Сработано всё было чётко и оперативно. Праздно слонявшаяся по улице публика даже не успела опомниться, как облава началась.

Сколько было в моей жизни похожих операций — не счесть! Далеко не все из них становились удачными и приносили нужный улов, но результат был всегда. Иногда совершенно случайно удавалось поднять такие дела, что век бы не подумал!

Намётанным глазом агенты угро безошибочно определяли в заволновавшейся толпе проституток и одну за другой выводили к кольцу оцепления, где их уже ждали грузовики или вместительные повозки.

Я сразу схватился за размалёванную деваху лет восемнадцати, которая пыталась пристроиться к фланирующему по мостовой нэпману с необъятным пузом и жирной мордой с тремя подбородками.

— Ай! — взвизгнула она. — Вы чего чапаетесь?! Не видите, я с супругом погулять вышла. Правда, котик? — Она подобострастно взглянула на нэпмана.

Тот было открыл рот, чтобы вступиться за дамочку, но я осуждающе покачал головой.

— Не советую врать, гражданин. Мы ведь проверим бумаги и, если выяснится, что вы врёте…

Нэпман побелел.

— Я и не собирался врать милиции. Эта женщина… Да я её впервые вижу!

С нарочитой брезгливостью он оттолкнул от себя девку.

— Ах ты, скотина! — заорала она и чуть было не вцепилась ему в рожу, я едва успел застопорить эту бестию.

— Пройдёмте со мной.

— С тобой? — Проститутка окинула меня оценивающим взглядом. — Куда, милый? Ради тебя я готова на всё!

— Сейчас узнаешь, — многообещающе произнёс я.

Нет ничего хуже на свете разъярённой женщины, ненавижу вступать в конфликт с впадающими в исступление фуриями, но у проститутки хватило ума сообразить, что со мной не стоит пререкаться, поэтому она позволила мне увести себя до машины.

Увы, не у всех задержание проходило столь же гладко. Прямо у меня на глазах рыжая гражданочка умудрилась пнуть одного из оперативников в пах так, что тот согнулся и выпустил её. В рыжей оказалось столько энергии и силы, что её с огромным трудом удалось остановить только двум, далеко не хилым агентам угро.

«Сдав» добычу, я снова вернулся на улицу. Моё внимание на сей раз привлекла не женщина, а внешне ничем не примечательный субъект лет тридцати в низко надвинутой на глаза кепке и с поднятым воротником пальто. Он так старательно прятал своё лицо, что я сразу заподозрил что-то нехорошее.

Тот случай, когда поведение выдавало человека с головой.

Я подошёл к нему. При виде меня он отвернулся и попытался отойти в сторону.

— Постойте, гражданин! — приказал я. — Ваши документы!

Он сделал вид, что не расслышал, тогда я обогнал его и встал прямо перед ним.

— Документы, попрошу!

— Мои? — с видом деревенского дурачка спросил он.

— Ваши, — подтвердил я, настораживаясь ещё сильнее.

Уж больно подозрительно он захлопал по карманам, а когда ни с того ни с сего резко потянулся вниз, к голенищу сапога, я уже был наготове.

Ага, так и есть. За голенищем у типа оказалась пресловутая финка, которую он вряд ли доставал, чтобы при мне нашинковать солёные огурчики, поскольку тех просто не наблюдалось.

Не успело лезвие ножа блеснуть в свете уходящего солнца, как я уже выкручивал гадёнышу руку, заставляя разжать пальцы и выронить «перо». И тут меня ждал сюрприз. Мужик явно был под кайфом и болевой порог у него вообще походу отсутствовал. Я вывернул его кисть чуть ли не на триста шестьдесят градусов, а он даже виду не подал, что ему хреново и не выпустил нож.

Положение следовало выправлять. Я двинул ему локтем в скулу, а потом, удачно извернувшись, пробил солнечное сплетение.

Физиология в данном случае не подвела, урка на какое-то время потерял способность дышать и согнулся.

— Сразу бы так! — вздохнул я, отбирая у него финку. — Отдышался?

Бандит затравленно кивнул.

— Тогда пошли. И не вздумай дёргаться, мне для хорошего человека пули не жалко.

— Твоя взяла, начальник, — признал очевидное тип и покорно позволил отвести себя к «автозаку».

— Мужики, с этим повнимательней! — предупредил я конвоиров и продемонстрировал изъятую финку. — Хотел меня пырнуть. Потом протокол по нему составим.

— Спасибо! — поблагодарил меня один из милиционеров и для острастки звезданул задержанного по башке.

У того разом подкосились ноги, и он кулем свалился на булыжники мостовой.

— А ты не переборщил часом? — вопросительно уставился я на милиционера.

Тот любовно погладил здоровенный кулак левой рукой.

— Не волнуйтесь, товарищ. Не в первой. Очнётся уже в МУУРе, а так хотя бы спокойным будет.

Вместе с напарником они погрузили бесчувственное тело в кузов грузовика, не забыв по моей просьбе, связать арестованному руки..

Я похлопал по деревянному борту машины и только было развернулся, чтобы идти дальше, как в глубине улицы, там, где находился монастырь, тревожно захлопали выстрелы.

— Началось! — сквозь зубы процедил я и со всех ног побежал на другой конец бульвара.

Когда я оказался у монастыря, здесь уже шла настоящая война. Муровцы зажали к его ограде с полдесятка граждан явно уголовной внешности, которые не стали сдаваться и потому яростно отстреливались, засев за грудой бочек.

Я присоседился возле совсем ещё молодого паренька, про таких говорят — ещё молоко на губах не обсохло.

— Привет!

Он бросил на меня подозрительный взгляд, потом, видимо, вспомнил, что видел меня на инструктаже в МУРе, кивнул, здороваясь, и продолжил палить из своего револьвера.

Неподалёку от нас лежали милиционеры, стрелявшие из трёхлинеек, правда, пока особого толку от этого не было.

Банда делала яростные попытки прорваться сквозь наш заслон, но очередная попытка привела к тому, что их снова загнали к бочкам, а на мостовой остался один «двухсотый».

— Вы им сдаваться-то хоть предлагали? — спросил я у паренька-соседа.

Тот кивнул.

— Предлагали. Только этим терять нечего, хотят героями подохнуть! — Он сплюнул.

Ну вот, как минимум первый полезный результат облавы — удалось прищучить какую-то шайку, причём не из простых, иначе бы они вряд ли бы стали так огрызаться.

Нервы у бандитов были на пределе, как и патроны. Первым не выдержал здоровенный бугай в матросском бушлате. С перекошенным лицом он вынырнул из-за бочек, размахивая здоровенным тесаком, и тут же лёг, получив от моего соседа пулю прямиком промеж глаз.

Я уважительно посмотрел на парня — прямо ворошиловский стрелок какой-то! а тот невозмутимо перезарядил «наган» и снова нацелил его на бандитское убежище.

Следующего урку, который имел несчастье неосторожно высунуться, снял уже я. Хлоп! И даже кепка с пробитой башки злодея слетела.

Мы снова предложили злодеям сдаться, но получили в ответ только ругань и проклятия. Похоже, эта сволочь и впрямь решила в полном составе отправиться на тот свет. Что ж, кто я такой, чтобы им мешать? Тем более появился шанс ускорить их попадание на раскалённую сковородку — я заметил у одного из милиционеров ручную гранату гранату. Он уже собрался метать её в сторону неприятеля.

И тут мой взгляд зафиксировал, что милиционер то ли от волнения, то ли по неопытности, забыл снять с гранаты предохранитель. И, если он сейчас забросит её в «лапы» неприятелю, тем самым преподнесёт им такой подарок, о каком они даже не смеют мечтать.

— Стой! — Я едва успел перехватить его руку, быстро отобрал «бомбу» и, щёлкнув предохранителем, швырнул снаряд уже по всем правилам воинской науки.

Эх, не зря нас, пацанов, ещё в советской школе учили метать пусть учебные, но всё-таки гранаты. Чуть погодя набивал руку уже в армии и во время командировок в «горячие» точки страны, так что пригодилась наука на все сто — граната (в здешнем обиходе — «бомба») упала ровным счётом туда, куда я и планировал её забросить, а именно аккурат за эти проклятые бочки, где засели бандюки.

Грохнуло так, что у меня на короткое время заложило уши. А когда воздушная пробка рассосалась, до меня донёсся чей-то душераздирающий крик: кому-то основательно прилетело.