— Причины? — интересуюсь я.

— На то несколько причин. Начиная с низкого качества их снаряжения, недостаточной подготовки, а также расположения в центре. Первый удар Легиона пришёлся именно на них, — сообщает мужчина. — К тому же, как бы ни хотели обратного, но за месяц с небольшим невозможно выковать из недавних новобранцев крепких боевиков. В округе не наберётся столько монстров, чтобы обеспечить достаточно очков опыта. Да и каждому из игроков нужно пережить не одно сражение, чтобы по-настоящему стать боевой единицей.

И это было так. Что мне, что моему окружению потребовалось сутками напролёт сражаться с порождениями Системы, а затем и с другими людьми. Только по прошествии десятков боёв мы сумели раскрыть свой потенциал. То же самое случилось и с фалангистами, валькириями, демонами Утёса и моей гвардией.

Чем больше у тебя боевого опыта, тем большую угрозу ты представляешь для врага.

— А что по потерям у Легиона? — задаю я следующий вопрос.

Алиса как раз заканчивает с перевязкой и, получив мой благодарный кивок, занимает одно из кресел.

— Тут можно только гадать, — вздыхает Майор. — Проведя подсчёт полученных нами доспехов, Париж потерял за эту битву от тысячи до полутора тысяч игроков. Амуниции, конечно, меньше, но они отступали организованно и массово собирали за собой лут.

Ошеломительное число. Вот, что значит битвы уже совсем иного размаха. Ещё год назад Спарта достигла численности в тысячу жителей. А теперь столько же людей погибло за несколько часов. Просто ужасающая статистика.

С другой стороны, тысячи солдат — это всего-навсего одна десятая армии часть Легиона. Пожелай того Консул, и Париж легко бы продолжил бой. Да, их тылы понесли серьёзный ущерб от высадки десанта с дирижаблей. Но был ли разбит сам Легион?

Никак нет. В истории случалось не раз, когда армии стояли едва ли не до последнего своего солдата. Или пока, по крайней мере, не падёт каждый второй. А тут всего одна десятая часть… Не вяжутся такие потери и подобный поступок с репутацией, которую уже успела приобрести армия Парижа.

Почему Консул-таки отступил? В голову ему не залезешь.

Возможно, причиной тому является особенность войн в мире Системы.

Вся суть битв здесь заключается в том, чтобы заполучить преимущество. Именно в погоне за сиюминутными выгодами и происходят все стычки.

Практически неважно, сколько потерь ты понесешь в ходе сражения, главное — его итог. Ведь даже игрок с 1% очков здоровья сможет восстановится до своего пикового состояния. Но это при условии, что его сторона победит. Если же нет… то его будут ждать рабство или смерть. Одна фракция поглощает солдат другой. И наоборот.

Если ты выигрываешь ту или иную битву, то ты ещё можешь восстановить численность своего подразделения за счёт раненых или пленников. И для этого достаточно заключить с теми договор Системы, который не позволит предать. Ну, или который хотя бы принудит их служить твоей стороне.

Есть ещё и ошейники кадавров, промывка мозгов благодаря Харизме или каким-то особым Классам, или Профессиям. Да много как можно завербовать людей в свою армию. Не этим ли занимается Легион? Поглощает армии других народов.

Главное — это то, что победитель получает всё, а проигравший ничего. И именно поэтому порой куда лучше просто отступить, чем и дальше биться головой о стенку в надежде на благоприятный результат. Консул не стал рисковать. Он увидел, что Легион и силы Союза идут нос к носу. Риск полного поражения Парижа был совсем не нулевой.

А с моим появлением в тылу и уничтожением гигантских баллист наша сторона заполучила то самое преимущество.

Лорд Парижа — очень осторожный человек. Он предпочёл оставить поле боя, нежели рискнуть и бросить все карты на стол.

Это и делает из него крайне опасного врага. Там, где многие бы слепо ринулись в бой до последнего, он трезво оценил обстановку и понял, что игра не стоит свеч.

Этой его чертой можно и даже нужно воспользоваться. Но как? Если враг осторожен и придирчив до каждой мелочи, как его можно обмануть? На чём подловить? Где застать врасплох? Пожалуй, ответы на эти вопросы станут решающими в нашей кампании против Парижа.

Однако я отвлекаюсь от своих мыслей, сосредотачиваясь на докладе Третьего. Тот как раз перенимает эстафету к Майора.

— Нам достались несколько сотен комплектов брони с нанесенными рунами. Удалось достать и несколько мантелетов, переживших подрыв пороховых мин. В список трофеев входят всевозможные защитные амулеты, оружие, щиты. От наездников на носорогах мы заполучили упряжки и их седла.

— Жаль, что самих носорогов не сумели захватить, — фыркает Малой.

— Это да, — кивает Третий. — Они, видимо, не менее умны, чем наши кабаны. Даже оставаясь без всадников, прорывались к своим позициям. Ну а поймать такую зверюгу куда сложнее, чем убить. В остальном же у нас теперь есть целая гора снаряжения. Что прикажете делать с трофеями, Лорд Шурик?

Все оборачиваются ко мне, ожидая ответов. И я не медлю с ними.

— Отправьте партию Алисе и Гайке на изучение, — киваю я своей супруге. — Они должны будут заняться изучением возможностей нашего противника. Уделите особое внимание мантелетам, нам жизненно-важно иметь представление о том, какое оружие они могут заблокировать, а какое гарантированно их пробьёт.

— Сделаем всё в лучшем виде! — отчитывается Алиса.

— Пока что же следует относиться к вражескому обмундированию с осторожностью, — заявляю я. — Мы не знаем, как работают руны. Возможно, противник может управлять ими на расстоянии. Либо они могут потерять стабильность, и произойдёт выброс энергии. Будет не самым мудрым решением сразу же напяливать на себя такие артефакты. Надо их тщательно изучить.

— Тоже верно, — соглашается со мной Третий.

— И да, — продолжаю я. — Как там обстоят дела с группой собирателей?

— Работаем, — отчитывается Малой. — Сбор идёт, как и положено.

Что удивительно, осколки кристалла с Лапуты оказались очень устойчивы к разного рода взрывам. То есть, чтобы расколоть их или уничтожить на более мелкие фракции, придётся приложить немало усилий!

Причём осколки способны выдержать даже взрыв пороховой мины! Конечно, не все, но стоит попытаться найти хотя бы то, что от них осталось. Из-за чего сейчас десятки разведчиков прочёсывают равнину для того, чтобы собрать уцелевшие кристаллы из големов и мин. Каждый из них у нас на счету.

Ни один из них мы не можем потерять! Ведь это уникальный ресурс, ограниченный по количеству.

Хотя, думается мне, что какая-то часть, нет-нет, но затеряется во вспаханной земле. И с этим мы ничего поделать не сможем. Но хотя бы приложим все усилия.

Вслед за первыми тремя звучат и другие доклады. О логистике, об обеспечении раненных необходимыми медикаментами. О том, как быть и что делать. Военная машина работает уже в привычной мне манере.

Мы победили в одной битве. Это так. Первый и самый страшный натиск Парижа оказался остановлен. Но будущее таит в себе немало загадок и опасностей. Как поступит осторожный и щепетильный Консул после недавней битвы, никто не знает.

Легион прошёл не одну и не две захватнические войны. Это выкованное в крови подразделение. Чего нельзя пока сказать ни о союзной армии, ни о техасских солдатах.

Союзу необходимо в разы увеличить число тренировок. Недавний бой показал, что нет предела совершенству. По сравнению со слаженностью солдат Легиона, армия Союза… не идёт ни в какое сравнение. Мы просто разделили равнину на участки, где каждая фракция сражалась обособленно.

В то же время Легион использует каждого своего игрока, как часть чего-то большего. Они — это могущественный и ужасающий механизм. Орудие убийства в руках своего Владыки.

Разница между нашими подходами просто колоссальна. Не устрой я диверсию в тылу Легиона, как долго мы продержались бы?

Нет, по отдельности наши солдаты ничем не уступают легионерам. Фаланга устояла, несмотря ни на что. Паладины Москвы, изменённые Милана, самураи Киото — все они нашли, чем удивить врага.