Прадед мой жил тогда при кладбище и вечерами часто любил прогуливаться по дорожкам. И вот, проходя однажды по одной из аллей, он заметил возле могилы высокого человека в темном плаще. Взглянув на незнакомца, прадед невольно подумал, что этого человека он где-то уже встречал, но где и когда — припомнить не мог: мало ли приходилось ему встречать на кладбище частых или постоянных посетителей, родственников покойных… Но представьте ужас моего прадеда, когда в незнакомце он узнал итальянца, умершего лет двадцать тому назад. Незнакомец тоже вздрогнул от пристального взгляда прадеда и выронил из-под плаща сверток, который оказался… живым ребенком. Прадед хотел крикнуть, но не мог: какая-то сила сковала все его члены. Когда он пришел в себя, незнакомца не было… Ребенок тоже исчез, но на могильных камнях остались кровавые пятна… Незнакомец больше не появлялся. Прекратились и исчезновения детей… Такие выродки — говорит поверье — бывают от страшного противоестественного сожительства сына с матерью, и свойства вампира прекращаются со смертью последнего в роду…

Комментирую: Сюжеты о могилах вампиров и прочих кровожадных упырей бытовали — как в Одессе, так и в её окрестностях — по крайней мере, в 1860-х годах, что зафиксировано в синхронной периодике. Случалось, подобные могилы даже вскрывали в целях, так сказать, профилактики.

Поскольку В. И. Смирнов приводит ряд преданий и легенд, связанных со Старым кладбищем, постольку можем дополнить этот сборник сюжетом о могиле П. А. Власто-Маюрова (1847–1887), подполковника, старшего адъютанта командующего Одесским военным округом, исполнявшего обязанности городового полицмейстера, участника русско-турецкой войны 1877–1878 годов, кавалера нескольких орденов, организатора и руководителя службы ночных сторожей в Одессе, домовладельца. Павел Алексеевич происходит из старинного греческого купеческого рода Власто, приемный сын действительного статского советника Алексея Ивановича Майорова. Прославился исключительной щедростью, любимец одесситов. П. А. Маюров скончался 7 марта 1887 года, отпевали в кафедральном Спасо-Преображенском соборе. Погребен на Старом кладбище 9 марта.

Павел Алексеевич был настолько любим одесситами и одесситками (богатый и щедрый холостяк!)» что они не желали смириться с его кончиной. А потому вскоре после его погребения с подачи «светских львиц» активно распространились слухи о его мнимой смерти. О том, что, будто бы его похоронили заживо, а затем могилу вскрыли и констатировали смерть от удушья. Эти слухи представлялись настолько убедительными, что городовой полицмейстер был вынужден дать в прессе официальное опровержение.

— Всем надо показывать ещё пустую могилу…

— Как это так — пустую, — не понял я.

— Дело в том, что об этой могиле, — спутник мой указал на разрушенный памятник, — рассказывают странные вещи… Лет сто тому назад похоронен здесь благочестивой жизни человек, давший обет при жизни постричься в монахи и поселиться на Афоне. Стремление его к отшельничеству было так велико, что никакая сила не могла его преодолеть… Но только не судьба была праведному человеку почивать в святом месте… И что же вы думаете? Возвращавшиеся с Афона паломники утверждали, что среди монастырской братии видели своими глазами этого умершего в Одессе человека, которого многие знали в лицо… Братия передавала, что появился он среди них чудесным образом и был принят настоятелем беспрекословно и без всяких расспросов… Видно, велика была сила его молитвы и заслуги перед престолом всевышнего… А под этим памятником, говорят, пустое место…

— А почему было не разрыть могилу, чтобы проверить слухи и убедить суеверных в явной нелепости этих толков?

— Хотели сделать, но высшие духовные власти воспротивились. Теперь, конечно, не поцеремонились бы, а раньше насчет этого было очень, очень строго… Сейчас могила уже никого не интересует, и почти всё позабыто… Рассказал вам то, что слышал от старых людей…

Комментарий. Легенды такого рода объясняются двояко. Во-первых, на территории Старого кладбища наверняка были кенотафы. Во-вторых, известны случаи мнимых захоронений лиц, стремившихся избежать уголовного или иного преследования. Такие «умершие» покидали Одессу и жили по купленным документам покойников. К слову, подобная процедура продолжает практиковаться. Более подробно эта тема нами освещена в монографии «Первые кладбища Одессы» (2012).

Нам показывали могилу «вестницы смерти», о которой рассказывалось, что появление её в чьем-либо доме предвещало смерть одного из членов семьи, поэтому злополучная «вестница смерти» вела отшельнический образ жизни, изредка посещая ту или иную семью, куда приходила под видом нищенки за подаянием…

Показывали также могилу «святой», даже после смерти совершавшую чудеса исцеления.

К сожалению, нам не удалось услышать связного рассказа об этих «таинственных могилах».

Об этом кладбище ходит много слухов, поскольку его фрагменты вскрывали не в столь уж отдаленные времена, в ходе прокладки и ремонта трамвайных путей на перекрёстке Греческой и Екатерининской улиц. Разумеется, находки обрастали слухами, легендами, вплоть до свидетельств о разгуливающих по окрестным дворам «живых мертвецах». Что же это за погост?

Суть в том, что территория под первое (так называемое Старое) городское кладбище была отмежевана даже не в 1794-м, а лишь в 1795 году. Находилась она, как мы понимаем, на довольно значительном удалении от первично осваиваемых и застраиваемых мест, да ещё в условиях отсутствия сносных дорог. В монографии «Первые кладбища Одессы» (2012) я подробно останавливаюсь на всех этих обстоятельствах. По всему видно, что погребения на Старом кладбище стали производиться не сразу.

Тогда возникает вопрос, где хоронили обитателей Хаджибея, пусть и не столь многочисленных, в 1789–1793 годах и в самые первые годы существования нарождающейся Одессы, когда территория под городское кладбище ещё не была отмежёвана и, возможно, несколько позднее, когда отмежёванная земля ещё не использовалась по назначению? У нас есть на это вполне определенный ответ: захоронения в это время производились — как ни трудно поверить — как раз близ нынешнего перекрестка улиц Екатерининской и Греческой. Приводим на этот счет исчерпывающую информацию: погост этот был вскрыт в ходе земляных работ по устройству мостовых и тротуаров в 1864 году. Вот синхронные сообщения «Одесского вестника»:

«На днях, при взрытии мостовой на Екатерининской улице, близ дома Прокопеуса (сохранившийся дом под народным названием «Два Карла» — О. Г.), для настилки новой, — найдены некоторые части двух человеческих скелетов».

«Нам сообщили, что при раскопке Екатерининской ул. для устройства мостовых, на пространстве между Дерибасовской и Греческой улицами продолжают находить человеческие кости, расположенные в некотором порядке. Можно предполагать, что в этом месте было некогда кладбище; хрупкость костей указывает на давность этого времени. Замечательно, впрочем, что многие из скелетов лежат головою на запад, как христиане».

Снова о земляных работах по Екатерининской улице, меж Дерибасовской и Греческой. «Поднимают весь верхний пласт бывшего щебёночного шоссе (около 3/4 аршина), но и такой же пласт подпочвы, в которой-то именно и находят множество человеческих костей. Заметим кстати, что такие же кости были находимы и при постройке ближайших домов, что наводит на мысль о существовании здесь некогда кладбища».

«На Екатерининской ул. продолжают открывать человеческие кости; в последнее время открыто даже несколько гробов, поставленных в два яруса, одни над другими. По всем признакам, в этом месте должно было находиться христианское кладбище, т. к. находимые скелеты лежат большею частью обращёнными на запад».