На поверку всё сложилось совсем иначе. Купец полюбил прекрасную одесситку, сделал своей законной женой, был с ней очень добр, предупредителен и даже не препятствовал отправлению ею христианских обрядов. Один за другим у них родилось двое замечательных крепких мальчуганов. Всё шло хорошо, но счастливый супруг нежданно тяжко захворал и вскоре скончался. И вот тогда открылось, что покойный, вовсе не склонный к расточительству и не бывший необузданно щедрым на подарки, отменно позаботился о любимой супруге. Согласно завещанию, Анна Прокофьева унаследовала четыре дома в Салониках, шесть парусных шхун и пять тысяч лир наличными.

Сделавшись обладательницей всего этого добра, 24-летняя вдова вовсе не ударилась в загул и шопинг, а, напротив, занялась делами богоугодными. Самый большой из принадлежавших ей парусников подарила Афонскому монастырю, где воспитывались и обучались ее сыновья, а лучший из домов пожертвовала для устройства школы. Пожалуй, даже буйная фантазия Жюля Верна не позволила бы предугадать линию столь счастливой судьбы.

Экспорт девушек эпизодически продолжался и гораздо позднее. Так, в «Одесских новостях» за январь 1910 года есть информация о «продавце живого товара», некоем Иосифе Файнгольде, под видом жениха увезшем 14-летнюю девушку Маню Каплун, проживавшую с матерью по улице Мельничной, № 1, «в один из притонов разврата в Константинополе».

Всё изложенное свидетельствует о том, что давние легенды о вывозе одесситок в восточные гаремы имеют под собой прочную почву. Другое дело, какие-то детали и эпизоды отретушированы, усилены жёсткими подробностями и баснословными деталями. Ясно одно: по-настоящему привлекательная, рельефная, устойчивая легенда не появляется безосновательно, всегда имеет исторические корни.

В течение многих лет усадьбу Нарышкиных, то есть нынешний Одесский художественный музей (ОХМ), путают с расположенной неподалеку усадьбой Потоцких (улица Софиевская, № 7). В последнее время, правда, это заблуждение постепенно рассеивается, нахожу уместным объяснить, почему оно столь устойчиво. Для этого есть свои причины, о которых и поговорим. Заодно коснемся и легендарной личности С. К. Потоцкой.

София Константиновна Потоцкая (1760–1822), в первом браке — графиня де Витт, происходила из семьи константинопольских греков (фанариотов), преуспела в мифотворчестве, так что девичья ее фамилия остается под вопросом — возможно, Глявоне. Характеристики: от константинопольской куртизанки до выдающейся красоты и ума светской дамы, каковой увлекались венценосцы и многочисленные нобли: в их числе упоминают Фридриха II, Иосифа II, графа Прованского (Людовика XVIII), графа д’Артуа (Карла X), Станислава Августа, герцога де Линя, Потемкина и проч.

Принято считать, что Потоцкая занималась политическим шпионажем и провокациями в пользу России. Её имя носит известный парк в Умани. От брака с фантастически богатым шляхтичем Станиславом-Феликсом Потоцким-Щенсным София родила трёх сыновей — Александра (1798), Мечислава (1800), Болеслава (1805) и двух дочерей-красавиц: Софья (1801–1875) была замужем за графом П. Д. Киселёвым, начальником штаба 2-й армии, а Ольга (1802–1861) — за графом Л. А. Нарышкиным, двоюродным братом М. С. Воронцова. Не исключено, что кто-то из этих детей на самом деле родился от её связи со старшим сыном супруга от предыдущего брака, Ежи (Юрием) Феликсом Потоцким (1776–1810), азартным карточным игроком, гулякой и выпивохой.

Присутствие Потоцких в Одессе фиксируется, по крайней мере, с 1800 года. Появление здесь графини Софьи связано с отъездом любовника-пасынка в Европу, где тот и скончался от многокрасочного букета заболеваний, включающих туберкулез и сифилис. 5 сентября 1808 года графиня просит Строительный комитет об отводе ей под застройку территории «на Греческом форштате по улице между кварталами XLIX и LV». В ту пору это был выходящий к приморскому обрыву первый квартал будущей улицы Конной. Спрашивается, кто из застройщиков мог осмелиться на столь, без малейшего преувеличения, нахальное, наглое прошение? Почему наглое, да потому что это означало ни больше, ни меньше, как существенное изменение Высочайше утвержденного (1803) городского плана, а именно застройку улицы. Немыслимо, и, тем не менее, герцог Ришелье своею властью санкционировал этот отвод — что и отмечено прямо на прошении. То есть, как принято говорить, в принципе все равны, но есть такие, кто равнее прочих. Отвод явно был согласован с Дюком ещё до того, как графиня официально обратилась в Комитет. Сохранилась обширная частная переписка Потоцкой и Ришелье 1807–1818 годов.

Поэтому теперь улица Конная начинается не от моря, а от Софиевской, кстати, названной так одесситами в память о неординарной и «прекрасной фанариотке». Конная стартует от её особняка, позднее многократно достраивавшегося, однако вполне сохранившего классический первозданный фасад в центральной части главного здания. Проектировал его, очевидно, Франческо Фраполли — тогдашний штатный городской архитектор. Весной 1824 года здесь числится два дома и сад графини Потоцкой, оцененные в 150.000 рублей — пожалуй, самая дорогая в то время частная недвижимость Одессы. Почему два дома, ведь речь идет не о доме со службами? Потому что к этому времени был построен ещё один дом, план и фасад на который был утверждён в строительном комитете и выдан графине Потоцкой (выхбдит, она была ещё жива) 11 мая 1822.

О том, насколько активничала здесь графиня осенью 1808 года, уже в начале строительства, свидетельствует тот факт, что в это время в Одесской Свято-Николаевской соборной церкви обвенчали 12 пар её крепостных людей, да ещё у одной пары родился ребенок. При этом в качестве свидетелей (поручителей) упоминаются два ее одесских комиссионера-поляка. То есть она использовала в качестве строителей своих крестьян — крепких, молодых.

На протяжении ряда лет София Потоцкая периодически жила в Одессе, вплоть до 1820-го: в это время она выясняла территориальные отношения с одним из соседей по другому принадлежавшему ей участку. Синхронно здесь жила и Ольга Станиславовна, которая в 1821-м также сопровождала мать в последней её поездке — из Петербурга за рубеж, для поправки здоровья.

После кончины Софии дома и сад напротив Конной улицы унаследовал её сын Александр, который по-родственному уступил часть места своей сестре, Ольге Нарышкиной, ибо та затеяла рядом грандиозное строительство на территории, приобретенной у купца Католикова. Это соседство привело к путанице: поскольку Ольга — урожденная Потоцкая, постольку ее дворец стали величать дворцом Потоцких, хотя на самом деле оный находится там, где и был построен почти на два десятилетия ранее. К слову, Александр Потоцкий, участник «польской смуты» 1831 года, как и ряд других шляхтичей, потерял всю свою одесскую недвижимость, и таким образом она стала казённой: сперва находилась в военном ведомстве, а затем в духовном.

Что касается купца Католикова, который владел местом и первичными постройками на территории нынешнего ОХМ, то 18 июня 1823 года он получил в Одесском строительном комитете свидетельство о том, что на его недвижимость нет никаких претензий, после чего продал свои явно подорожавшие дома и участки графине Ольге Станиславовне Потоцкой, в замужестве (1824) Нарышкиной.

Сделка, очевидно, состоялась ранее 30 апреля 1824 года, ибо при взимании налога с недвижимости, начиная с этой даты, Католиков внёс лишь 1 рубль прежних недоимок. Графиня и построила в середине 1820-х дворец: владельческие документы на готовое строение «генерал-майорше» О. С. Нарышкиной выданы согласно её прошению от 17 апреля 1828 года. Можно с большой уверенностью говорить о том, что соседний участок Католикова Ольга Станиславовна присмотрела задолго до покупки — когда часто и подолгу жила в смежной усадьбе своей матери.