С озорной улыбкой она сказала:

— Я не могу этого дождаться.

 Рубен

Слабый прерывистый скрежет бегущих грызунов был единственным звуком в течение некоторого времени. И все же Рубен молча сидел в тесноте своей маленькой деревянной камеры, даже не смея дышать слишком громко. Каждый раз, когда крыса визжала или царапала когтями землю, нарушение оглушительной тишины приводило его сердце в бешенство.

Он знал, что они пришвартовались из-за громкого шума выходящих членов экипажа некоторое время назад и того факта, что его больше не подташнивало от раскачиваний диких, бьющихся волн. Он испытал облегчение оттого, что сумел сдержать рвоту, которая слишком много раз поднималась в его желудке во время их путешествия через море. Он не мог точно сказать, сколько дней прошло с тех пор, как они покинули Хай-Фэрроу, или сколько часов прошло с тех пор, как они наконец достигли места назначения Лейкеларии.

Все его тело болело на первом отрезке изнурительного путешествия, и он пытался привычно менять позу, насколько это было возможно в болезненных пределах ящика. Теперь он полностью онемел и беспокоился о функциональности своих конечностей.

Решив, что в ближайшее время никто не вернется за грузом, Рубен уперся растопыренными ладонями в крышку над головой. Его пульс барабанил в ушах в предвкушении того, что он освободится от своих ограничений и ступит на совершенно новую землю, неизвестную территорию. Он прислонился к ограждению и скорее бы вдохнул свежий воздух, если бы не его мертвые мышцы, которые мучительно растягивались, протестуя против требуемой силы.

Наконец крышка открылась, и он осторожно сдвинул ее в сторону.

Он снова настроил свой слух. Тишина. Хотя он не мог быть уверен, были ли какие-либо фейри, размещенные снаружи корабля, они, вероятно, обнаружили бы его изнутри, если бы он был слишком шумным в своих движениях.

Рубен медленно поднимался со своего согнутого положения, когда боль начала пронзать каждую мышцу и кость, которые бездействовали в течение нескольких дней. Он знал, что в грузовом отсеке темно из-за небольших трещин в бочке, но он едва мог разглядеть искаженные очертания других контейнеров вокруг него, когда полностью вылез. Он пошарил вокруг и уперся в твердую фигуру рядом с собой. Затем, так тихо, как только мог, он наконец выпрямился.

Когда его ноги коснулись твердой почвы, он чуть не согнулся под собственным весом. Он воспользовался моментом, чтобы потянуться, а затем снова полез в бочку за своими немногочисленными пожитками. Обернувшись, он заметил прямоугольную полоску света: дверь! Единственное, что он мог видеть. Он подкрался к ней, вздрагивая при каждом скрипе проклятых половиц.

Подойдя к двери, он на мгновение остановился, чтобы прижаться ухом. Ничто не предупредило его о нахождении человека или фейри в пределах слышимости. С бешено колотящимся сердцем в груди он взялся за ручку и медленно потянул ее на себя. Сначала он осмелился осторожно выглянуть за дверь, не обнаружив тел в тускло освещенной каюте — к своему великому облегчению.

У Рубена не было плана, но как только он сойдет с корабля, он предположил, что сможет найти другого человека и попросить убежища…если фейри сначала не поймают его как безбилетника. Он никогда не был наделен умением скрытности — не то что его подруга детства Фэйт. Мысль о ней, мысль о каждом друге и его матери! Он был вынужден оставить их позади, и это повергло его в темную бездну отчаяния. Он не мог думать о них прямо сейчас. По крайней мере, до тех пор, пока он не доберется до безопасного места, иначе он был бы искалечен горем.

Рубен почувствовал дуновение ветра еще до того, как нашел надежный выход с корабля. Он последовал за этим ветром, и тот повел его вверх по узкой винтовой лестнице, вниз по еще одному сырому и темному коридору, пока…

Лунный свет указывал на выход там, где он проникал из щели без дверей в конце коридора. Его шаги ускорились, ему так хотелось ощутить силу свежего воздуха на лице, что он на мгновение забыл, что его жизнь зависит от того, будет ли он медлителен и спокоен. Он осторожно приблизился к выходу, остановившись, чтобы вытянуть шею и осмотреть главную палубу. Удивительно, но ни на корабле, ни на песчаном берегу не осталось ни души — ни человека, ни фейри.

Рубен выпрямился и вышел из каюты.

Выйдя на открытое место, он наполнил легкие соленым свежим воздухом и приветствовал блаженную свободу. Он не чувствовал необходимости прятаться или оставаться незаметным, так как было ясно, что доки были заброшены и не охранялись ночью. Облегчение, так как это было не похоже на Хай-Фэрроу, где солдаты фейри ползали в любое время.

Он сошел с корабля, слегка подпрыгивая. Возможно, это королевство было бы не так уж плохо, в конце концов, если бы они были слабыми в плане безопасности и контроля.

Эта мысль заставила его улыбнуться, и он пересек песчаный берег, направляясь в лес. Это очень напомнило ему Вестлендский лес, хотя он полагал, что в лесу мало что может быть по-другому. Было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь, что могло бы отличить этот вид от его родины. Однако было тихо — слишком тихо, — но он объяснил это поздним часом и тем фактом, что в Лакеларии, возможно, было не так много маленьких лесных существ.

Он мало что помнил об этой могущественной стране из старых школьных уроков, но из карт знал, что Лейкелария была названа так в честь своих водных каналов, которые протекали по всему королевству. Однако была одна леденящая душу история, которая запомнилась ему с детства. Когда-то это было королевство, которым правили и населяли сирены, обладавшие способностью песней заманивать человека в свои воды. Конечно, все это были мифы и страшные истории, но Рубен будет держаться подальше от озерных тропинок… на всякий случай.

Прогуливаясь между кривыми рядами деревьев, он страстно желал выбраться из леса, от которого у него начинали мурашки бегать по коже. Но он остановился как вкопанный, уверенный, что заметил, как один из более тонких стволов дерева… задвигался.

Его спокойное сердце забилось в быстром, неровном ритме, разрываясь между тем, чтобы остаться парализованным страхом или пуститься в бега. Он остановился на чем-то посередине, медленно продвигаясь вперед, болезненно крепко сжимая ремни своего рюкзака, если ему понадобится бежать.

Уловив краем глаза еще одно движение, он резко повернул голову.

Это могли быть просто листья.

Он пошатнулся в панике. В лесных районах двигалось бесконечное множество тварей; его разум просто в страхе делал иррациональные выводы, вызывая легкую паранойю, что за ним следят. И все же он ускорил шаг.

Как только он сделал следующий шаг и под ногами хрустнула ветка, все потемнело.

Рубен вскрикнул, когда ему что-то накинули на голову, а затем невероятно быстро кто-то схватил его за руки и связал их за спиной. Он даже не успел перевести дыхание, как был полностью захвачен своим скрытным противником.

Прогуливаясь между кривыми рядами деревьев, он страстно желал выбраться из леса, от которого у него начинали мурашки бегать по коже. Но он остановился как вкопанный, уверенный, что заметил, как один из более тонких стволов дерева… движется.

Его спокойное сердце забилось в быстром, неровном ритме, разрываясь между тем, чтобы остаться парализованным страхом или пуститься в полет. Он остановился на чем-то посередине, медленно продвигаясь вперед, болезненно крепко сжимая ремни своего рюкзака, если ему понадобится бежать.

Уловив краем глаза еще одно движение, он резко повернул голову.

Это могли быть просто листья.

Он пошатнулся в панике. В лесных районах двигалось бесконечное множество тварей; его разум просто в страхе делал иррациональные выводы, вызывая легкую паранойю, что за ним следят. И все же он ускорил шаг.

Как только он сделал следующий шаг и под ногами хрустнула ветка, все потемнело.