— Я его девушка.

Девушка…

И я ей верю. Она ни секунды не сомневается.

— Как давно? — Эмин задает очередной вопрос.

— Около года. Да что происходит? Дима! — она кидается к парню, но Тимур ее останавливает, хватая за руку.

— Отпусти! — велит Эмин охраннику. — С тобой ничего плохого не произойдет. Просто отвечай на вопросы.

Эмин отпускает мою холодную ладонь и проходится по комнате. Берет бутылку шампанского, осматривает, крутя в руках.

— Хороший напиток, — ухмыляется. — Благородный, дорогой. Я видимо, ваш спонсор, — поясняет он девушке, окидывая взглядом стол. Девушка хмурит брови. Она ничего не понимает, в отличие от меня. — Что это за квартира?

— Это наша квартира.

— Ваша? — скептически переспрашивает Эмин.

— То есть съёмная.

— Как давно вы ее снимаете?

— Хватит! — хрипит Дима. — Отпусти девочек и своего шкафа. Давай поговорим по-мужски! — требует он.

— По-мужски я разговариваю с мужиками. А ты… — задумывается. — Недоразумение. Но я сделаю тебе одолжение, — усмехается, — мы поговорим позже. Так как давно вы снимаете квартиру?

— Недели три, — отвечает девушка.

— На какие деньги?

— Дима работает! — гордо заявляет она.

— Дима вымогает, — смеется Эмин, посматривая на меня, обжигая черным взглядом. Дима вымогает, а я ворую.

Боже, пожалуйста, я хочу умереть прямо сейчас.

— Тимур! — Эмину не нужно ничего говорить своему охраннику. Он только произносит его имя, и тот все понимает. Он хватает джинсы Димы и выворачивает карманы, вынимая оттуда мою карту и много уже обналиченных денег. Эмин подходит ко мне, хватает за подбородок, всматриваясь в глаза. Тону в его черной бездне. Там, на дне его глаз, приговор. Всем. — Тимур, Алину в машину, — командует Эмин, продолжая смотреть мне в глаза, давя взглядом.

— Не трогай их, — шепотом прошу его я, наконец обретая голос. Нет, иллюзий по поводу Димы я уже не питаю. Мне просто жалко его как человека. Я не кровожадная. Пусть его накажет Бог. Не желаю ему палача в лице Эмина.

Муж прикасается к моему лицу, проводит кончиком пальцев по щеке, подбородку и наклоняется.

— Вчера я давал тебе шанс, а сегодня права голоса у тебя нет, — отрезает он. — Тимур, забери ее! — подталкивает меня к выходу. — Ты, — говорит девушке, — тоже скройся.

Девушка что-то кричит, требует. Дима отсылает ее, защищая, обещая, что с ним будет все хорошо. Просит уйти. В их голосах столько отчаяния, столько любви… И это добивает меня окончательно.

Небо всё-таки рухнуло на меня сегодня.

Ухожу. Убегаю впереди охранника. Останавливаюсь на улице и глотаю воздух.

Я идиотка.

Глупая, малолетняя дура!

Никому не нужная.

Меня никто не любит. Все только хотят получить от меня выгоду. Продать подороже. И у них получается. Я разменная монета.

Все же лежало на поверхности. Но я ничего не видела. Как ребенок. Хуже ребенка. Дима и раньше пользовался мной. Счет в кафе, билеты на концерт, деньги на подарок сестренке. А я, дура, и рада отдать ему все. Мне не жалко, мне приятно было дарить эти подарки. Это же Димка… Попросил бы отдать себя – отдала бы, не задумываясь…

Эмин не поехал со мной. Как только я вышла из квартиры, Тимур отвез меня домой.

На часах полночь. Эмина нет. Сегодня я впервые его жду. Я просто уверена, что он приедет домой наказать меня за глупость, за предательство и воровство. Я в этом не сомневаюсь.

Страшно ли мне?

Не знаю…

Впервые ничего не испытываю.

Ни одной эмоции нет.

Слез тоже нет…

Я бы и рада порыдать навзрыд, жалея себя. Вытеснить эту внутреннюю пустоту, но не могу.

Я сижу в спальне на подоконнике возле открытого окна, кутаюсь в кофту и смотрю в темнённое небо. Несколько часов назад звонила мама, я не ответила. Не хочу. Мне нечего ей сказать. Хотя очень хочется с кем-нибудь поговорить, рассказать, какая я идиотка. У меня даже подруг нет. В детстве были. Но они остались все в школе. В университете я жила родителями, учебой и Димой.

Эмин приезжает в первом часу. Я вижу, как машина мужа останавливается возле входа. Не прячусь и не убегаю, просто смотрю, как мой муж выходит из машины и проходит в дом. Закрываю глаза. Не страшно… Наверное, потому что все самое плохое уже произошло. Пусть убьет меня. Так даже легче. Но пусть сделает это быстро.

Эмин

Я не кровожаден. Но считаю, что кара должна настигнуть каждого. Иначе деграданты, вроде Димы, ничего не осознают. Ждать кары небесной долго, а у меня нет столько времени. Все, что он взял, – копейки. Но эти деньги я заработал сам, и они не достались мне легко. Мой отец отдавал за них свою жизнь до тех пор, пока не получил инфаркт. Так почему я должен прощать молокососа, который решил на мне нажиться посредством моей глупой жены?

И вот он сидит в кресле и смотрит на меня, как бешеный пес, готовый вцепиться в глотку в любую секунду. Забавно. Силы в этой бродячей собачке много, ума нет от слова совсем.

— Я верну все, что взял, — с гонором заявляет он мне. Молодость и наглость делает его слепым. Он еще не понимает, куда вляпался в погоне за халявой.

— Конечно, вернёшь, все в пятикратном размере, — ухмыляюсь, прикуривая сигарету. Мы в комнате одни, Тимур за дверью. Я справлюсь сам и не таких ублюдков усмирял. То, что меня сопровождает охрана, еще не говорит о моей беспомощности. — Даю тебе неделю. Каждый последующий день просрочки увеличивает твой долг на сто процентов.

— А ты не охренел?! — он сплевывает кровь прямо на пол к моим ногам, соскакивая с кресла, подаваясь ко мне вплотную. Не дергаюсь, расслабленно смотрю уроду в глаза. Дурной силы в нем много, и я в курсе, что парень занимается самбо. Только борец из него посредственный, достижений мало, и все на уровне районных чемпионатов. — Лишнего на меня вешать не нужно, не в то время живем, — уже более борзо заявляет он мне.

Затягиваюсь сигаретой и выпускаю ублюдку дым в лицо. Немного отклоняюсь и со всей силы бью головой ему в переносицу, дезертируя. От неожиданности он летит назад в кресло, скуля, хватаясь за уже дважды разбитый нос. В комнату залетает Тимур. Отсылаю его взмахом руки.

Парень быстро приходит в себя, снова подскакивает на ноги и идет на меня. Резко вынимаю из кармана ствол, направляю ему в лицо и щелкаю предохранителем. Пылу поубавляется. Против пули не попрешь.

— Ты, кажется, не совсем понимаешь, кто я и какие проблемы могу тебе организовать. Я хотел быть более гуманным – Алина за тебя просила, но… Срок урезается до трех дней, — снова затягиваюсь, впуская в легкие большую порцию горького дыма. — Ты жену мою тронул, а руки у тебя до сих пор целы, и девушка красивая, сестрёнка маленькая, и я их пока не тронул. Цени мое великодушие.

— Не смей их трогать… — цедит сквозь зубы.

Естественно, я не собираюсь трогать женщин. Но мои угрозы придадут псу ускорение, мозги быстрее заработают. Подхожу ближе, хватаю его за волосы, вскидывая голову и вынуждая смотреть мне в глаза.

— Был бы ты мужиком, я бы просто раскроил тебе смазливою морду, но ты падаль, и добью я тебя как падаль. Три дня у тебя! — отпускаю, прячу ствол, кидаю окурок на пол, давлю ботинком и покидаю квартиру.

Я не нуждаюсь в деньгах. Меня задевает факт того, что после вчерашней ночи девочка все же решила бежать. А меня пи*дец как зацепила эта ночь, отзывчивость моей жены, чувственность, запах, податливость, стоны, закатывающиеся глаза. Искренность, в конце концов. И я бы сожрал ее полностью, если бы Леван, идиот, не словил пулю. Даже не подозревал, что меня так зацепит рядом с ней. Похотью накрывает так, что сводит скулы. Хочу ее. И имею право взять. Хочется домой, швырнуть девочку на кровать и показать, кому принадлежит. Но не сейчас… Я слишком ослеплен попыткой ее побега. Нужно остыть. По факту, Алина виновата лишь в том, что слишком юна и наивна. Родители продали – я купил, а приручить не успел.