Не знала? Не знала наверняка.

Кельвин смотрел на нее. Дождь заливал его лицо, но он, казалось, этого не замечал.

— Кому еще ты сообщила?

Дебора не ответила, глядя ему в лицо со всей дерзостью и презрением, какие смогла собрать.

Кельвин слегка улыбнулся — насмешливой, многозначительной улыбкой, которая говорила, что он ей не верит, но все нормально. Пока.

— Мы запрем ее вместе с ним, — сказал он. — Пусть хорошенько все вспомнит. А если она сомневается в нашей серьезности, то, что она увидит здесь, убедит ее в обратном.

Наверное, когда-то это был жилой дом, хотя строение не походило ни на один из виденных ею домов, скорее на храм, древнегреческий храм из белого камня с колоннами.

Кернига предположил, что «Атрей», вероятно, унаследовал много денег от теневого бизнеса, которым его основатель занимался во время войны. Дом, надо полагать, был выстроен на эти деньги. За огораживающей двор стеной слышался близкий неравномерный гул дорожного движения, однако точно определить, откуда он доносится, было невозможно.

— Это построил мой предшественник, — Кельвин взял ее за локоть, — человек, с которого все началось пятьдесят лет назад. Мистер Эдвард Грейвс. Великий человек и мой большой друг. Почти отец. Как жаль, что он не дожил до своего триумфа. Я устроил здесь ритуальный зал для нашей маленькой организации, но юридическая связь очень косвенная.

— Буржуазное уродство, — пробормотала Дебора.

— Я имел в виду не дом, — объяснил Кельвин, — хотя его тоже построил мистер Грейвс. Дом, однако, несуществен. Это просто оболочка.

— Для чего?

— Скоро узнаешь. — Он выглядел довольным, даже немного возбужденным.

Невысокие каменные ступени вели к большим двойным дверям, и Дебора пошла к ним; Белый Кролик перетаскивал самодельный пандус от фургона к лестнице.

Она остановилась, ожидая, пока Кельвин отопрет двери, стараясь держаться подальше от бритоголового парня со злобными и жестокими глазами и размышляя, не попытаться ли сбежать. Если ее пристрелят здесь — будет ли это хуже того, что ждет внутри?

— Входи. — Кельвин изящно повел рукой — словно вельможа восемнадцатого столетия.

Они попали в квадратный вестибюль и прошли по коридору с темным паркетным полом и картинами в рамах, изображающими атлетичные мужские тела, суровые пейзажи и древнее оружие. На одной стене висели черно-белые фотографии классических статуй — или их копий, — выставленных в музейных витринах и увешенных свастиками; везде на видном месте были даты — конец 1930-х годов — и простое слово: «Берлин». На одной из фотографий верховное командование нацистов в полной парадной форме осматривало знаменитого мраморного дискобола.

Потом, все так же держа Дебору под дулом пистолета, Кельвин наклонился и отодвинул в сторону персидский ковер, обнажив прямоугольник из дерева, выцветшего меньше, чем остальной пол. Он щелкнул парой утопленных латунных задвижек, и пол медленно ушел вниз. За люком оказался каменный пандус.

— Сюда, — велел Кельвин, явно довольный выражением ее лица.

Дебора шагнула вперед и встревоженно вгляделась в темноту. Было что-то знакомое в больших каменных блоках стен.

— Давай. — Он подтолкнул ее стволом.

Дебора напряглась, потом начала спускаться. Кельвин позади нее поднял и включил большой фонарь. Она пригнулась, спускаясь в люк, и на мгновение почувствовала теплый запах досок, но по мере спуска по каменному пандусу его сменил аромат влажной земли. Свет выхватил каменные стены, и она почувствовала, как становится холоднее. Они были уже на полдороге, когда Дебора разглядела, где заканчивается каменный пандус.

— О Господи...

— Точно, — отозвался Кельвин. — Впечатляет, а?

Внизу были тяжелые двери между двумя крепкими колоннами. Над массивной притолокой установлен треугольный камень, украшенный парой имперских львов. Сокровищница Атрея из Микен, воспроизведенная так, как она первоначально выглядела, перенесенная в сердце Атланты и высеченная из гранита Джорджии.

Дебора споткнулась.

— Точная копия оригинала, — сказал Кельвин, — в масштабе один к трем. Ее больше десяти лет тайно строили частные подрядчики. Очень частные. Большую часть работы выполняли наши люди. Этого святилища нет ни на каких чертежах дома. Здание можно обыскивать от крыши до подвалов, и никто ничего не найдет.

Позади нее Белый Кролик пыхтел, спуская ящик на колесиках по пандусу.

— Не понимаю, — произнесла Дебора. — Я думала... Не понимаю.

Кельвин только улыбнулся своей ласковой знающей улыбкой, достал из кармана тяжелый ключ, а из кронштейна на стене фонарь.

— Еще бы, — сказал он, вставляя ключ в замок. Механизм щелкнул в нескольких местах массивных дверей, и, когда он распахнул двери в непроницаемую тьму, Дебора услышала отдающееся внутри эхо.

— Ты думал, я войду сюда и сразу поверю, что ты всерьез настроен меня убить? — спросила она, несколько восстановив душевное равновесие. — Это подтверждает только то, что ты псих.

— Смотри. — Он толкнул массивные двери и включил свет.

Все было точно как в фолосе — купольной гробнице в Микенах: огромный улей циклопической кладки, более серый, но в остальном такой же огромный сводчатый купол, холодная пустота. Были и различия: огромные скобы для факелов, гневно-красные знамена с намалеванными свастиками, — однако по-настоящему имело значение только одно. То, на что направил луч фонаря Кельвин. Лежащее на земле тело.

Распростертое на спине, одна рука вытянута, словно в мольбе.

Дебора крепко закрыла глаза и стиснула зубы, чтобы не разрыдаться в голос.

На земле возле ее ног валялась сломанная трубка. Маркуса постигла та же судьба, что и его отца.

— Мы запрем тебя тут ненадолго, — сказал Кельвин, — пока обсудим наши планы, а потом поговорим.

— Вы убили его в Греции и привезли сюда? — спросила Дебора. — Зачем?

Ей было все равно. Она говорила просто потому, что не хотела, чтобы ее заперли в темноте с телом Маркуса.

— Разумеется, нет, — ответил Кельвин. — Он сам приехал, искал меня. И, в сущности, нашел.

— И ты убил его, — сказала она.

— Конечно.

— Зачем? — Она постаралась подавить дрожь в голосе. — Господи, обычный энтузиаст-коллекционер вроде Ричарда, который считал, что нашел тело Агамемнона.

— Считал. Пока не встретил меня. Он каким-то образом связал меня с моим предшественником и обнаружил эту маленькую гробницу — свою гробницу, как оказалось. Когда он узнал мою... — Кельвин замялся, подбирая слова, — философскую ориентацию, то занялся самого разного рода поисками. К тому времени как я его нашел, он сделал то, до чего ты, по-видимому, так и не дошла.

— И это? — Ей по-прежнему было все равно.

— Он узнал, что содержится в этом ящике.

Тут парень, заталкивающий витрину в центр комнаты, поднял голову:

— Почти готово. Закрепляй.

Дебора быстро соображала. Похоже, чем больше она знала, тем больше смогла бы рассказать другим. Это могло сохранить ей жизнь.

— Мне известно все, — сказала она.

— Ну разумеется, — хмыкнул Кельвин.

— Мне известно, что если полиция проведет баллистическую экспертизу твоей пушки, то тебя арестуют за убийство Сергея Волошинова, агента МВД, которого ты убил, потому что он, как и я, знал о содержимом ящика.

Это остановило его. Секунду Кельвин казался искренне удивленным, потом улыбнулся.

— Хочешь знать, что еще я знаю? — спросила Дебора, бросая вызов его молчанию, его самодовольству.

Бауэрс, не обращая на нее внимания, повернулся к Белому Кролику. Тот нащупал под ящиком шнур питания и подключил к сети. Из-под одеяла просочилось таинственное зарево, подчеркнувшее контуры грубо обтесанных глыб. Одновременно прямо над ними заморгала и ожила невидимая прежде лампа дневного света. Парень отскочил к стене, встревоженный, даже немного испуганный.

— Момент истины, — произнес Кельвин.