Только после того, как машина оказалась в пригородах Джорджтауна, Лусана расслабился и стащил комбинезон. В последние годы он прилетал в Соединенные Штаты, как любой другой путешественник из-за океана. Но так было до того, как министерство обороны Южно-Африканской Республики стало принимать его всерьез. Опасения Лусаны за свою жизнь были вполне обоснованными. Теперь уже совершенно спокойно он наблюдал, как водитель останавливается перед особняком с освещенными окнами первого этажа. В доме кто-то находился.

Водитель вынес его чемодан к крыльцу и молча уехал. Из открытого окна доносился шум телевизора. Лусана нажал на кнопку звонка.

Над крыльцом загорелся свет, и дверь слегка приоткрылась.

— Кто? — послышался знакомый голос.

Он встал так, чтобы свет падал на лицо.

— Это я, Фелиция.

— Хайрам? — ошеломленно спросила она.

— Да.

Дверь медленно открылась. На женщине была легкая прозрачная блузка из шифона и мягкая длинная шерстяная юбка. Волосы стягивала бандана. Фелиция стояла неподвижно, вглядываясь в его глаза. Ей хотелось сказать что-нибудь остроумное, но ничего не приходило в голову.

— Заходи, — только и сумела выговорить она.

Он вошел и поставил чемодан на пол.

— Я подумал, что ты должна быть дома, — сказал он.

Изумление в ее глазах сменилось спокойствием.

— Ты удивительно вовремя. Я только что вернулась из Голливуда. Записала свежий альбом и участвовала в пробах нового телевизионного сериала.

— Я рад, что у тебя все хорошо.

Она посмотрела ему в лицо.

— Тебе не следовало отсылать меня с Фредериком.

— Если тебе будет от этого легче, я часто жалел о своем поспешном решении.

— Я могу вернуться с тобой в Африку.

Он печально покачал головой.

— Может быть, когда-нибудь так и произойдет. Но не сейчас. Здесь ты сможешь принести гораздо больше пользы.

Они одновременно обернулись, когда из гостиной появился Фредерик Даггат, одетый в мягкий халат, украшенный орнаментом пейсли.

— Мой бог, генерал Лусана. Мне показалось, что я узнал ваш голос. — Он посмотрел на стоящий на полу чемодан и помрачнел. — Вы не предупредили о своем приезде. У вас неприятности?

Лусана сухо улыбнулся.

— Мир опасное место для революционеров. Я посчитал разумным вернуться в Свободную страну так, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Но аэропорт… таможня… кто-то должен был знать о вашем прибытии.

Генерал покачал головой.

— Я сидел в кабине пилота от самой Африки. А потом, как только самолет приземлился, мне помогли незаметно его покинуть.

— У нас есть законы, запрещающие подобный въезд в страну.

— Но я гражданин США. Это не имеет значения.

Лицо Даггата смягчилось, и он положил руки на плечи Лусаны.

— Если возникнут какие-то проблемы, мои люди их решат. Вы здесь, и это главное.

— Но зачем такая скрытность? — спросила Фелиция.

— На то есть причины. — Голос генерала стал очень холодным. — Моя разведка получила важную информацию, которая может сильно скомпрометировать правительство меньшинства Южной Африки.

— Серьезное обвинение, — заметил Даггат.

— Речь идет о серьезной угрозе, — резко ответил Лусана.

В глазах конгрессмена появилось недоумение и любопытство. Он кивнул в сторону гостиной.

— Заходите и присаживайтесь, генерал. Нам нужно о многом поговорить.

— Всякий раз, когда я тебя вижу, у меня возникает ощущение, что смотрю на старую фотографию. Ты совсем не меняешься.

Фелиция поглядела в глаза Лорен.

— Комплимент от другой женщины всегда заслуживает внимания. — Она небрежно помешала лед в своем бокале. — Поразительно, как быстро бежит время. Сколько лет мы не виделись — три или четыре?

— Последний раз мы встречались на вечеринке по поводу инаугурации.

— Помню, — с улыбкой сказала Фелиция. — А потом пошли в маленький бар у реки и хорошенько напились. Ты тогда была с высоким печальным парнем с глазами спаниеля.

— Конгрессмен Луис Карнади. Он потерпел поражение на выборах.

— Бедный Луис. — Фелиция закурила. — А моим спутником был Хайрам Лусана.

— Я знаю.

— Мы расстались месяц назад в Африке, — продолжала Фелиция, словно Лорен ничего не сказала. — Иногда мне начинает казаться, что моя жизнь покатилась вниз с тех самых пор, как я пыталась поддерживать любые либеральные идеи и начала встречаться со всяким жеребцом, обещавшим спасти человеческую расу.

Лорен жестом подозвала официанта и попросила принести новые коктейли.

— Ты не можешь винить себя в том, что веришь людям.

— К сожалению, мне нечем похвастаться. Все кампании, в которых я участвовала, терпели поражения.

— Не хочу проявлять лишнего любопытства, но почему ты порвала с Лусаной — из-за личных разногласий или политических?

— Личных, — ответила Фелиция и почувствовала, как сжимается ее сердце, когда Лорен проглотила наживку. — Теперь я больше ничего для него не значу. Лусану интересует только его борьба. Сначала мне казалось, что он испытывает ко мне какие-то чувства, но по мере того, как напряжение росло, он стал отдаляться. Теперь я знаю, что он взял от меня все, что хотел. У меня сложилось впечатление, что я была таким же расходным материалом, как солдаты во время сражения.

Лорен заметила, что глаза женщины наполнились слезами.

— Как ты его теперь, наверное, ненавидишь.

Фелиция удивленно посмотрела на подругу.

— Ненавижу Хайрама? О нет, ты не понимаешь. Я поступила несправедливо по отношению к нему. Мне следовало проявить терпение. Быть может, после того как власть

В стране перейдет к черному большинству, он посмотрит на меня иначе.

— На твоем месте я бы не стала на это рассчитывать. Мне известна его история. Лусана использует людей, как обычные люди зубную пасту. Он полностью выдавливает содержимое тюбика, а остальное выбрасывает.

В глазах Фелиции сверкнул гнев.

— Ты видишь в Хайраме только то, что хочешь увидеть. Однако хорошее в нем перевешивает плохое.

Лорен вздохнула и повернулась к официанту. Тот принес им по второму бокалу.

— Старым друзьям не стоит ссориться после долгой разлуки, — мягко сказала она. — Давай лучше сменим тему.

— Согласна, — ответила Фелиция, и ее настроение изменилось. — А как твоя жизнь, Лорен? В ней есть мужчины?

— В данный момент двое.

Фелиция рассмеялась.

— Ну, это известная вашингтонская сплетня: один Фил Сойер, пресс-секретарь президента. А кто второй?

— Директор НУПИ. Его зовут Дирк Питт.

— У тебя имеются серьезные планы относительно одного из них?

— Фил из тех мужчин, за которых выходят замуж: верный и преданный. Он ставит женщину на золотой пьедестал и хочет, чтобы она рожала ему детей.

Фелиция скорчила гримасу.

— Довольно приземленный тип. А что скажешь про Питта?

— Дирк? От него исходит какая-то животная сила, он ничего не требует; Дирк Питт приходит и уходит, как бродячий кот. Ни одна женщина не сможет полностью им овладеть, однако он оказывается рядом, когда ты в нем нуждаешься. Любовник, который всегда возбуждает, но никогда не остается рядом так долго, что успевает надоесть.

— Что же, Дирк мне нравится больше. Отправь его ко мне, когда ваш роман закончится. — Фелиция сделала глоток. — Должно быть, тебе нелегко сохранять свою политическую репутацию перед избирателями, тайно встречаясь с любовником.

Щеки Лорен стали пунцовыми.

— Да, непросто, — признала она. — Я никогда не была сильна в интригах.

— Ты всегда можешь наплевать на мнение других людей. Большинство в наше время так и поступают.

— Большинство женщин не являются членами конгресса.

— И снова двойные стандарты. Конгрессмену все сойдет с рук, если это не отражается на его банковских счетах.

— Печальная правда, — кивнула Лорен. — А я представляю сельский округ. Избиратели все еще верят в каталог «Сирса», пиво «Курс» и одиннадцать заповедей.

— И в чем состоит одиннадцатая?