— Хорошо, — улыбнулся Консул. — Значит, ничего непоправимого не произошло.

Лорд Парижа видел, как его подчинённые остановили продвижение союзных сил. Их монстры и солдаты просто не могли пробиться сквозь стройные ряды Легиона.

Этот баланс нарушило появление огромных големов. Каменные твари обстреляли картечью передние ряды парижан. А сразу после и вовсе атаковали Легион в ближнем бою.

На что Консул лишь неопределённо хмыкнул.

Останься големы на дистанции, и он мог бы отдать приказ баллистам обстрелять эти странные конструкты. Но теперь это сделать было невозможно. Големы вонзились в порядки Легиона, подобно грозным хищникам. А сразу же за ними двигались и бойцы Союза.

Нет, так дальше не пойдёт.

— Владыка, наши парни едва держатся, — доложил лейтенант. — Если мы ничего не предпримем, то и Сердце Легиона уже не спасёт нас.

— Спокойно, лейтенант, — улыбнулся тому Консул. — Всё, что может Союз Городов, это использовать жалкие фокусы. Чем больше они их выкинут, тем больше мы о них знаем. А о чём мы знаем, к тому мы готовы. Так что не стоит переживать о том, что враг использовал «секретное оружие». Уничтожить можно всё. И я уверен, что их куклы ничем не отличаются от всего того, что мы уже видели. Маги не всесильны, лейтенант.

— Ваши приказания, Владыка?

— Пошлите резерв, — приказал Лорд Парижа. — Наши парни перемелят в порошок и их солдат, и их каменные игрушки. Не останется никого.

— Будет исполнено! — отдал честь подчинённый.

— Исполняйте, — произнёс Консул, вскинув голову в небо.

С севера на них шёл самый настоящий грозовой фронт. Ещё немного, и весь небосвод окажется затянут чёрными и лиловыми тучами.

Он будто бы символизировал о том бедствии, что вот-вот должно было обрушиться на силы Союза.

— Даже Система на нашей стороне, — прошептал Консул, сощурив веки. — Париж выйдет победителем сегодня. И ничто нас больше не остановит. Ничто, и уж тем более никто.

Я вижу, как Легион будто раскалывается на две части. Могло бы показаться, что противник, наконец, не выдержал и решил броситься наутёк.

Но, увы, это не так. Легион лишь перестраивается, но для чего?

Очень скоро я узнаю ответ, как и все остальные. Париж отправляет на передовую свою грозную кавалерию. Вновь на носорогах. Серые гиганты с грохотом проносятся вперёд.

А затем с ещё более громким скрежетом они сносят на землю каменных големов. Кто бы вообще мог подумать, что эти конструкты хоть кто-то сумеет опрокинуть⁈

Даже всадники на кабанах с этим не сдюжили, а вот носорогам ещё как удалось! Големы падают на спины, не в силах остановить натиск парижской кавалерии. Но та всё не останавливается. Стоит только голему распластаться на земле, как по нему тут же проносятся многотонные животные. По марионеткам словно проносится целый железнодорожный состав!

Даже порода не выдерживает подобного надругательства! Камень крошится на части, големы теряют руки, ноги, у кого-то отваливается голова. И, что самое прискорбное, во всём этом беспорядке, вражеские всадники так или иначе находят батареи.

Не намеренно, конечно, но носороги раздавливают эти источники питания. Что приводит к тому, что големы окончательно рассыпаются грудой камней.

Вот так просто наше грозное оружие уничтожается. Легион же получает столь необходимую для себя передышку. Солдаты врага снова продавливают наши войска. Им в этом вовсю помогают носороги, которые без всякого затруднения раскидывают что быков, что горилл Милана, что паладинов, что самураев.

До фаланги, благо, эти серые твари ещё не добрались. Но это только лишь пока!

Поле боя больше подходит на буйство красок и оттенков. Вот, мелькают красные доспехи Киото, белоснежная броня Москвы, бурый мех быков Милана и чёрные плащи Демонов Утёса. Техасцы же горазды на все оттенки и цвета.

И все они сражаются с серым полотном Железного Легиона, который в любой момент вот-вот проглотит все неугодные ему «цвета».

Впрочем, недолго осталось врагу ликовать. Думали, мы израсходовали все сюрпризы.

— Третий, передай команду — пусть поднимутся ещё выше, — заявляю я.

— Принято, — коротко кивает мужчина.

Я хватаюсь за трос и в очередной раз осматриваю поле боя. Воздушный флот из дирижаблей движется за мной.

— Берём курс на ставку врага, — приказываю я.

Как тебе такое, Консул?

Ветер свистит в ушах. Руна не жалеет маны. Девушка вовсю машет руками и даже прикусывает нижнюю губу от натуги.

Ага, толкать целый воздушный флот — дело непростое!

Даже для столь высокоуровневого мага воздуха.

— Нас ведь не заметят? — интересуется Алиса, с волнением выглядывая за борт. — Как-никак, а в баллистах Париж недостатка не испытывает, а мы сейчас как на ладони.

— Можете не переживать! — заявляет Погода, уперев руки в бока. — Они и не подозревают о том, что на их головы вот-вот обрушится кара с небес! Не зря же я подготовила всю эту иллюзию с грозовым фронтом! Даже при всём желании Париж не увидит дирижабли среди туч!

Самое лучшее во всём этом, что иллюзия действует односторонне. То есть те, кто находится на земле видят сейчас грозовое небо, а вот мы можем разглядывать их без всяких помех.

С самого начала я предполагал, что идти лоб в лоб против сильнейшей армии во всем регионе не лучшая идея. Увы, армия Спарты уступает в численности Легиону. А те же силы Союза и Техаса вряд ли смогут тягаться с парижанами на равных.

Даже имея преимущество в обороне, даже снабдив доты и дзоты картечницами и флейтами, я всё ещё ощущал беспокойство. Этого всего могло оказаться недостаточно.

Недостаточно, чтобы вырвать победу у Железного Легиона. Да, мы могли добиться ничьей, но этот результат уже не устраивал меня.

Наша задача заключается не в том, чтобы не проиграть…

Нет, мы должны победить! Просто обязаны!

Если Легион не проиграет у линии Шурика, то он сможет развить своё наступление. Техас падёт, Союз потеряет целый город с его производствами, тогда как Париж только станет сильнее. Рунологи врага придумают очередную гадость, вроде мантелетов. Возможно, они даже попробуют создать собственных големов, кто их знает?

Да и опять же, вдруг Техаса будет достаточно, чтобы заполнить «счётчик» Системы и объявить Парих самой сильной фракцией? Не знаю, какие плюшки получит победитель, но оставшимся мало не покажется. Исходя из условий преимущество лидирующей фракции может стать ультимативным.

Так что Париж будет биться отчаянно, как и мы.

Уверен, даже против пороховых мин враг сумеет найти контрагумент. То, что сработало один раз, уже вряд ли сработает во второй. Союзу Городов и Спарте необходимо любой ценой отогнать Железный Легион от своих границ.

Спровадить неприятеля на юг, где он и будет зализывать раны. А выигранное же время мы сможем потратить на усиление Техаса, на объединение Союза, на создание единой армии, не уступающей Легиону ни в чём!

Но прежде всего, чтобы достичь желаемого, требуется сломать хребет армии вторжения. На этой самой равнине. И для того я готов рискнуть всем.

Воздушный флот движется над полем боя. Не за счёт паровых двигателей, нет. Шум от их работы мог бы привлечь внимание врага. Да, крики сотен солдат и рёв носорогов могли бы заглушить шум и от сотни дирижаблей, но даже так.

В тылу это всё не настолько слышно, а вот паровые двигатели тихими не назовёшь. Стоит только врагу под нами понять, что с небес может прийти смерть, как всё пропало.

Я не желаю рисковать срывом всей операции, а потому единственным двигателем всей группы выступает Руна. Которая сейчас делает очередной глоток системного сидра из тыквы на поясе. Да, толкать десять дирижаблей — это вам не тянуть воздушного змея за веревочку. Тут нужно куда больше усилий.

— Что по нашей цели? Есть результат? — спрашиваю я у Третьего. Тот отлипает от подзорной трубы и вздыхает.