— Понятно, — протянул я. — А на самом деле, никакой тёти Оли вы не знаете и, само собой, ни о чём её не просили…

— Конечно, — кивнула Рахиль. — У меня отродясь такой подруги не было.

— Курточка хорошая?

— Да. Совсем новая ещё. И перешивать ничего не надо: она Сарочке впору пришлась. Вы ведь видели, как курточка на Саре сидит, да?

Эту курточку на девочке я видел. Действительно, довольно нарядная вещь и потому весьма дорогая.

— Сара запомнила эту «тётю Олю»?

Вместо ответа Рахиль позвала:

— Доченька, подойди к нам. Дядя Георгий хочет спросить тебя о той женщине.

Девочка подошла и бросила на меня робкий взгляд.

— Дядя Георгий, вы ведь настоящий милиционер, да?

— Вроде пока не было причин сомневаться. А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Потому что другие дяди-милиционеры выгнали маму и не стали с ней разговаривать, когда она пришла к ним жаловаться, — сообщил ребёнок.

— Чего-чего? — поднял вверх брови я, даже забыв о чём до этого хотел спросить девочку.

— Мы с Сарой ходили в милицию. Они не стали брать у меня заявление, сказали, что такими пустяками не занимаются, и что Сара сама виновата, потому что отдала курточку незнакомой женщине. Один из них, такой мордатый, даже посмеялся. Сказал, что будет наукой на будущее.

Я почувствовал как во мне закипает злость. Похоже, потерявшие берега работнички появились гораздо раньше, чем мне казалось.

— Что за отделение?

— Оно здесь, неподалёку от нашего дома находится, — сказала Рахиль.

— Кто с вами разговаривал? — продолжил я.

— Дежурный. С ним был ещё один милиционер. Действительно, мордатый, как Сарочка сказала. Она у меня девочка наблюдательная, — похвалила дочь женщина. — Жаль только, что доверчивая больно.

— Этот мордатый как-то представился? Назвал фамилию или должность?

— Нет, ничего не сказал. Только в конце над нами издевался.

Я посмотрел на часы. По идее дежурный ещё не успел смениться, значит застану его на месте.

— Собирайтесь!

— Зачем? — удивилась Рахиль.

— Идём подавать заявление. Формально без заявления у меня будут связаны руки.

— Но нас же оттуда выгнали! — воскликнула она.

— Ну вот, заодно и этот вопрос провентилируем.

— Хорошо. Буду готова через пять минут, — не очень уверенно сказала Рахиль, но всё-таки вошла в свою комнату переодеваться.

Девочка осталась стоять возле меня.

— Дядя Георгий, вы ведь найдёте эту нехорошую тётю и арестуете? — испытывающе глядя на меня, спросила Сара.

— Обязательно, — пообещал я.

Сара заметно повеселела. Она была уверена во мне гораздо сильнее, чем я.

Разумеется, пяти минут на сборы Рахиль не хватило, но я не требовал от неё такой пунктуальности. Мы вышли из квартиры где-то через полчаса и втроём отправились в злополучное отделение милиции.

— Сюда, — показала Сара, когда мы подошли к старинному дому, стены которого покрылись облупившейся штукатуркой.

Поднялись по ступеням, толкнули дверь и оказались в тёмном и гулком коридоре.

Дежурный, с красным рябым лицом, мерно отхлёбывал чай из стакана в металлическом подстаканнике. Всё его внимание было сосредоточено на засаленной газете, которую он удерживал в другой руке.

Я знаком показал Рахиль и Саре оставаться на месте, а сам подошёл к дежурному, замер напротив и стал ждать.

Дежурный и ухом не повёл в мою сторону.

Я человек в целом мирный, закатывать скандалы вот так, прямо в лоб. Не люблю, поэтому поначалу действовал довольно терпеливо.

— Добрый вечер. Вы — дежурный?

— Ну я, — соизволил оторваться от газеты рябой. — Чего нужно?

Что-то мне подсказывало, что до чая он успел приложиться к другому, более горячительному напитку.

— Мы пришли подать заявление о мошенничестве.

Дежурный повернул шею и увидел тихо стоявших чуть поодаль Рахиль и Сару. Он сразу узнал их и недовольно хмыкнул.

— Домой возвращайтесь, граждане.

— Мы пришли подать заявление, — твёрдым тоном объявил я.

Рябой приподнялся. Как он выпрямился, оказалось, что мы с ним одного роста.

— Слышь ты, несознательный. Бери своих жидовок и вали отсюда, — прошипел он.

— Что ты сказал?!

— Что слышал. Выметайся вместе со своими жидовками!

— Ах ты гад! — Не сдержавшись, я врезал дежурному по морде.

Удар был знатный, его отбросило к стене. И пусть он крепко приложился затылком, однако сознание не потерял, заорав во весь голос:

— Тревога!

Захлопали двери, коридор моментально наполнился людьми. Сразу несколько из них бросились на меня.

Достать оружие я физически не успевал, но и сдаваться не собирался. Первого, кто пытался вцепиться в меня, встретил пинком в живот и отправил на пол. Следующего перекинул через бедро, обрушив на стол дежурного. К такому испытанию мебель оказалась не готова и потому с треском развалилась.

Третий похоже знал что-то вроде джиу-джитсу и попытался применить на мне приёмчик, но я схватил его за ремень, оторвал от пола и отправил в полёт вслед за предыдущим товарищем.

Четвёртый — плотный мужик со здоровенной будкой — не иначе как тот самый мордатый, о котором рассказывали Рахиль с Сарой, оказался трудным орешком. Боксёрская двойка только раззадорила его, а мне прилетела такая оплеуха, что я сначала услышал колокольный звон, а потом оглох.

— Ну, держись, сука! — разъярился я.

Как известно, большой шкаф громко падает, поэтому когда я припечатал мордатого к полу, казалось, что потолок и стены заходили ходуном. Но это была моя последняя и можно сказать — пиррова победа, потому что тут на меня навалились сразу со всех сторон, и надо было быть как минимум медведем, чтобы раскидать всех, как собак.

Увы, моих сил на это уже не хватило, и я не смог удержаться на ногах и упал, ощутив как в рёбра врезаются чьи-то сапоги и башмаки.

Было нестерпимо больно, однако сознания я не терял. Пытался изловчиться, дёрнуть нападавших за ногу, уронить. Я слышал, как дико кричит Рахиль, как плачет Сара и потому держался изо всех сил.

— А ну прекратить! — загремел чей-то начальственный голос, отражаясь от стен. — Что здесь происходит?

Его моментально послушались, бить меня перестали — скорее всего состоялось явление начальника отделения народу.

Я не ошибся.

— Да вот, товарищ начальник, контру задержали, — довольно сообщил кто-то. — На дежурного напал.

— С трудом взять удалось, — встрял в разговор ещё один невидимый собеседник. — Видать, матёрый попался. Вон, револьвер при нём обнаружили — не иначе стрелять в нас хотел… сука! — прибавил он.

Надо же, я даже не успел заметить, когда меня обезоружили.

— А ну покажите мне этого матёрого. Хочу на него посмотреть! — потребовал начальник.

— Вставай, контра!

Меня подняли на ноги. Голова гудела, в ушах стоял шум, губы саднили, глаза заплыли, я с трудом мог разглядеть, что происходит вокруг: все лица превратились в пятна.

— Кто такой? — свирепым тоном поинтересовался начальник, предвкушая последующие лавры от моего задержания.

Один из его подчинённых, что держал меня, не устоял от искушения и треснул мне по лицу.

— Говори, когда с тобой начальство разговаривает!

— В кармане пиджака удостоверение посмотрите, — еле шевеля разбитыми губами сказал я.

— А ну пошукайте по карманам, — приказал начальник.

Чья-то рука бесцеремонно залезла во внутренний карман пиджака, достав оттуда корочки.

— Вот, товарищ начальник.

Документы перекочевали к старшему.

Тот взглянул на них и моментально послышался рёв, мало чем уступающий знаменитым иерихонским трубам.

— Твою мать! Вы, уроды, хоть поняли, что натворили?!

Начальник отделения снял фуражку и вытер рукой пот со лба.

— Простите, Георгий Олегович! Накладочка вышла. — извиняющимся тоном произнёс он. — Фельдшера точно не нужно?

Мы сидели в его кабинете, куда он привёл нас сразу после того, как увидел моё удостоверение.