— Мамочка, успокойся, все будет хорошо, — глажу ее по спине. — Обязательно все будет замечательно. Он поправится. Это не приговор. Много людей выкарабкиваются и восстанавливаются. Ты слышишь меня?! — не знаю, кого вообще утешаю сейчас больше: ее или себя. — Дыши глубже.

Мама кивает, хватаясь за сердце. Помогаю ей сесть, даю воды, сама выпиваю стакан мелкими глотками. Какое-то время молчим. Мне страшно даже спросить о состоянии отца.

— Где твой муж? — как-то зло интересуется мама.

— Эм… Я … — не знаю, что говорить. Нет его. И меня это тоже беспокоит. Если и с Эмином что-то случится, я этого не переживу. Качаю головой.

— Все из-за него! — выплёвывает мама.

— Из-за кого? — не доходит до меня.

— Из-за этого ирода. Мужа твоего. Обманул он отца. Почти все забрал, — с яростью произносит она. — Мы змею пригрели. Он даже не змея, он шакал!

Мама настолько зла, что не замечает, как кричит.

— Почему?

Не понимаю. Они же смотрели на Эмина, как на бога. Мама так вообще его боготворила. Называла достойным.

— Отец переживал много. Плохо ему было, болел, на таблетках сидел. Все ждал и ждал, когда твой муж, наконец, выполнит свое обещание. А он гад, обманул, забрал большую часть акций, по факту оставив Аслану лишь крохи, лишив права голоса.

Я могла не поверить матери – горе застилает глаза, и она может все воспринимать иначе, острее, ища виновных. Но вспоминаю, как Эмин несколько раз говорил, что ведет свою игру и я в ней уже роли не играю. И теперь становится все ясно. Женившись на мне, он проник в систему и разрушил ее изнутри, не выполнив своих обязательств. Если бы отец не заболел, возможно, я бы приняла эту новость не так болезненно. Нельзя ставить на кон мою судьбу и торговать ей, как отец. Но и нельзя вот так убивать родного мне человека своими жестокими, циничными играми. Никакой бизнес и деньги не стоят человеческой жизни.

Молчу, сглатывая. Мне становится плохо, грудь сжимает, ни вдохнуть ни выдохнуть. Мне нечего сказать маме. Нет оправданий и утешений. Нет ничего. Это очень тяжёлый и ужасно долгий день, который, кажется, никогда не закончится.

К нам входит мужчина в медицинской форме. Мама соскакивает с места, кидается к нему, и я вместе с ней.

— Как он?

— Состояние стабильное, но тяжёлое. Мы делаем все возможное. Остаётся только ждать, надеяться на выносливость и внутренние силы вашего мужа.

— Может, что-то нужно? — спрашиваю я. — Какие-то лекарства, что-то еще?!

Мне хочется что-то сделать, чтобы не чувствовать безысходность и бессилие.

— Нет. Все, что нужно, у нас есть. — Поезжайте домой. Не мучайте себя. Отдохните. Силы вам ещё понадобятся.

— Хорошо, — киваю. — Спасибо вам.

— Я никуда не поеду, пока Аслан не придёт в себя! — заявляет мама, как только врач покидает нас. — Что я там буду делать одна, без него?! Не поеду.

— Мам, тебе нужно отдохнуть.

Она тоже не очень хорошо выглядит, и я волнуюсь за нее.

— Я здесь отдохну, — указывает на кожаный диван. — И ты не уходи. — Киваю. Ну как я их здесь оставлю? — Не возвращайся к нему! Уходи от этого ирода. Мы примем назад. Найдем тебе более достойного мужа. Прости нас за эту ошибку.

Внутри все сжимается, и хочется высказаться. Впасть в истерику и кричать: что я вам всем, игрушка? Выйди замуж, потом разведись. Отдали меня, теперь требуют назад. Вы у меня кто-нибудь хоть раз спросили, чего я хочу и чувствую? Но я молчу, кусая губы. Моя истерика сейчас неуместна.

Около часа мы молчим. Я приношу маме и себе горячий сладкий чай. Мы обе вымотанные и опустошённые, на часах почти три часа ночи, но сон не идёт. Я смотрю в одну точку на стене и тихо молюсь за отца.

— Он мой муж. Я не могу не вернуться. Мне нужно поговорить с ним, — зачем-то объясняю маме. Она так же опустошена и уже не плачет.

— Влюбилась в него, — качает головой. — Это все мы виноваты! — снова сокрушается.

— Мам…

— Подожди! — останавливает меня, взмахивая рукой. — Не хотели тебе говорить… Думали, ваша жизнь, сами разберетесь. Не лезли в семью. Отец не разрешал мне, хотел сам надавить на Эмина, но не успел.

— О чем ты? — поворачиваясь к ней, распахиваю глаза. Что еще должно произойти, чтобы убить меня окончательно?

— У Эмина есть любовница. Как выяснил отец, всегда была. Изначально, и до брака, и после.

— Мам, я понимаю, что ты зла на него. Я сама готова его растерзать. Но не нужно сейчас… — всхлипываю, отказываясь ей верить.

— Я не лгу. Клянусь здоровьем отца. Девочка, молодая. И она беременна.

— Как беременна?! Это же неправда. Не нужно так со мной поступать, чтобы отомстить Эмину! — закрываю рот рукой, потому что из горла рвётся вой. Качаю головой, не желая верить. Мне жутко больно, душу выворачивает наизнанку. Есть ли в этом мире что-то искреннее, чистое, настоящее? Последнее время у нас с Эмином было все хорошо. Я привыкла к нему, я прониклась им и впустила в душу. Я видела в нем того достойного мужчину, о котором говорили родители. Я отдала ему себя полностью: и тело, и душу. Доверяла. Я была податлива и покорна, все принимала. Зачем ему была нужна любовница? Что я делала не так?

Беременна. Она беременна. Ждет ребёнка от Эмина…

Пытаюсь распробовать эту новость и понимаю, что земля уходит из-под ног.

Он ломал меня, приручал, приручал к себе, ласкал, брал силой, заставлял доверять ему и влюбляться изо дня в день. Ложился со мной в постель, шептал разные слова. «Малышка», «ты моя жена», «моя»… И одновременно спал с другой, зачав с ней ребёнка.

Задыхаюсь, мне катастрофически не хватает кислорода, словно он весь закончился. Открываю рот, как рыба, а надышаться не могу.

— Мам, я выйду ненадолго, — поднимаюсь с места и покидаю комнату. Белые стены пестрят в глазах и сливаются. Бегу по лестнице вниз, выходя на свежий воздух. Дышу, дышу.

В кармане начинает вибрировать телефон, вынимаю его на автомате, заглядываю в экран: Эмин.

Долго смотрю в экран, но когда он звонит третий раз, отвечаю.

— Да! — голос тихий и сиплый.

— Алина, ты где?

— Я в больнице. Отец в реанимации.

— Я знаю, малыш. В какой больнице? Я приеду.

Молчу около минуты, ничего не соображая.

— Алина?!

— Она правда беременна? — неожиданно для себя спрашиваю я.

— Алина, скажи, в какой ты больнице, я приеду! — настойчиво и давяще спрашивает он, игнорируя мой вопрос.

— Твоя любовница правда беременна? — твержу, как заведённая. Мне кажется, я сошла с ума.

— Она родила сегодня, час назад, — сообщает он мне уже спокойно и так же тихо, как я. Равнодушно.

Мне всегда нравилась его прямота. И сейчас он тоже не лжет. А мне впервые хочется, чтобы солгал. Сбрасываю звонок, размахиваюсь и выкидываю телефон куда-то в темноту. Дышу глубоко и возвращаюсь в больницу к маме…

***********

Дорогие мои, из-за технических проблем на сайте пропали ваши и мои комментарии за 15 октября. Очень жаль, что так случилось… Я все прочла, ответить не успела. Всем спасибо огромное за отзывы!

Алина

Уже светает, мы с мамой по-прежнему в больнице. Она уснула под утро на диване. Я так и не сомкнула глаз. Слишком много событий свалилось на меня последние несколько часов, слишком много мыслей в голове не дают мне покоя. Не плачу, хотя ком в горле нарастает и не дает спокойно дышать. Смотрю в одну точку и не понимаю, как жить дальше. Если там, наверху, есть Бог, то он очень жесток. В момент, когда я смирилась с тем, что имею, и даже начала проникаться Эмином, судьба подкинула мне новые данные.

Закрываю глаза, чтобы хотя бы на минуту уйти в себя и унять раздирающую боль в грудной клетке, но ничего не выходит. Я устала, но организм отказывается отключаться.

Он, и правда, чудовище, мое первое впечатление оказалось неошибочным.