Еще один минус в моем становлении княгиней — никакой личной жизни!

— Переживаешь? — тихо спросила Даяла, с одухотворенным лицом и хитрой улыбкой на губах, поправляя шлейф моего подвенечного белоснежного и изумительного красивого платья. Правда, что обидно, с очень жестким корсетом. Но как заявила госпожа Сонг, лично создавшая мой образ: «Милочка, ну, а что вы думали? Изящность и красота — требует жертвенности».

Я спорить не стала, но осталась при своем мнении, что корсет все же был лишней деталью данного платья. Но без него платье было бы не таким великолепным.

Придирчиво оглядывая сотворенный образ, аккуратно поправила на голове легкий, почти не ощущаемый венец, поддерживающий сложную изысканную прическу, смущенно, но тем не менее широко улыбнулась, поделившись:

— Переживаю, конечно. На церемонии и банкете будет чуть ли не вся аристократия Ардертарта! Чему лично я отнюдь не рада. Я была бы очень счастлива, если бы брачный обряд был в кругу лишь самых близких. Но это, увы, невозможно.

Яла прыснула смешком, усаживаясь на диванчик и кивая:

— Невозможно. Поскольку ты жена будущих императоров, а не животноводов каких. Сама понимаешь.

— Да, понимаю, — выдохнула со смехом, аккуратно, чтобы не помять платье, присаживаясь к подруге и приобнимая ее за хрупкие плечики.

— Спасибо, что согласилась быть рядом в такой момент. Для меня это очень ценно.

— Разве я могла по-иному? — притворно удивилась Яла и тут же посерьезнела: — Ты моя единственная близкая подруга, более того, та, кто спасла мне жизнь. Тебе обязана не только я, но и мои мужчины.

Помрачнела, вспоминая недавние страшные события и свою… О, проклятые боги. Если бы не советник и моя магия, всего бы этого могло и не быть. Не быть моей Даялы и искреннего счастья.

Я не смогла бы спокойно жить, зная, что по моей вине погибло близкое существо.

— Лея! — прикоснулась к руке Яла. — Извини, не нужно было в такой момент об этом вспоминать. Мне жаль.

— Нет, что ты, все в порядке, — тихо откликнулась, затем хитро улыбнулась: — Лучше расскажи о своей замужней жизни.

Даяла смутилась, но охотно рассказала, что они уже присмотрели недалеко от дворца небольшой, но очень уютный домик. Правда, сколько я ни предлагала подруге жить во дворце вместе со мной, она, как и ее мужчины, отказалась, сославшись на то, что они желали уюта вдали от дворцовых интриг, множества слуг и охраны. И я согласилась, понимая, что настоящего уюта во дворце не могло и быть не может. Еще один существенный минус.

Однако какие бы ни были минусы, я бы ни за что не отказалась от своих мужчин.

И еще Даяла поделилась, что они уже планируют малыша. На что я лишь по-доброму усмехнулась, сообщив, что торопиться с детьми не стоит, припомнив слова моей бабушки, что дети должны рождаться в любви, а не сухим плановым расчетом. Таким образом они редко у кого действительно получаются.

Яла задумалась и покивала, соглашаясь.

Затем она рассказала, что буквально через неделю к ним в гости собирается семья Джаля. Подруга со священным ужасом поделилась, что совершенно не знает, какая у тех будет реакция, а особенно у матушки ее чешуйчатого мужа. Поскольку со стороны самой Даялы о родственниках волноваться не стоило, ее родители, первыми узнавшие о благополучии дочери, лишь обрадовались, но и спешить с визитом не собиралась, сообщив, что прибудут лишь тогда, когда дочь с мужьями крепко и плотно укоренится в новом доме.

Я даже восхитилась подобной мудростью главы дома Крижель. Вот он, истинный отец.

Чего не скажешь о моей собственной матушке.

Воспоминания о недавнем удивительно неприятном разговоре с матушкой захлестнули с головой, и я более не слышала счастливого щебетания подруги, погружаясь в тот день, когда старшая лэрди Стаунхаус прибыла во дворец.

* * *

С матушкой с момента моего отъезда во дворец и на протяжении всего отбора не общалась. Она не писала мне, словно вычеркнула свою дочь из жизни. Однако стоило ей узнать о том, кто станет следующей императрицей, как она живо примчалась во дворец.

Лэрди Стаунхаус холодно поприветствовала меня, даже и не подумав обнять собственную дочь, которую не видела несколько недель, заявила, что я обязана ввести ее в придворные дворца, выделить баснословное жалованье и обязана родить от драконов минимум троих детей.

Первые, естественно, станут следующими императорами, а третий ребенок ― наследником рода Стаунхаусов, для того чтобы род не сгинул, поскольку последними его представителями являлась я и матушка.

Сказать, что я опешила от такой наглости, это ничего не сказать. Пока матушка изрекала свою возмутительную тираду, я хватала ртом воздух, задыхаясь от незаслуженной обиды и несправедливости, и порывалась высказать ей, что мало того, что я не обязана отдавать ей и одной золотой монеты, так и просветить, что кроме как двоих близнецов-драконят понести более не смогу.

А она, если того желает, может выйти замуж и родить еще наследников. Поскольку она вполне молода. Но раскрывать тайны рода Артерваргов я не собиралась, и как только матушка замолчала, прохладно уточнила:

— Вы закончили?

— Что? — заметно растерялась лэрди, наверняка думая, что я после ее слов тут же побегу выполнять нелепые требования и сразу заниматься продолжением уже бывшего рода. Правда, этим несомненно благородным делом мы с мужьями занимались каждую ночь, на благо Артерваргов, конечно же, но это ее не касалось.

— Я спрашиваю: вы сказали все, что хотели?

Лэрди важно кивнула, жадно сверкнув такими же, как и у меня самой, глазами. Я тяжело вздохнула, на выдохе спокойно ответила, правда, внутри не чувствуя и малости этого мнимого спокойствия:

— В таком случае, желаю всего хорошего, — я поднялась на нетвердые ноги. — Более не задерживаю.

— Что?! Да как ты смеешь, мерзавка?! — зашипела лэрди, осознав, что никто не собирается выполнять и доли того, что она здесь говорила. — Думаешь, стала подстилкой драконов, и можно плевать на родственные связи?

В грудь словно воткнули раскаленный нож.

Пошатнувшись, машинально положила дрожащую ладошку на ноющую грудную клетку, тихо попросила, морщась от жалобного голоса:

— Прошу, уходите!

— Да я тебя сейчас!.. — вскочила она с кресла, делая шаги ко мне и занося руку для удара.

Я зажмурилась, понимая, что нужно было дать отпор, нужно хоть что-то сделать. Но что я могла? Ударить в ответ собственную мать? Ну, или, на худой конец, увернуться, а не стоять, словно жертвенная овца, но я не смогла, сжавшись в комочек, ожидая удара.

Но он почему-то не последовал. Вместо него я услышала судорожный испуганный вдох и тихое скуление. А затем грохот распахнувшейся двери.

Открыв один глаз, облегченно выдохнула, видя, как мрачный Анхель аккуратно, но твердо сжимает матушкино запястье. В дверях с яростью на лицах замерли мои мужья и новый глава безопасности, сканирующий опасным взором выделенные нам для разговора комнаты. И, не находя опасности, недоуменно вздернул бровь, впиваясь цепким взглядом в лэрди Стаунхаус, даже мне стало не по себе. И благо матушка не заметила этого, а то точно бы рухнула в обморок.

— Что здесь происходит? — обманчиво спокойно спросил Дэм, плавной, хищной походкой шагая к нам.

— Рели, ты в порядке? — в то же время взволнованно спросил Никлаус, обогнавший Вадэмиана и подлетевший ко мне, обеспокоенно обнимая за талию и поворачивая таким образом, чтобы своем мощным телом защитить от раздосадованного взора матушки.

Я кивнула, прильнув к своему дракону.

— Лэрди, вы собирались ударить свою дочь, нашу будущую жену и свою императрицу? — ледяным тоном задал вопрос Анхель.

Матушка посмотрела на меня в поисках поддержки и не найдя, обреченно опустила голову.

— Простите, ваши Светлости, не знаю, что на меня нашло.

— Вам лучше удалиться, лэрди. До брачного обряда вход во дворец вам запрещен. Найрональ, проводи.