— Мы что-нибудь придумаем, — тихо заверил меня Дэм.

Но и я, и они знали, что если бы был хоть один шанс, мы бы уже знали.

— Тогда вот что: в первую очередь нам нужно поймать преступника, посмевшего покуситься на сокровищницу. Провести бал и третье испытание, за это время вам приглядеться к Рели, может, постараться сделать что-то большее, чтобы понять суть.

От бессилия скрипнул зубами, из-за лютого нежелания такого рода проверок. Но иного выхода не видел и сам.

— Только ты забываешь, Никлаус, что время у меня и брата на исходе, — негромко напомнил Анхель о скором двухсотлетии.

Угрюмо на него посмотрел, но промолчал. Что тут скажешь? Выбирать между любимой и братьями, какой же тут выбор? Нет выбора. Но если она не сосуд, то мы в любом случае потеряем троих.

Риск. Оправданный ли? Я не мог сказать.

Никто бы не смог.

— Думаю, на сегодня хватит об этом, — твердо произнес Дэм. — Никлаус, я перекинул тебе списки приглашенных на бал гостей. Утверди, пожалуйста, у императора.

— Видел, — кивнул я. — Хорошо.

— И уточни у него про защиту, — попросил Анхель.

Устало вздохнул, кивая и делая соответствующие пометки в магишете.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Это все.

Наследники ушли, оставляя меня с мрачными мыслями наедине. Сжав переносицу, перевел взгляд на магишет. Что же, похоже, у всех нас оставалась лишь надежда. Но втайне и глубоко внутри я был отчего-то уверен, что моя Рели, как бы мне ни хотелось иного, именно та, кто спасет моих братьев.

Оставался вопрос: какой ценой?

Лорелея

— Ты нас боишься, Рели? — ласково спросил Никлаус, присел на диванчик и осторожно, но настойчиво притянул меня за руку, усаживая рядом с собой.

Так близко и плотно, что наши тела соприкоснулись, вызывая противоречивые чувства. А затем осмелевший дракон и вовсе приобнял меня за плечи, повернул к себе и заглянул в глаза, вынуждая смотреть в вишневую глубину, на дне которой теплились ошеломляющие чувства, направленные не на кого-то там, а на меня. Чувства нежности и тревоги.

Моргнув, неопределенно покачала головой, нервно заправила прядь волос за ухо и мельком взглянула на притихших наследников, ревниво ловящих каждое движение распорядителя.

Мысленно усмехнувшись, мягко выпуталась из своеобразных объятий, что уж там, желанного мужчины, и немного отодвинулась под хорошо различимый разочарованный стон дракона, откликнувшийся во мне легкой судорогой внизу живота, и ощутила, как и от этой судороги, и от заметных удовлетворенных искр в глазах двух других мужчин щеки лизнуло жаром смущения.

«Да, Лея, повезло так повезло», — со вздохом потерла переносицу, не зная с чего начать непростой разговор.

Неловко кашлянув в кулачок, как можно спокойней произнесла:

— В общем, думаю, будет правильно и честно, если вы мне сами расскажете обо всем, и в первую очередь ― об этих любопытных украшениях и как они оказались в моих вещах, — кивнула на ковер, где по-прежнему маленькой кучкой поблескивали диковинные драгоценности.

— А во вторую? — нагло поинтересовался Анхель, присаживаясь на подоконник. Вадэмиан же попросту устроился в кресле, оттуда поглядывал на меня, сверкая своими изумрудными глазищами.

— А во вторую очередь, почему вы во мне так заинтересованы? Прощу прощения, ваши Светлости и лэрд Таритарен, но мне непонятно, по какой причине ко мне настолько повышенное внимание. Ведь я не из правящего рода, чтобы во мне была выгода, к примеру, укрепления земель и власти.

На веселые смешки драконов я постаралась не обращать внимания, но если быть честной, их смех был не очень приятен, но и не обиден.

— И, если уж откровенно говорить, я не красавица, чтобы ваш интерес был именно таковым, мужским. По этой причине мне бы хотелось получить ответ на этот один лично для меня главный вопрос. Потому как если вы вознамерились воспользоваться мной, для каких-то своих целей, то я не позволю, чего бы мне это ни стоило. Ну, и на другие вопросы, конечно же.

На меня укоризненно посмотрели три пары глаз, а Анхель возмущенно фыркнул:

— Даже и в мыслях не было тебя использовать, Лорелея. Глупости.

— Рели, неужели ты о нас так плохо думаешь? — искренне изумился Никлаус, осторожно прикасаясь к моей руке, как бы невзначай поглаживая по нежной коже большим пальцем.

Если скажу, что меня не взволновало это прикосновение, я солгу. Взволновало, и еще как взволновало, но вместе с тем мне стало немного стыдно за свою недоверчивость.

— Но что мне остается думать? — тихо спросила, стараясь более ни на кого не смотреть. — Уверена, каждый на моем месте подумал бы о корыстных целях.

— Мы понимаем тебя, Цветочек, — вздохнул Вадэмиан, потирая лоб. — И позволь просить от своего лица и от лица своих братьев прощения за причиненное неудобство и за то, что своими действиями заставили тебя волноваться. Мы поступили неосмотрительно и неразумно, это факт.

— Но зачем?

Повисло недолгое молчание. Мужчины, обменявшись странными взглядами, в упор посмотрели на меня, отчего я сглотнула и нервно поерзала на диванчике, предчувствуя, что совсем скоро, а точнее ― прямо сейчас я узнаю, похоже, нечто важное. То, что многие не знают. То, о чем не говорится простым и даже не очень простым людям. А лишь приближенным к императорской семье.

— Лорелея, что ты знаешь о правящей семье? — начал издалека его Светлость Анхель тихим, осторожным голосом, словно боясь спугнуть крайне редкое и робкое животное.

Сравнение мне не понравилось, но я лишь развела руками, ровно ответив:

— Почти ничего. Прошу прощения за то, что я сейчас скажу, но это правда, — вздохнула, видя, как напряглись мужчины — Мне никогда не были интересны темы, касающиеся императорского дома. Извините, — под тихий смех Вадэмиана и изумленно округлившиеся глаза Анхеля, а также смешливый фырк Никлауса приложила тыльные стороны ладоней к щекам, сглатывая и прикусывая губу.

— Мое самолюбие вместе с самооценкой опустилось на дно, — фыркнул Анхель.

— Зато честно, — хохотнул Вадэмиан.

Я натянуто улыбнулась.

— Однако, ни для кого не секрет, что в монаршей семье многие императрицы не пережили и десятилетия, находясь в союзе с драконами правящего рода.

Смешки резко прекратились, сменяясь мрачностью и задумчивостью. Мне стало неуютно, но и врать, как и изворачиваться, мне не хотелось. Отодвинувшись еще немного дальше, что не осталось незамеченным тоскливым взглядом Никлауса, прошептала:

— Я не хотела никого обидеть.

— Ты ничего такого не сказала, Цветочек. Лишь общеизвестный факт. Но самый что ни на есть актуальный на данный момент, — сумрачно ответил Анхель, сверля меня угрюмым взглядом, в котором легко угадывалась затаенная грусть и досада.

Я сглотнула, не зная, что сказать, и просто промолчала.

— Позвольте, я начну, — спокойно произнес Вадэмиан, обманчиво расслаблено откинулся на спинку кресла, закинул ногу на один из подлокотников и сложил руки в замок. — Прежде всего, отвечая на твой вполне закономерный вопрос о том, почему же к тебе такой интерес и внимание с нашей стороны, то, в общем-то, все до банального просто: ты нам понравилась.

У меня изумленно округлились глаза, а дар речи и вовсе пропал. Хватанув ртом воздух, недоверчиво взглянула на невозмутимых мужчин.

«Вот так «просто». Они шутят?», — но на то, что драконы шутили, было не похоже. На лицах мужчин совершенно не прослеживалось и тени насмешки или шутки. А значит… Великие!

— Да, не делай такие удивленные глаза, — ответил Анхель, дернув уголком рта в намеке на улыбку. — Брат сказал за всех нас сущую правду.

— И украшения были знаком внимания, вышло действительно нехорошо, — виновато улыбнулся Никлаус.

— Все так и есть, — серьезно кивнул Вадэмиан. — Что же касается жизней императриц, то все одновременно и просто и сложно. В нашем роду драконы действительно рождаются крайне одаренными магией, из-за чего почти с рождения наследникам требуется носить княжеские блокаторы магии. Венец, — он указал себе на голову и расстегнул рукава сорочки, открывая массивные и даже с виду тяжелые браслеты, испещренные руническими знаками. — И браслеты. Так как наследники уже в утробе матери очень сильны, они неосознанно тянут из нее силу, императоры пытаются всячески помочь, подпитывая свою половину или, как у нас принято говорить, — фрайал.