…

— Тридцать секунд? — сказал Питт, надеясь получить подтверждение.

Пальцы перестали сжимать запястье Питта, и рука Басса упала на простыню. Его глаза закрылись, он погрузился в кому.

Единственное повреждение, полученное «Айовой» после столкновения с «Молли Бендере», состояло в царапинах на носу. Фокс даже не почувствовал удара. Он мог бы избежать трагедии, если бы резко повернул руль налево, но тогда корабль покинул бы глубокую часть фарватера и сел на мель.

Капитан нуждался в каждом дюйме между корпусом «Айовы» и дном реки. Месяцы работ, тысячи тонн ненужной стали, снятой с корабля, превратили его из боевого линкора с осадкой в тридцать восемь футов в судно с осадкой в двадцать два фута, что давало Фоксу совсем небольшой запас. Могучие лопасти винтов уже задевали речной ил, темная полоса которого на мили тянулась за «Айовой».

Бесчисленные плавания Фокса вверх и вниз по реке в темноте, когда он прислушивался и оценивал каждый звук, мысленно отмечал каждый буй, каждую мель, теперь приносили плоды. Сквозь слабеющую метель уже был виден освещенный буй посреди канала острова Святого Клемента, а еще через пару минут раздался погребальный звон его колокола. Капитан обрадовался, словно это был старый добрый друг. Он поочередно вытер потеющие ладони о рукава. Начиналась самая трудная часть пути.

С того момента, как корабль отошел от причала, Фокс тревожился из-за мелководья в шестимильной части реки, состоящей из лабиринта узких песчаных перекатов, в которых мог застрять киль «Айовы», всего в нескольких милях от конечной цели.

Он оторвал одну руку от штурвала и взял микрофон.

— Постоянно измерять глубину и докладывать мне результаты.

— Есть, капитан, — послышался ответ по рации.

Тремя палубами ниже два чернокожих члена команды Фокса по очереди выкрикивали показания модифицированного эхолота. Они сообщали глубину в футах, а не в привычных морских саженях[19].

— Двадцать шесть футов…. Двадцать пять… двадцать четыре с половиной.

Они подошли к самым опасным мелям, и огромные руки Фокса с такой силой сжали штурвал, что казалось, будто их уже ничто не сможет от него оторвать.

В машинном отделении Эмма делал вид, что помогает крошечной команде, которая удивительным образом управляла огромным кораблем. Все они отчаянно потели, но выполняли работу, которую обычно делало в пять раз больше человек. Конечно, отсутствие двух двигателей помогло, но оставалось очень много всего, ведь им предстояло играть роль не только механиков, но и артиллеристов — когда придет время.