— Эндрю, не упрямься! — терпеливо уговаривает сына молодой еще Тарик Ламос.

— Я не упрямлюсь! Я все уже знаю! И не хочу ничего учить! Потому что и так могу все это сделать. Без заклинаний. Нужно просто попросить на языке Теней и они послушаются. Меня мама научила.

— Аника! — кричит мужчина. — Ты же обещала подождать! Ему всего пять. Он — маленький ребенок.

— Я не маленький! Я большой! — кричит мальчик, но родители не обращают на него внимания.

— Ему рано это знать!

— Нет, не рано, — твердо отвечает женщина. — Я и так ждала дольше, чем следовало. Если он не научится этому языку сейчас, то потом всю оставшуюся жизнь вынужден будет зубрить твои заклинания, не понимая их сути. Не такой судьбы я желаю для своего сына. Он может использовать Силу так же легко, как и дышать. Это право, которое он получил с кровью Владык. Эти знания — наследие многих поколений его предков. Он — последняя ветвь семьи Шаор и из него нельзя вылепить простого человеческого мага…

Пятая:

— Но я не хочу отдавать Аяши, — горько рыдает мальчик лет семи, прижимаясь к белому меху своего лучшего друга.

Снежный страж — уже не щенок, но еще и не взрослый пес, так… подросток скулит и пытается вылизать заплаканное лицо своего маленького хозяина.

— Эндрю, это ненадолго, — говорит ему мама. — Аяши пока он побудет у твоего дедушки. Помнишь, я рассказывала тебе про него? Его зовут почти так же как и тебя.

— А вдруг он будет его обижать?

— Ну, что ты? Конечно же, не будет. Он хороший, и я обязательно тебя с ним познакомлю. Малыш, всего пара недель и ты его заберешь…

Шестая:

На земле, залитой кровью, лежит красивая черноволосая женщина. Ее голову придерживает мужчина, который за эти несколько минут, казалось постарел на десяток лет. Он нежно гладит ее по волосам и шепчет:

— Милая, любимая, единственная моя, только не умирай. Только не умирай. Я все сделаю.

— Тарик, приведи Эндрю, — тихо, словно бы из последних сил говорит она.

Мужчина нехотя опускает ее голову на землю, поднимается и на негнущихся ногах подходит к мальчику, стоящему совсем рядом, но не решающемуся приблизиться. Берет его за руку и ведет к своей жене.

Женщина улыбается и проводит холодными пальцами по лицу ребенка:

— Lire, послушай. Сейчас ты все забудешь. Меня, магию, которой я тебя учила, и то, кто мы есть.

— Мама, я не хочу тебя забывать, — всхлипывает малыш.

— Так надо, мой маленький. Не плачь. Чтобы, когда меня не станет, ты не смог навредить себе. Прости, но так действительно нужно. Но если ты окажешься в опасности, знания вернуться. Чтобы ты смог защитить себя. А потом, когда станешь совершеннолетним, вспомнишь все…

Это было последним, что я увидел. Потом сознание постепенно начало возвращаться ко мне. Мир приветствовал меня ярким солнышком, игривый лучик которого проскользнул через маленькую щелочку в задвинутых шторах и сейчас весело скакал по моей подушке. Где-то вдали кричали чайки, и слышался шум волн. Еще мне хотелось выпить хоть глоток воды.

Потому что горло пересохло и нещадно саднило. И если бы не это, я, скорее всего, просто перевернулся бы на другой бок, закутываясь в кокон одеяла и попытался урвать у сна еще пару часов. Но с каждой минутой пить хотелось все сильней. А потом к этому желанию прибавился жуткий голод. Что тут еще остается? Только подниматься с постели.

Голову словно раскаленным прутом пронзило. Да и тело тоже ужасно ныло. Болела каждая косточка. И ко всему этому примешивалась жуткая слабость, словно бы я неделю в горячке провел. Вот и стоило так мучиться, если через два месяца мне бы исполнилось двадцать пять — эльфийское совершеннолетие, и я бы все вспомнил сам? Нет, правду говорят: от спешки пользы нет — один вред. Хотя, откуда бы я мог знать, что это так и будет? Узнал я об этом только сейчас

с вернувшейся памятью. Так что убиваться? Все уже. Теперь можно только принять это, как свершившийся факт и максимально стойко перенести свалившееся на тебя трудности.

Первые шаги дались мне особенно тяжело. Я едва не распластался на полу, стоило мне только встать на ноги. Голова кружилась, колени тряслись, пот катил градом. Ненавижу болеть! И почему я не подождал всего два месяца?

Но кое-как добравшись до уборной и умывшись, я почувствовал себя значительно лучше. Нет, шатать меня не перестало, но холодная вода немного успокоила головную боль. Да и некоторая встряска тоже была не лишней. Мысли хоть немного пришли в порядок и перестали метаться по моей голове. Там, кстати, я и напился. Просто не смог устоять. Вода имела не очень приятный металлический привкус, но мне на тот момент было все равно.

От ванны я решил воздержаться, хоть вода в маленьком бассейне, расположенной в просторной купальне, смежной с моей уборной, была достаточно теплой. Нет, я сейчас не настолько хорошо себя чувствую. Не хватало еще заснуть в воде, а потом захлебнуться, для полного счастья. Лучше попробовать выйти из моих комнат, поймать кого-нибудь из слуг и попросить, чтобы меня накормили. Есть хотелось ужасно. Аж желудок сводило.

— И чего тебе в постели не лежится, дорогой внук, — раздался от двери насмешливый голос хозяина Серой Башни.

— Да так… умыться захотелось, — ответил я.

— Ну, ладно. Тебе до постели помочь добраться или сам?

— Сам. Но мне туда не надо. Мне бы на кухню.

— Это еще зачем?

— Кушать хочется.

— А дойдешь?

— Если там меня накормят — дойду.

Мой собеседник расхохотался. Я смерил его тяжелым взглядом, что только подстегнуло его веселье и тяжело вздохнув, направился к двери. Но так и застыл с поднятой ногой, поймав свое отражение в зеркале. Мои волосы всегда напоминали мне одуванчик. В смысле пушились и торчали в разные стороны. Сейчас же они обрамляли мое лицо мягкими волнами. Глаза из зеленых стали черными, как ночное небо, а черты лица немного заострились. Вроде бы и это был и я, но в то же самое время, не совсем я. Андреас пересек расстояние, разделяющее нас и стал рядом, придирчиво рассматривая наши отражения:

— Похож, — вынес свой вердикт он.

— На кого?

— На меня, конечно. На Тарика тоже, но на меня все-таки больше.

Я посмотрел на него. Нет, определенное сходство между нами прослеживалось. Резкие скулы, цвет и разрез глаз, волосы, в конце концов. И, тем не менее, я был и остаюсь копией своего отца.

— Ну, что? Ты завтракать не передумал?

— Нет.

— До столовой точно дойдешь? Может тебе лучше сюда принести?

— Да, нет — отмахиваюсь от навязчивой заботы. — Вы еще с ложечки меня покормить предложите. Я нормально себя чувствую.

— Хорошо. Пойдем, — не стал спорить Андреас.

Столовую я почувствовал по запаху задолго до того, как мы в нее зашли. Мне стоило огромного труда, чтобы не припустить трусцой в сторону манящих ароматов. Потом увидел заставленный всевозможными блюдами стол и выпал из реальности часа на полтора. Потом пришел в себя и смущенно поглядел на деда. Но тот лишь весело усмехнулся.

— Ну, рассказывай. Что ты вспомнил?

— Все. Ну, то есть все, что со мной было до семи лет.

— Это хорошо. А магия?

— Не знаю. Наверное.

— Посмотрим, получилось ли то что мы задумали. Обратись к своей памяти. Попробуй перевезти то, что я говорю.

— Antau la okuloj Ordes akcepti. Сi le tio estas korpo kaj sango. Heredanto kaj daurigo de la Pado. Paco estu sur ili la beno de la elementoj cin la Abismo.