Громкие, влажные, такие порочные шлепки плоти о плоть заполняют собой все пространство небольшой кладовой.

И даже мужская рука, сжимающая мой рот, не помогает сдержать протяжных, громких стонов.

Он рычит и ускоряется, вбиваясь в меня почти в бешеном темпе.

Злится.

Злится на то, что могу нас выдать.

Мог бы ведь поставить звуконепроницаемый полог. Уж этому мерзавцу силенок бы хватило.

Мог бы, но не стал. Потому что его это заводит. Заводит то, что за дверью ходят его коллеги и подчиненные. Заводит, что нас могут легко разоблачить. И осознание этого факта заводит и меня.

Еще пара толчков. Бешеных, резких, болезненных. И я впиваюсь зубами в его ладонь, чтобы не закричать.

Крышесносный, умопомрачительный оргазм на несколько долгих мгновений лишает меня зрения и слуха.

Медленно приходя в себя, я чувствую, как мои стеночки подрагивают и сжимаются вокруг твердого члена, который все еще во мне. Весь. До упора.

И я обессиленно падаю на стеллаж, опустив голову на сложенные руки.

Мой обаятельный мерзавец дождался, когда я немного приду в себя. Потянул меня за бедра, заставляя ягодицы вжиматься в пах. Член ткнулся в преграду, поднимая новую волну дрожи во всем моем теле.

И мое личное великолепие шумно выдохнуло сквозь сжатые зубы. Болезненно сжало мои ягодицы. Смачно шлепнуло по ним и задвигалось во мне, в каком-то совершенно новом, яростном темпе.

Он громко стонал, бешено в меня вколачиваясь. А я только от звуков его голоса была готова кончить во второй раз.

Стеллаж ходил подо мной ходуном. Ягодицы яростно ударялись о мужской пах, а твердый член продолжал меня таранить.

Это было похоже на сладкую пытку. И я хотела, чтобы это длилось вечно.

Десяти бешеных толчков хватило, чтобы вновь вынести меня за грань.

И наши стоны слились в унисон, когда мои стеночки вновь сжались вокруг члена, а горячая, мощная струя ударила внутрь.

Он рухнул на меня сверху, когда его ствол все еще сокращался внутри меня, изливая все до последней капли.

Крепкая широкая грудь моего министра правопорядка ходила ходуном, сердце бешено стучало. А он дышал так рвано и шумно, словно пробежал марафон.

Ноги отказывались меня держать. И я бы непременно рухнула вниз, если бы крепкие руки не подхватили меня, удерживая на месте.

Мужская грудь отстранилась. Ладони с силой провели по моей спине, наслаждаясь ее изгибами. А после он сделал шаг назад, и член с влажным хлюпающим звуком из меня выскочил, оставляя за собой неприятное чувство пустоты.

Я ожидала услышать шорох одежды, щелкающий звук ремня. Но этот обходительный мерзавец снова меня удивил.

Смазанная тень промелькнула рядом. И вот уже сильные руки тянут меня вниз, заставляя оседлать мужские бедра и, оказаться лицом к лицу с моим личным великолепием.

— Т-ш-ш-ш, — шепот на этот раз нежный и успокаивающий.

И я удивленно замираю в его руках, поражаясь тому, как может звучать его голос.

А следом поцелуй. Но уже не напористый и жадный.

Степенный, тягучий, ленивый.

Широкие пятерни по-хозяйски оглаживают мой зад и крепко его сжимают.

Я все еще без трусиков, а он не надел штаны. И моя влажная промежность прижимается к его полувставшему члену.

А я с удивлением понимаю, что не отказалась бы от продолжения, несмотря на два только что пережитых умопомрачительных оргазма.

— Закрылся бы в этой кладовой, — раздается горячий шепот мне в шею вперемежку с влажными поцелуями, — И трахал бы тебя до потери сознания.

И от того, что он произносит и как, все внутри сладко сжимается.

— Это угроза? — игриво интересуюсь я.

— Это обещание, — твердый ответ.

Мужская ладонь накрывает мой затылок и давит, заставляя наклониться вниз.

Медленный, тягучий, почти нежный поцелуй-благодарность.

Не знаю, что случилось с сэйром Варнадо за эти дни и почему сегодня он сам не свой. Но мне эти разительные перемены в его поведении исключительно нравятся.

— Пора работать, — тоскливо вздыхаю я, отрываясь от мужских губ.

И он молча кивает. А следом поднимается вместе со мной.

В полной тишине мы приводим себя в порядок. А после хлопает дверь, оставляя меня в одиночестве и унося за собой моего мерзавца.

И теперь все будет снова, как всегда.

И сорока жарких минут в этой узкой, пыльной кладовой словно никогда и не бывало.

Сэйр Тобиас Варнадо испытывал полное душевное спокойствие, что в последнее время с ним случалось не часто. Но важную часть дел он успел уладить раньше запланированного срока. А потому вернулся в родное министерство, где, не теряя времени даром, занялся другими, не менее важными делами в обществе своей очаровательной помощницы.

От одних воспоминаний о произошедшем в узкой и пыльной кладовой всего час назад, на губах министра правопорядка то и дело появлялась довольная ухмылка сытого кота, которую тот мгновенно стремился стереть. Не стоит пугать подчиненных и давать им лишних поводов для размышлений.

Но, как оказалось, благодушный настрой появлялся у сэйра Варнадо не только крайне редко, но еще и на весьма непродолжительный срок.

После полудня, когда сэйр Тобиас Варнадо возвращался в свой кабинет, чтобы заняться накопившимися за время его отсутствия делами, его остановил один из руководителей отдела обеспечения.

Вопрос, несомненно, был важным и требовал его срочного участия. Вот только всем вниманием главы министерства правопорядка завладела тэра Ирис Стейб, которая остановилась на другом конце просторного коридора и с милой улыбкой на пухлых губах беседовала о чем-то с одним из штатных работников.

Все дальнейшие слова, произнесенные руководителем отдела обеспечения, пролетели мимо сэйра Варнадо. И он, съедаемый собственным любопытством и какой-то совершенно дикой ревностью, пробудившейся из глубин его сознания, призвал собственную силу, чтобы узнать, о чем же его личная помощница так мило воркует с каким-то недоумком.

Высшая стихийная магия отозвалась на зов легко, игриво и даже чуточку нахально. Поток воздуха устремился сразу к тэре Стейб и даже игриво всколыхнул ее юбку, но тут же отпустил, поддавшись напору хозяина.

А тем временем до сэйра Тобиаса Варнадо стали доноситься все слова, произнесенные странной парочкой, стоящей в конце коридора.

— Хотел еще раз поблагодарить за помощь с отчетом. И в знак благодарности я бы хотел тебя чем-нибудь угостить.

Министру правопорядка даже не нужно было слышать голоса этого нахального юнца, чтобы понять его намерения. Лишь по одному сальному взгляду легко было догадаться, на что именно тот рассчитывает.

Впору было бы отвести взгляд, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не создавать поводов для пересудов в стенах министерства. Но сэйр Тобиас Варнадо почему-то сделать этого не мог.

Он сам себе поражался и не понимал, откуда взялось это жгучее, неприятное чувство, заставляющее вести себя столь неразумно. А еще ревность, которой он в себе отродясь не замечал, толкала его на совершенно отчаянные поступки и заставляла пометить тэру Ирис Стейб, заявить на нее права и сделать своей женщиной не только в его глазах, но и в глазах всех остальных.

И если со всем, что диктовало ему чувство собственности, он еще был согласен. То последнего сделать никак не мог по совершенно понятным причинам.

— Не стоит, — с мягкой улыбкой на губах тем временем ответила его личная помощница сотруднику, стоящему напротив нее, — Мне было несложно помочь.

О какой, бездна раздери, помощи они толкуют? И почему его помощница занималась делами, которые не входят в ее обязанности, в его отсутствие?

— И все же, — продолжил напирать нахальный юнец, не понимающий отказов, — Может, сходим сегодня в бар?