— И почему же вы решили, что я могу вам помочь? — кокетливо улыбаясь, спросила гражданка Шварц.

По интонации в голосе, я понял — она знает!

— В первую очередь, потому что вы — молодая и красивая, — начал с комплимента я. — Кроме того, у вас обширный круг знакомств. Наверняка кто-то мог… совершенно случайно, обмолвиться при вас не словечком, так хотя бы намёком… Помогите нам, Виктория Генриховна, и мы поможем вам.

— И чем же вы мне можете помочь? — удивилась собеседница.

— Начнём с того, что после нашего разговора вы не отправитесь в камеру, — вступил в разговор Коля.

Женщина поморщилась.

— Там просто ужасно! Этот запах…

Её передёрнуло.

— Не хотите в камеру? — усмехнулся я.

— Конечно! — горячо откликнулась она. — Ну кто ж в здравом уме туда захочет?!

— Вот! — назидательно протянул я. — Но на этом ваши выгоды не заканчиваются! Мой коллега, — я повернулся на Николая, — сможет устроить вас на работу. На нормальную работу, где никто не будет знать, чем вы прежде занимались. Ну, если сами никому не расскажете…

— Быстров! — сделав страшные глаза, зашипел на меня Коля.

— На нормальную работу! — с нажимом повторил я.

— Сделаем, — тоскливо согласился сыщик.

— Не обманываете? — недоверчиво произнесла гражданка Шварц.

— Честное комсомольское, — ответил за обоих я. — Однако всё будет зависеть от того, что вы можете нам рассказать.

— Я могу немного подумать?

— Только немного, — кивнул я и выразительно посмотрел на часы. — У нас очень мало времени.

Виктория Шварц откликнулась на удивление быстро.

— Среди наших ходили слухи про какой-то таинственный бордель, но так… ничего конкретного. Знаете, обычные бабские сплетни.

Она усмехнулась.

— Но… однажды со мной приключилась крайне неприятная история. Было это месяца три назад. Я как раз собиралась на «работу», вышла из дома — я живу недалеко от Страстного бульвара, в коммуналке. Прошла где-то с квартал, как внезапно со мной поравнялся закрытый экипаж.

Девушка вздрогнула, вспоминая неприятные события.

— Не надо никого бояться. Здесь вы в безопасности, — заверил я.

— Экипаж остановился, окна в нём были тёмные, кто находится внутри — было невозможно разглядеть. Дверца распахнулась, выскочили двое мужчин. Я хотела убежать, но не успела. Меня схватили и грубо затолкали внутрь, приставив к шее нож, — произнеся это, Виктория машинально дотронулась рукой до горла. — Это было ужасно! Но потом я услышала чей-то смех, которой показался мне знакомым.

Она снова замолчала.

— И? Говорите, — мы вас внимательно слушаем, — попросил я.

— Смеялся Паша по прозвищу Аристократ, один из моих клиентов. Он хохотал, а я не могла понять, чего тут смешного… А потом Паша сказал тем двоим, что меня поймали: «Придурки! Вы опять всё напутали! Это же лярва со Страстного, я её знаю». Эти двое жутко разозлились, а я перепугалась до жути… Думаю, всё: кончат меня прямо в карете, выбросят труп в речку и никаких следов потом не найдут. А Паша и говорит: «Повезло тебе, Вика, что в постели хороша, а то чиркнули бы пёрышком по горлу и все дела. Вали отсюда на все три стороны, пока я добрый». Ну, я ж не дура, мне повторять два раза не нужно. Руки в ноги и бежать.

— Так-так, — задумался я. — Но почему вы решили, что этот Паша Аристократ ворует женщин для борделя?

— Хотя бы потому, что в этот же день пропала моя соседка по квартире — Танечка Паль. И что-то мне подсказывает — без Паши Аристократа здесь не обошлось, — грустно заключила Виктория.

Дальше пришлось звонить Борису Райнеру, сообщать ему о наших успехах.

— Неужто нашли? — удивился он.

— А ты как думал! — с наигранной обидой произнёс я.

— Да ладно тебе, Быстров. Ты что — шуток не понимаешь, — сдал назад чекист.

— Да всё я понимаю, — засмеялся в трубку я. — Сейчас коллеги из МУУР установят личность этого Павла, и махнём за ним.

— А ну погодь, Быстров! — резво отозвался собеседник. — Сиди тихо, без нас на адрес не дёргай. Передай коллегам большое спасибо от лица всего ГПУ и меня в частности, но дальше мы действуем уже самостоятельно.

— Что, даже меня с собой не возьмёте? — не понял я.

Будет очень странно, если меня вдруг отстранят от расследования. Тем более, пока ещё непонятно насколько горяч этот след. Вдруг мы вытянули очередную пустышку?

— Ну уж нет! — заверил чекист. — Начальство приказало привлекать тебя по полной, так что минут через двадцать выходи на улицу — мы за тобой заедем.

— Это дело! Бывай, Боря! — радостно сказал я.

Люблю доводить до конца начатое.

— До скорого! — ненадолго простился со мной чекист.

Мы повесили трубки.

Появился Коля Панкратов, явно с хорошими новостями.

— Пляши, Быстров! — потребовал он, остановившись напротив меня.

— Да как два пальца!

Ради прикола я тряхнул молодостью, изобразив несколько «па» из популярного во времена моего отрочества брейк-данса, включая жалкую пародию на лунную походку Майкла Джексона.

На секунду меня аж пробило ностальгией. До сих пор вспоминаю, как по телеку в середине восьмидесятых показали просто убойный номер группы «Арсенал» с их «электропантомимой», и как на следующий день вся школа сошла с ума по брейку. На перемене каждый выделывался во что горазд.

Видимо «брейкер» из меня был ещё тот, поскольку мой «номер» произвёл на муровца явно не то впечатление, которое я ожидал. Панкратов почему-то вздохнул и посмотрел на меня сочувствующим взором:

— Жора, с тобой всё в порядке? Тебе плохо?

— Эх, темнота! — хмыкнул я. — Ничего ты не понимаешь в танцах и колбасных обрезках!

— Да я вообще сейчас тебя не понимаю! — совсем ошалел Николай. — Так, всё! Завязывай с танцами — я уже понял: это не твоё!

— С удовольствием. Итак, что удалось выяснить по этому Павлу.

— Много, Жора. Почти всё…

Муровцам Паша Аристократ оказался хорошо знаком, только прежде похищение людей не входило в род его основной деятельности.

Промышлял гражданин Тяпин (настоящая фамилия негодяя) такими обыденными для этих времён вещами, как налёты и «гоп-стоп» прилично одетых граждан в подворотнях. Как водится, сидел и не раз, в последний раз выпустили по очередной амнистии в двадцать первом, с той поры в поле зрения органов он не попадал.

Однако все его пароли и явки были хорошо известны уголовному розыску, так что, где искать Пашу, муровцы знали.

— Ну что, берём?! — клокоча от азарта, спросил Коля.

— Не берём, — огорошил я. — Вернее, берём мы с ГПУ. А вам велено передать большое спасибо!

— Антиресно-антиресно! — закачал головой как китайский болванчик Панкратов. — И как это прикажете понимать? Мы, значит, всю работу делаем, а сливки чекисты снимают. Непорядок…

— Не волнуйся, Коля! На твой век сливок хватит, — успокоил его я. — Если всё пройдёт как по маслу, замолвлю за тебя словечко. В общем, Родина тебя не забудет, товарищ Панкратов!

— Свежо предание… — кивнул он. — Ладно, мы не дамочки, скандал затевать не будем. Без нас, так без нас. У нас и своих забот полон рот. Передавай чекистам и наше, так сказать, с кисточкой!

— Обязательно передам!

В чём-чём, а в обязательности товарищам из ГПУ отказать было нельзя, сказали, что заедут через двадцать минут, и появились перед парадным выходом из МУУРа в назначенное время на знакомом уже авто, «реквизированном» у самого Артузова.

— Залезай! — любезно приоткрыл передо мной дверь Боря Райнер.

Я сел в авто и назвал один из адресов, по которому можно было найти Пашу Аристократа.

— Ну хоть не на другой конец Москвы трястись! — обрадовался чекист.

Взяли злодея прямо в его «офисе» — мутной конторке из разряда типичных «рогов и копыт», которых в нэпманской Москве расплодилось как тараканов.

Стоявшего на входе «бодигарда» смели, прижав мордой к стене и заломав руки. Когда работает ГПУ, лучше на пути не оказываться. ОМОН и СОБР моего времени отдыхают.