И он исчез в ночи, а я остался стоять перед открытой дверью, слушая его отдаляющиеся шаги, пока шум ветра их окончательно не перекрыл.

Фелипе отсутствовал целую неделю.

Вернувшись, он снова стал прежним собой, был спокоен, полон энтузиазма и планов относительно того, как Джо мог бы помочь решить проблему Невидимок и продвинуть вперед свою политическую карьеру.

Пока его не было, мы бездельничали. Мы не знали, вернется ли он, и что нам делать, если не вернется. Несмотря на споры и разногласия, несмотря на мои регулярные попытки дистанцироваться от него, я был так же зависим от Фелипе, как и все остальные. Я понимал, что никто из нас не обладал достаточными лидерскими качествами, чтобы занять его место и принять на себя руководство всей организацией.

В тот момент, когда мы уже были внутренне готовы сами начать принимать необходимые решения, как ни в чём ни бывало появился Фелипе, полный свежих идей и указаний.

Я хотел поговорить с ним о произошедшем, обсудить этот вопрос со всеми, но по какой-то причине делать этого не стал.

Джо обеспечивал нам связь с внешним миром. Он совершенно точно оставался Невидимкой, но каким-то образом мог становиться не-Невидимкой. Он мог общаться с людьми, а те его слушали.

Первым делом после возвращения Фелипе попросил Джо найти других Невидимок, работавших в мэрии и сделать всё возможное для продвижения их наверх.

— Сами по себе они никогда не получат повышения, так как их попросту не замечают. На них не обращают внимания и не уведомляют об открытых вакансиях.

— Не уверен, что могу точно сказать, кто Невидимка, а кто нет, — неуверенно произнес Джо.

— Я могу, — сказал Фелипе. — Дай мне личные дела всех городских служащих. Я выберу наиболее вероятных кандидатов. Затем ты по очереди пригласишь их к себе в кабинет, представишь меня как внештатного советника или типа того, а я на них посмотрю. Если кого-нибудь найдём, поговорим с ними более обстоятельно и решим, куда их поставить.

— А потом что?

— Поглядим.

Оказалось, что в мэрии не работал ни один Невидимка. Проверка подрядчиков, с которыми город заключил контракты на уход за деревьями и благоустройство парка, тоже не дала никаких положительных результатов.

Нас меньше, чем мы думали.

Но Фелипе не сдавался. Он собрал нас всех и долго задавал самые разные вопросы. Исходя из наших ответов, он разработал тест, который назвал ОПК — «обучение и повышение квалификации». Он заставил Джо провести через городской совет решение о проведении тестирования во всех школах Дезерт Палмс.

— Будем выявлять их в детском возрасте, — объяснил свои действия Фелипе.

Одновременно с этим, он вместе с Джо просматривал кипы личных дел и подрядов на городские работы, пытаясь выяснить, кто из городских служащих был самым обычным, устанавливал, кто сколько работал и каких результатов достигал. Целью Фелипе было избавиться от тех, у кого самые низкие показатели производительности, и наоборот продвинуть тех, чьи показатели были высокими, загрузить первых работой и поднять самых обыкновенных, самых незаметных, таких как мы.

— Посредственность должна быть вознаграждена, — говорил он. — Только так мы добьёмся хоть какого-то уважения.

Жизнь остальных стала менее структурированной. Не имея какой-то краткосрочной цели, над которой можно работать, мы остались практически без дела. Мы снова начали болтаться по кинотеатрам, зависать в торговых центрах. Мы ходили в дорогие пятизвёздочные отели, плавали в роскошных бассейнах. По вечерам мы направлялись в ночные клубы. Мы веселились, приставая к знаменитостям, толкали, когда те танцевали, смеялись, когда они неловко падали с лестниц под пристальными взорами обывателей. Мы задирали юбки известным женщинам и сдирали штаны с мужчин, споря перед этим, кто носил нижнее бельё, а кто нет. Я всегда считал Палм Спрингс пристанищем старомодных отставных артистов, но сильно удивился количеству молодых звёздочек, актёров «мыльных опер» и ведущих ток-шоу, заполнявших по выходным все ночные клубы города.

Однажды Пол и Стив изнасиловали в женском туалете одного клуба какую-то белобрысую курицу, снимавшуюся в субботних шоу на CBS. После этого, вертя в руках её шёлковые трусики, отобранные в качестве трофея, Стив сказал:

— Прямо скажем, она была не очень. Мэри лучше неё по всем показателям.

— Известные люди ничем от нас не отличаются, — согласился с ним Пол. — Не понимаю, почему обыватели уделяют им столько внимания.

Я ничего не сказал.

Когда Фелипе и Джо услышали про изнасилование, то очень разозлились. Фелипе пришлось прочесть целую лекцию о запрете преступлений в Дезерт Палмс.

— Нельзя гадить там, где ешь. Вам, мудакам, это разве не ясно?

Занятно, как сильно Фелипе изменился после «операции». Он стал консервативен, начал сторониться террористических методов, которых придерживался прежде и вовсю пользовался теми возможностями, которые давала государственная система.

Должен признать, эти перемены мне понравились.

Где-то через месяц я выходил из книжного магазина и в меня буквально врезалась какая-то женщина. Она коротко вскрикнула, затем удивленно огляделась по сторонам.

Она меня не видела.

То есть, вообще не видела.

Я сначала решил, что она слепая. Но быстро стало ясно, что дело не в этом. Она просто меня не видела. Я стоял на месте и наблюдал за тем, как она поспешила прочь, постоянно испуганно оглядываясь в поисках невидимого преследователя.

Я замер, не зная, как реагировать. Я поискал других людей. На автобусной остановке я заметил одинокого мужчину. У него была густая борода, одет он был в грязный плащ. Он просто сидел на лавке и смотрел прямо на здание напротив. Я облизнул губы и принялся ходить мимо него туда-сюда. Он не обратил на меня никакого внимания.

Я остановился.

— Алё, — сказал я.

Никакой реакции.

Я громко хлопнул в ладоши прямо у него над ухом.

Ничего.

Я пихнул его в плечо.

Он вскочил, шумно выдохнул и принялся испуганно озираться.

Он меня не видел.

И не слышал.

— Они вернулись! — крикнул он и побежал прочь.

Я присел на лавку.

Мы шагнули на следующую ступень.

Когда это произошло? Случилось ли это за одну ночь или мы постепенно стирались из реальности?

Мимо проехал автобус. Водитель меня не заметил, поэтому не остановился.

Теперь мы окончательно свободны, понял я. Исчезли последние ограничения, делавшие нас хоть сколько-то видимыми. Мы могли делать, что угодно, когда угодно и где угодно и никто об этом никогда не узнает.

Только…

Только я не был уверен, что хотел рассказывать об этом остальным. Не был уверен, что хотел, чтобы они об этом знали. У меня было ощущение, что мы замрём на месте в своём развитии. Каких бы успехов мы ни достигли на сегодняшний день, мы будем топтаться на месте и повторять то, чем занимались ранее. Мы изо всех сил начнём пользоваться невидимостью и в итоге станем заниматься всякими глупостями.

К тому же, вынужден признать, обретение этой свободы меня испугало. Мне не нравилось отсутствие ограничений, я себе не очень-то доверял.

Остальным я доверял ещё меньше.

Были ли мы достаточно ответственными, чтобы совладать с такими возможностями?

Я вернулся к Джо, не уверенный, что именно я должен буду сказать, не уверенный даже, хочу ли я вообще что-то говорить. Джона, Билла и Дона не была, зато Фелипе, слава богу, пришёл на обед. Остальные сидели в гостиной, читали журналы, болтали, смотрели телевизор.

Я решил, что сказать всё-таки нужно. Попробую лишь смягчить ситуацию.

— Не хочу никого пугать, — начал я. — Но я только что выходил из книжного магазина, в меня врезалась женщина и совершенно меня при этом не заметила.

Пол хмыкнул, взглянув поверх страниц журнала «Тайм».

— Тоже мне новость.

— Нет, я к тому, что она вообще меня не увидела. Она буквально смотрела сквозь меня. — Я оглядел комнату и нервно прокашлялся. — Вам не кажется, что становится… хуже? Джеймс как-то предложил использовать невидимость для поимки преступников. Как считаете, может, настала пора? Или я единственный, кто это заметил?