— Приехали, — сказал шофёр, останавливая машину.

Я вылез из авто, подошёл к Панкратову и его собеседнику.

— Привет, Коля! Что тут у вас приключилось?

Панкратов обернулся, окинув меня удивлённым взглядом:

— Быстров? Встречный вопрос: а ты что здесь делаешь?

— Какой-то ты неласковый сегодня, Коля. Нет бы поздороваться со мной, руку пожать.

— Ну, привет, Георгий! И всё же: ты чего заявился?

— Партия сказала надо, комсомол ответил есть. Начальство твоё попросило, лично товарищ Николаев, — пояснил я.

— Зауважал тебя, видать, Николаев. Думает, мы без твоей помощи теперь ни один налёт не раскроем, — грустно усмехнулся сыщик.

— Если что — могу и домой вернуться, — с деланым равнодушием пожал плечами я. — Как-никак законный выходной.

— Э, погоди! Раз приехал — включайся в работу, — спохватился Панкратов.

Я улыбнулся.

— С этого бы и начинал.

— Прости, дружище. Ты ж понимаешь — я не со зла.

— Да не извиняйся, Коля. Лучше вводи в курс дела, чтобы время зря не тратить.

Панкратов повернулся к свидетелю.

— Большое вам спасибо! Подойдите, пожалуйста, к следователю. Он запишет ваши показания.

Свидетель — мастеровой с мозолистыми руками, кивнул и отошёл.

— История следующая: сегодня, день выдачи зарплаты рабочим типографии, — заговорил Панкратов. — Деньги из Госбанка привозят обычно часов в одиннадцать, а где-то около шестнадцати их выдают. Сотрудников в типографии много, сумма набегает приличная, как у хорошего завода. Примерно в четырнадцать двадцать в типографию влетели трое со шпалерами, кинулись к кассе и, угрожая оружием, заставили кассира отдать все деньги.

— А денег, значит, было много…

— Очень много, — вздохнул Панкратов.

— Ну, пойдём поговорим с кассиром.

— Пойдём. Только его уже раза четыре допрашивали.

— Где четыре, там и пять. Может, скажет что-то полезное.

Мы вошли в типографию и оказались в длинном и узком коридоре. Ни охраны, ни хотя бы завалящего вахтёра… впрочем, когда на тебя прут с наганами, от безоружного вахтёра толку мало.

Запах стоял специфический: типографская краска, бумага, какие-то химикаты.

— Через этот вход ворвались?

Панкратов кивнул.

— Да, через центральный.

— Есть и другие?

— Конечно. Служебный на той стороне дома: через него бумагу подвозят и прочие расходные материалы. Но он обычно запирается, причём изнутри.

— В момент ограбления кто-то видел налётчиков?

— Нет. Рабочие были у станков, конторские не шастали. Время выбрали удачное: все заняты работой.

— Удачное, говоришь?

— Да. Обеденный перерыв закончился, смена в самом разгаре. Люди делом заняты.

Я задумался.

— Типографию прежде грабили?

— По моим сведениям в первый раз, — сказал Панкратов.

— Ясно. Как попасть в кассу?

— Прямо по коридору, никуда не сворачивая. Касса почти в самом конце.

— Идём.

Мы двинулись дальше по коридору.

— В общем, тут у них печатные станки стоят, — показывал освоившийся Панкратов. — Справа — кабинет главного инженера. Это — дверь директора. Здесь бухгалтерия и расчётная часть. А вот и касса.

Мы упёрлись в комнату с небольшим зарешечённым окном, в полуметре от которого находилась дверь.

Панкратов постучал.

— Тук-тук, кто в теремочке живёт? Открывайте, уголовный розыск!

Лязгнул затвор, дверь приоткрылась. Из дверного проёма с опаской выглянул мужчина лет пятидесяти с унылым лицом.

— Представьтесь, — попросил я.

— Перцов, кассир.

— Быстров, особый отдел уголовного розыска. Впустите нас и поговорим.

— О чём? — тоскливо спросил Перцов, и его лицо стало ещё более унылым.

— О живописи, — буркнул Панкратов. — Неужели не догадываетесь, о чём вас будут спрашивать?

— Согласен. Дурацкий был вопрос, — согласился мужчина. — Извините, это от нервов.

— Извиняем, — сказал Николай. — Так вы впустите нас?

— Конечно-конечно, — засуетился мужчина. — Проходите, пожалуйста.

Мы вошли в его тесную каморку. Здесь не было ничего, кроме покрытого лаком дубового стола, стула, вешалки и металлического сейфа, стоявшего в углу.

А ещё стоял другой, не похожий на типографский, запах. Так пахнут лекарства, что-то успокоительное.

— Деньги в нём храните? — посмотрел я на сейф.

— Конечно, — проследив мой взгляд, ответил Перцов.

— И как часто у вас бывают крупные суммы?

— Разве что в дни выдачи зарплаты. Дважды в месяц, если быть точнее.

— Тогда как с поставщиками рассчитываетесь?

— Это уже без меня.

— И всё же?

— Директор и бухгалтер через банк проводят. Так что серьёзные суммы в кассе два раза в месяц: когда аванс выдаём сотрудникам или получку. Больше всего, конечно, в день получки.

— Ясно. Расскажите, как всё произошло.

— Ну как-как… Начиналось всё как обычно: с Госбанка привезли деньги. Я всё тщательно проверил и пересчитал, подписал накладные, подготовился к выдаче. У меня с этим образцовый порядок: лишнего не выдам, но и копейку не зажилим. Всё точно.

— Нас интересуют подробности налёта, — напомнил я.

— Да-да… Сейчас расскажу. Сижу себе, значит, вдруг — раз, в окошке ствол и прямо на меня. Открывай, говорят, сволочь, если не хочешь пулю получить. И убедительно так говорят, понимаешь, что не врут — им убить человека плёвое дело. Ну, я и открыл.

— У вас есть оружие?

— Откуда? — вздохнул Перцов. — По всей типографии только у одного директора револьвер. Сторож и тот с колотушкой ходит.

— В общем, на вас наставили ствол и вы их впустили…

— Пришлось. У меня, понимаете, жизнь одна. Да и семью кормить нужно. Геройствовать не стал, не до того как-то было. Дверь отпер, налётчиков впустил. И не стыжусь. Вы б на моём месте как поступили?

— Никто вас не обвиняет, Перцов. Лучше скажите, сколько их было?

— Кого, налётчиков?

— Да.

— Трое было.

— Уверены?

— Двое ко мне вошли, один в коридоре остался. Наверное, на стрёме.

— Описать налётчиков можете?

— Если бы… Касса в конце коридора, окон, как видите, лампочки светят через одну. В общем, не видно ни хрена. Да и не до того мне было, чтобы лица этих сволочей рассматривать. Честно скажу: струсил я тогда порядком! По сию пору не отошёл, валерьянкой отпаиваюсь.

— То есть лица нападавших кассир не разглядели?

— Я же сказал, что темно было. Да и перепугался до смерти.

— Ну хоть что-то могли запомнить? — с надеждой вскинулся Панкратов.

— Запомнил, — кивнул Перцов.

— Ну-ну, — обрадовался Панкратов. — Говорите.

— Дуло, что на меня наставили, заполнил. До смерти буду эту чёрную холодную дыру вспоминать.

— Тьфу ты! — сплюнул Николай.

Мы снова вернулись в коридор, где устроили маленькое производственное совещание.

— В общем, ты понял: он ничего, кроме этой дырки проклятущей не помнит! — вздохнул Панкратов. — И толку от него нуль, а то и меньше, если такое бывает.

— Бывает, — заверил я. — Про отрицательные числа слышал?

— Нет и слышать не хочу! С меня и бандитов хватает! Единственное, что радует — без жертв обошлось, но это, наверное, потому, что кассир и другие не дёргались.

— Согласен. Делись, Коля, что ещё без меня нарыл. Налётчиков точно было трое?

— Обижаешь! Кассир показал, что их грабили трое, но мы нашли и других свидетелей, они подтвердили слова Перцова. Правда, все видели налётчиков мельком или краем глаза, — сокрушённо сказал Панкратов. — Так что насчёт цифры можешь не сомневаться. Трое их.

— Ну, хоть на что-то можно опереться. Значит, троица злодеев ворвалась через главный ход типографии, прямиком по коридору добралась до кассы, заставила кассира отпереть дверь, деньги забрала и… Что было дальше?

— Дальше… Дальше они как зашли, так и вышли, рысью кинулись в соседний переулок, а там словно растворились! — Панкратов с досадой поморщился. — На всё про всё минуты три-четыре. Дерзкие ребята… И шустрые очень. Я бы им при встрече руки-ноги бы с огромным удовольствием переломал!