Софи поискала в Шурочкиной внешности сходства с молодым Сержем Дубравиным. Ничего не нашла. Зато сходство с Машенькой просматривалось весьма отчетливо.

– Садись. Я сейчас расскажу тебе довольно длинную историю, а ты мне потом скажешь, что ты по этому поводу думаешь. Хорошо?

– Конечно, как вы пожелаете, – кивнул Шурочка. – А только что же…

– История эта произошла в Петербурге и к Егорьевску вообще никакого отношения не имеет. Мне просто в голову взбрело, чтобы ее свежий человек услышал. Решила, что ты по смышлености и пройдошистости подходишь как раз…

– Благодарствуйте на добром слове! – привстав, с улыбкой поклонился Шурочка.

– Цыц, шельма! – смеясь, прикрикнула Софи. – Сиди и слушай!

После она в подробностях, разумеется, не упоминая никаких имен, рассказала Шурочке об убийстве Ксении и исчезновении Ирен. Приступая к рассказу, полагала, что встретит серьезные трудности, объясняя подростку необычные способности Ирен и деятельность теософского кружка. Однако, сосредоточенно слушавший Шурочка почти сразу прервал ее размахивания руками по этому поводу, сказав: «Девушка-шаманка. И еще целый кружок. Я понял. Говорите дальше, Софья Павловна.»

По окончании Шурочка, подумав, спросил:

– Вам знать надобно, кто убил?

– Да. И еще, куда девушка подевалась.

– У вас мелкие деньги есть? – с цыганской деловитостью осведомился Шурочка.

Софи, ничего не спрашивая, достала из ридикюля кошелечек с серебряными защелками, открыла его и вывернула на стол. Шурочка аккуратно собрал раскатившиеся монетки и, нагнувшись, достал из-под стола упавший двухгривеный. Потом взял на столе лист бумаги, порвал его на небольшие, с четверть конверта кусочки и написал на них какие-то буквы. Софи с интересом наблюдала за его приготовлениями.

– Значит, так, – сказал Шурочка, разложив листочки в каком-то одному ему ведомом порядке. – Если бы вы спросили меня, то я сделал бы вот так! – он собрал со стола монетки и неравномерно, но быстро и ловко разбросал их по бумажкам.

– И что же это значит? – спросила Софи.

– Вот! – охотно объяснил Шурочка. – Это буква «К» – князь, на него мы ставим всего две копейки, потому что ему убивать собственную племянницу, а потом нанимать немца расследовать ее смерть вроде бы незачем.

– Но зачем же ставим? – удивилась Софи.

– На всякий случай. Мало ли что может быть? – философски заметил Шурочка. – Вдруг он просто всем глаза отводит…

– Теперь «ДШ» – девушка-шаманка. Она могла убить «П» – покойницу, а потом от страха и сбежать. Или вообще от раскаяния повесилась, как Иуда на осине. Но это вряд ли, потому что тогда ее давно бы нашли. Значит, на нее – гривенник.

– Отчего же так мало? Разве то, что она исчезла почти сразу вслед за смертью «П» – не улика?

– Потому что настоящие шаманы руками или оружием не убивают. У них, если задумали человека извести, другие способы есть. Девушка – настоящая шаманка?

– Да пожалуй что – да! – качнула головой Софи.

– Ну вот. Теперь «Ж» – жених шаманки. На него ставим полтинник.

– Господи, да зачем же ему убивать эту… ну, которая «П»?!

– Для себя – непонятно. Но, глядите: с одной стороны – его знакомую убивают, а с другой – невеста исчезает. А он – посередине. Оч-чень подозрительно. Я бы, пожалуй, еще двугривенный ему добавил… Вот так! Если он и не убивал, то уж насчет исчезнувшей девушки…

– Дальше у нас идет «У» – ублюдок князя. Вот ему, не колеблясь, кладем рупь.

– В чем для него смысл?

– Не знаю. Но уж очень густо он в эту кашу замешан. И положение его более чем двусмысленное. Из таких положений с чистыми руками не вылезают. Проще всего, конечно, предположить какие-то махинации с наследством… Далее у нас… далее у нас идет «Л» – любовница ублюдка. На нее – тоже рупь.

– Да отчего же так?! – возмутилась нешуточно захваченная игрой Софи. – Ну ладно, Ни… то есть, Ублюдок имеет мотив и возможность. Но его любовница! Она же женщина и вообще почти все время дома сидит… Почему на них одинаково ставим?

– Она вполне могла работать по его наводке. Например, он сказал: вот уберем с дороги «П» и сразу поженимся… Дальше у нас идет «С» – служанка покойницы. На нее – полтинник.

– Много! Служанка только проиграла от смерти хозяйки…

– Это если она под шумок не припрятала какие-нибудь, например, драгоценности… Которых ей вполне хватит безбедно прожить остаток жизни.

– А ты знаешь, Шурочка, это не так уж глупо… Служанка действительно вела себя как-то не очень естественно… Сразу пустила меня в квартиру, отдала собак, даже не спросила мой адрес… Кто у нас теперь?

– Теперь «ГШ» – главный шаман. Ему, по уже известной причине, больше гривенника по убийству не положено. А вот на причастность к исчезновению девушки я бы его еще проверил… Теперь «ПШ» – приспешники шамана. Им всем – по двухгривенному. Каждый из них мог иметь с «П» какое-то дело, про которое мы ничего не знаем. И среди них-то, как я понимаю, настоящих шаманов – раз, два и обчелся. Вот они, стало быть, вполне могли убить…

– Слушай, Шура, а вот здесь ты что, случайно, ошибся? Почему у тебя на «покойнице» рубль лежит?

– Ничего я не ошибся.

– Так что же она, по-твоему, сама себя придушила?!

– Нет, но она могла вынудить кого-то себя убить. Ну, например, вообразила себя о-очень большим шаманом и решила отправиться в их Верхний мир. И попросила кого-то слегка ей помочь… Или еще что-нибудь в этом духе. Вот здесь как раз легко объясняется, куда и почему подевалась девушка. Только представьте, что она не убивала напрямую, но считает виновной – себя…

– Здорово!.. – восхитилась было Софи, но потом здравый смысл снова возобладал в ней. – Ну, а душил-то – кто? Я, помнится, уже от кого-то такое слышала – духи, астральные сущности… Черт с ними! Удавку-то кто накинул?

– Да мало ли чего в столице можно придумать… – пожал плечами Шурочка. – Да хоть бы и та же служанка. За фамильный алмазный гарнитур взяла грех на душу и помогла жаждущей хозяйке в Верхний мир перебраться…

– Гм-м… – Софи задумалась.

Все вместе получалось не так уж и глупо. Особенно если представить, что именно беседы в кружке с «настоящей шаманкой» Ирен способствовали окончательному помешательству Ксении Мещерской. А уже после ее отбытия в «Верхний мир» Ирен могла догадаться о своем невольном участии в этом деле и… и что сделать?

– А где же теперь девушка, как ты думаешь? Ведь если бы она от угрызений совести наложила на себя руки, ее тело, как ты справедливо заметил, давно бы нашли…

– Я думаю, что, скорее всего, ее в невменяемом состоянии подобрал один из двоих: либо шаман, либо жених. Ублюдка и князя я бы исключил. А вот немца исключать не стал бы. Возможно, он держит ее у себя, и надеется на то, что, когда она придет в память, ее можно будет использовать в качестве свидетеля…

– Но этого не может быть! – воскликнула Софи. – Немец – наш сосед! Он знает, как мы волнуемся, и…

– Возможно, он охраняет девушку. Например, он связан с полицией и знает, что есть улики, вроде бы подтверждающие, что убийца – именно она. И, если девушка где-то в любом состоянии появится, ее сразу же арестуют…

– Н-да… – Софи накрутила на указательные пальцы сразу два локона. – Спасибо тебе, Шурочка. Ты действительно мне очень помог… Эти твои бумажки… Мне даже в голову не пришло бы все так разложить… Теперь я буду думать… Спасибо…

– Мне тоже интересно было… Так я пойду, Софья Павловна? – Шурочка поднялся. – А… Можно мне инвентарь на память взять? – юноша стыдливо кивнул на стол с рассыпанными по нему монетами. – Гляну, понимаете ли, и вспомню, как мы с вами злодея искали…

– Да забирай, шельма, забирай! – ухмыльнулась Софи.

Шурочка быстро сгреб монеты вместе с бумажками и вышел.

Софи невидящим взором глядела ему вслед.

В канун Успенского поста Софи устроила в собрании маскарад. Вообще-то праздник задумывался для детей и молодежи, но под влиянием приезда неугомонной Софи многие вполне зрелые годами егорьевцы как бы перенеслись на 18 лет назад и вновь почувствовали себя молодыми.