— Хозяин — барин. Но я тебя в рапорте обязательно отмечу: без твой помощи мы бы хрен это дело размотали!

— А вот это правильно!

Когда задержанных увели, я напомнил Панкратову:

— Только не забудь про то, что я обещал Манкевичу. Он ведь здорово нам помог.

— Поговорю со следователем. Всё будет нормально с Манкевичем. От суда, конечно, не уйдёт, но я обязательно что-то придумаю.

Он зевнул, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— Эх, нам ведь ещё этого Кравцова искать, да кассира арестовывать… Наверное, опять домой ни свет ни заря припрусь. Эдаким манером жена скоро совсем из фатеры на улицу выставит. Она у меня хоть и сознательная, но всё равно — баба со всеми вытекающими.

— Никуда от тебя не денется твой Кравцов, — сказал я. — А с женой сам управляйся. Я тут тебе не помощник.

Он фыркнул.

— Ага… Мне ещё с женой помощников не хватало. Сдюжу как-нибудь.

Сказав, протянул руку.

— Бывай, брат Быстров. Удачи тебе, сыщик.

— И ты не пропадай!

Я вернулся к себе, на Петровку. До сих пор не мог привыкнуть, что наши в командировке, а я тут вроде как отдуваюсь один за всех. Дежурный сообщил, что по мою душу пока никто не являлся.

Пока гонялся за бандитами и похищенной кассой, успел нагулять зверский аппетит. Сходить что ли в ведомственную столовую? Разносолов там немного, но харчи относительно недорогие и вполне съедобные.

Мысль показалась мне дельной, и я снова направился на выход из кабинета, однако ещё в дверях столкнулся с остроносым и смуглым парнем лет двадцати, в модном сером костюме, безупречно белой сорочке и «бабочке», туго стягивающей шею. В правой руке у него была щеголеватая клетчатая кепка, под мышкой левой зажат кожаный представительский портфельчик.

— Здравствуйте! Вы Быстров? — скороговоркой произнёс остроносый.

— Здравствуйте. Он самый. Могу удостоверение показать.

— Покажите, пожалуйста, — попросил он.

Я пожал плечами и достал ксиву. Парень внимательно впился в неё глазами и перевёл взгляд на меня только тогда, когда убедился, что корочки не фальшивые.

— Будем знакомы. Агент ГПУ Борис Райнер. Работаю под непосредственным руководством товарища Артузова.

Предвосхищая мой законный вопрос, он тоже показал своё удостоверение.

Я посмотрел на часы.

— Вы с материалами по пропаже гражданки Лавровой?

Чекист кивнул.

— Да.

Я посмотрел на часы и покачал головой.

— Долго же вас не было, товарищ. Я уж было решил, что обо мне забыли.

Остроносый усмехнулся.

— Мы в ГПУ никого не забываем и всё помним.

— Теперь вижу. Хорошо, пройдёмте в мой кабинет и поговорим.

— Вы ведь куда-то спешили, товарищ Быстров? — проявил детективную смекалку Райнер.

— Пообедать в нашей столовке собирался. Однако дело превыше всего… — с готовностью произнёс я.

Будь свидетелем нашего разговора Степановна, влетело бы мне сейчас по первое число, но пока что я свободен, я ничей со всеми вытекающими. Хочу ем, хочу затягиваю ремень на ещё одну дырку и никто мне не указ.

— Ну не морить же вас голодом, — добродушно протянул Райнер. — Давайте пообедаем вместе, заодно и познакомимся получше. Какое-то время нам предстоит вместе работать.

— Постойте, я думал этим делом будет заниматься уголовный розыск… — озадаченно произнёс я.

Во всяком случае, такое впечатление сложилось у меня после вчерашнего разговора с Артузовым. Не то чтобы я имел что-то против чекистов, но всё-таки наши ведомства заточены под разные задачи.

— Мы тоже так думали до сегодняшнего утра, — загадочно сказал Райнер.

При этом выражение на его лице сразу стало скорбным. Такое происходит, когда человек вспоминает о чём-то плохом.

Правда для меня всё это прозвучало загадкой. Начиная с утра я только и делал, что занимался расследованием налёта на типографию, так что последние новости могли пройти у меня мимо ушей.

— И что же случилось сегодня утром?

Райнер вздохнул.

— До вас поисками Лавровой занимался товарищ Гаврилов. Именно он должен был подготовить и передать вам все материалы. Сегодня утром Гаврилова нашли в кустах, неподалёку от дома, где он живёт, с проломленной головой. Сейчас наш сотрудник находится в больнице. Говорить не может и врачи не ручаются за его жизнь, — огорошил меня Райнер.

Я задумался. История, в которую меня вписали, нравилась мне всё меньше. Хотя, конечно, ещё рано делать какие-то выводы.

— Это может быть связано с делом Лавровой? — задал самый главный вопрос я.

— Не знаю, товарищ Быстров. Как и все мы, он вёл одновременно много самых разных дел. Врагов у него хватало, — признался Райнер. — Мы учитываем любые версии.

— Знаете, пожалуй, у меня пропал аппетит, — признался я, вновь поворачиваясь к кабинету, но Райнер преградил мне путь.

— Товарищ Быстров, начальство приказало мне всячески помогать вам. Думаю, товарищ Артузов не простит мне, если вы доведёте себя до голодного обморока… Пойдёмте в столовую.

— Хорошо. Не буду спорить с новым напарником. И да, давайте перейдём на ты, Борис? Так право гораздо сподручней!

— Замётано, Георгий! — с лёгкостью откликнулся чекист.

Мы взяли в столовой подносы и встали в очередь на раздачу. Очередь двигалась быстро и минуты через две я и Райнер уже сидели в углу за столиком.

— Щи да каша — пища наша, — улыбнулся я. — Приятного аппетита.

Райнер кивнул.

К разговору мы приступили, когда перешли к компоту из сушеных яблок.

— Для начала мне бы хотелось узнать побольше о гражданке Лавровой, — сказал я.

Райнер щёлкнул замком портфеля и достал оттуда фотографию.

— Для начала изучи внешность. Карточка свежая, ей и полгода нет.

Я внимательно всмотрелся в фотографию, сделанную явно очень хорошим фотографом. Он намеренно добивался романтического эффекта, когда делал этот снимок, и у него получилось. Взгляд Ольги не был направлен на камеру, она смотрела чуть в бок. Вьющиеся локоны чуть ниже ушей, томный взгляд с поволокой, умело подчёркнутая линия изогнутых бровей, тонкие и выразительные черты лица… Она была очень фотогенична и, похоже, знала это.

— Красивая, — сказал я, возвращая карточку Райнеру.

— Что есть, то есть. Как понимаешь, от мужиков отбоя не было. Да, карточку можешь оставить себе, я специально сделал несколько копий.

— Спасибо. Просто удивительно, что Кандаурова не побоялась позвать её к себе. Такая красотка запросто могла бы отбить жениха, — заметил я.

— Ольга расцвела года два назад, а до этого была типичным гадким утёнком, — пояснил Борис.

— Тогда понятно, — сказал я.

Лидия просто не знала, в какую красавицу превратилась её двоюродная сестра, иначе я бы не был уверен в том, что она захотела бы приблизить девушку к себе. И даже не потому, что не доверяла, просто такие персонажи как её жених в любой момент могли переключиться на другую.

— Биография тебя интересует?

— Спрашиваешь!

— Тогда поехали, — начал делиться информацией Борис. — Родилась в 1899-м году здесь, в Москве. Отец погиб во время империалистической, воевал на австрийском фронте, даже «Георгия» получил. Мать скончалась от болезни три года назад. Ольга закончила гимназию, поступила в московский университет на химический факультет, но не доучилась, бросила. Замужем не была, на момент исчезновения работала учительницей химии в школе. Кстати, в школе её первой и хватились, когда Лаврова не явилась на работу и сорвала уроки. До этого характеризовалась исключительно положительно. В школе за неё очень переживают.

— Где живёт?

— Снимает комнату у гражданки Скарабей, — Борис назвал адрес. — Хозяйка тоже отзывается о жиличке только хорошо — плату отдавала вовремя, чистоплотная, аккуратная, покладистая, не вертихвостка какая-то, всегда ночевала дома, мужиков к себе не водила. В общем, сущий клад, а не жиличка.

— На квартире у Лавровой уже были?

— Да. Гаврилов делал осмотр.